Дмитрий Петров - Нелюдь
Руки Линды оказались проворными, и она пустила их в дело, не колеблясь. Тут же я сумела оценить ее мастерство и понять, что Линда умеет ловко лезть не только в брюки к мужчинам.
«Что ты делаешь? — вяло говорила я, ворочаясь в ее объятиях. — Не надо этого…»
Но на самом деле я не была слишком уж против всего этого. Сначала я воспринимала ласки Линды просто как знак утешения. Мне казалось, что это лишь своеобразная форма участия подруги в моих делах. Она гладила меня по всему телу, по грудям, доставала пальцами до сосков и нежно трепала их.
Однако, с каждой минутой я ощущала, как в Линде нарастает жар, и, что самое странное, почувствовала, что и сама не остаюсь равнодушной.
Тогда еще я не слишком хорошо понимала механику полового возбуждения, особенно в такой странной ситуации.
Но Линда почти сразу почувствовала, что я начала реагировать на ее ласки должным образом.
«Милую девочку обидели, — ворковала она, не прекращая ни на мгновение своих ласк. — Ее не оценили. Она предложила мужчине самое дорогое, что у нее есть, а он грубо воспользовался этим и не дал нашей девочке удовлетворения. Но у нашей девочки есть Линда, которая любит ее и которая утешит ее, как следует».
Линда спустилась ниже и стала целовать мои груди, от чего соски набухли и затвердели.
Губы Линды были проворными, как и ее пальцы. Она не долго задержалась на моей груди и сползла еще ниже, переключив внимание на мой живот. Она целовала его и приговаривала по-прежнему разные нежные ласковые слова.
Мне было стыдно и неудобно, я уже начинала ощущать, что происходит что-то ненормальное, необычное, то, о чем потом мне будет стыдно вспоминать. Линда вела себя так странно, так неожиданно. Я всегда знала, что она ко мне хорошо относилась, но никогда не предполагала, что она вожделеет меня…
Я начала тихонько постанывать и трепетать всем телом. Стыд, неловкость от всего происходящего смешались с зарождавшейся страстью. Наверное, это так трансформировалось мое желание нежности и ласки…
Меня утешали и ласкали, хотя и совсем необычным способом, но меня устраивало и это.
Линда тем временем спустилась совсем низко и прошептала: «Вот тот секрет, который я могу тебе открыть… Я поласкаю тебя так, как никакой мужчина не сможет тебе сделать. Я сумею удовлетворить тебя, чтобы ты не ощущала себя необласканной… Только женщина может так поласкать женщину, чтобы это было по-настоящему приятно».
Я затрепетала, поняв, что она собирается сделать, но Линда рукой заставила меня раздвинуть ноги и принялась ласкать меня языком. Она сначала делала это осторожно и очень нежно, а потом становилась все жарче, все горячее…
Я стонала и билась под ней, не находя себе ни секунды покоя. Повинуясь рукам Линды, я согнула ноги в коленях, и мне показалось, что она так вгрызается в меня, что скоро достанет своим языком до самых моих потаенных глубин.
Надо отдать должное Линде и ее мастерству в постели. Она тогда же, в первый же раз заставила меня испытать самый настоящий оргазм. Она буквально дошла до исступления и довела до исступления меня.
Когда все закончилось, и мои сладострастные судороги прекратились, Линда наконец оторвалась от меня и, улыбаясь своими мокрыми губами, сказала: «Правда ведь, это было великолепно?»
Я промолчала, гладя в потолок. Я не представляла себе, как мы теперь с Линдой будем смотреть в глаза друг другу, как вообще сможем общаться. То, что произошло, было сладостно, и показалось мне слаще всего на свете, но меня не оставляло ощущение катастрофы. Ведь я не понимала, как это все случилось, что это было, и как жить дальше…
«Уж во всяком случае, гораздо приятнее, чем вчера с Робертом?» — настаивала Линда, садясь на кровати и протягивая руку за сигаретами, которые лежали на тумбочке.
«Лучше», — ответила я нехотя, а на самом деле могла бы сказать и больше. Это действительно было, как небо и земля… Совсем разные ощущения, и с Линдой мне было гораздо приятнее, чем с моим первым парнем.
Потом уже я поняла, что это вообще очень важно — первые впечатления в сексе. Не случайно, наверное, женщины никогда не могут забыть своего первого мужчину. Я имею в виду, настоящего мужчину, с которым было по-настоящему приятно… Так же и я… Я была отравлена с самого начала ласками Линды.
Наслаждение, которое я впервые в жизни испытала в ее объятиях, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с тем, что накануне вечером проделал впопыхах Роберт.
«Так тебе понравилось?» — так и не отставала от меня Линда. Ей очень хотелось, чтобы я сама призналась в испытанном удовольствии. Хотя, зачем это ей было нужно? Она ведь только что имела возможность наблюдать, как я билась в оргазме…
«Конечно, мы ничего не скажем папе», — усмехнулась потом она, закурив и пуская к потолку красивые колечки. Она сидела на кровати такая бесстыдно-голая, и ее выражение лица было таким удовлетворенно-похотливым, что я просто содрогнулась от стыда, от мыслей о том, что мы делали, во что она меня втянула…
«Ведь это почти что жена моего папы», — с ужасом подумала я, но, видимо, и Линда представляла себе, о чем я могу подумать, поэтому сделала упреждающий маневр.
«Это не имеет никакого отношения к моим занятиям любовью с твоим папой, с Крисом, — сказала она. — Это — совсем другое. Это будет наша женская тайна».
Вот так у меня появилась женская тайна. С тех пор мы часто занимались этим делом с Линдой. Постепенно она приучила меня также быть активной в постели, чтобы так же обслуживала ее, как и она меня в первый раз.
«Сегодня твоя очередь», — просто сказала она мне как-то, раскидываясь на постели и подставляя ласкам моего рта свое стройное тело. Я подумала тогда, что это совершенно справедливое требование и я должна доставить ей такое же удовольствие, как и она — мне… Я попросту привыкла к Линде и нашим взаимным ласкам.
— Ну, что, Феликс, тебе пока что не достаточно? — поинтересовалась Хельга, прерывая свой рассказ и глядя на меня смеющимися изучающими глазами. — Как насчет твоего психологического барьера, я еще не перешла его своей историей?
Она явно посмеивалась надо мной, посмеивалась над моей «приличностью» и не привычкой к подобным рассказам. На самом деле, она была совершенно права. Хотя моя профессия венеролога и располагает многих к игривым шуточкам, я никогда особенно не интересовался вопросами секса.
Можно, наверное, сказать, что я скучноватый любовник. Никогда меня не привлекали сексуальные игры и всякие сложности в этом вопросе. Всему этому я предпочитал здоровый, без червоточин, без отклонений, секс. Своего рода семейный секс.
Даже с Людмилой, которая отличалась неуемным темпераментом и бесстыдством, я не позволял себе никаких экспериментов и вольностей. Наверное, не из порядочности и стыдливости, а просто из-за отсутствия интереса к отклонениям. Я — эпикуреец в любви, а эпикурейству чужды чрезмерные сложности.
— А чего ты хочешь добиться? — спросил я Хельгу в ответ. — Ты хочешь изучить мои реакции? Или это тест на выносливость?
— Нет, просто я спрашиваю, готов ли ты слушать дальше? — призналась Хельга. — Видишь ли, я очень серьезно отношусь к тебе и к нашим с тобой отношениям. Можно сказать даже, что я на очень многое надеюсь в отношении тебя, Феликс. И я, во-первых, не хочу, чтобы между нами оставались какие-то тайны. Слишком долго я жила, неся в себе тайну, а теперь я хотела бы избавиться от этого груза. Может быть, я слишком назойлива и слишком явно добиваюсь тебя, но ты мог бы постараться понять меня. Ты стал дорог мне. Бывает ведь так — люди не встречаются долгие годы, а потом они видят друг друга, и между ними вспыхивает чувство. Это — как искра, как разряд электричества… Вот это я и почувствовала к тебе, очень бы не хотела потерять тебя.
Хельга говорила это спокойно и размеренно, но я чувствовал, как подрагивает ее рассудительный голос. Она и вправду хотела меня, вправду хотела привязать меня к себе.
— Ну вот, — расстроенно произнесла Хельга. — Кажется, я опять увлеклась и стала сама предлагать себя… Теперь ты Бог знает что обо мне подумаешь.
Она выглядела немного расстроенной. Я посмотрел на нее и подумал, что в этой женщине действительно кроется загадка. Тут я не ошибался в юности.
Она такая разная, в ней столько противоречий. Только что Хельга была уверенная в себе женщина, которая как бы свысока посматривала на меня, рассказывая свою бесстыдную историю. И тут же она вдруг смешалась, смутилась, стала оправдываться… А чего стоят ее трогательные глаза, когда она вдруг испугалась, что предлагает себя мне в качестве постоянной подруги.
Я обнял Хельгу за плечи и притянул к себе. Мне хотелось приласкать ее, успокоить — такую потерянную, беззащитную.
— Ты теперь подумаешь, что я — такая же ненормальная, как и все остальные незамужние женщины, — сокрушенно произнесла Хельга. — Они страдают от того, что не имеют семьи и готовы на все, чтобы повеситься на шею любому…
