Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
- Продолжай ехать. - Говорит Холли. - Езжай, езжай, езжай. - И без всякого перехода: - Красные Губы - это Моррис Беллами. Так его зовут.
Теперь уже на них кричит регулировщик. Дорожные работники, которые раскапывали трубу, проходящую под дорогой, пялятся. Некоторые смеются. Один подмигивает Джерому и пальцами изображает в воздухе бутылку. Затем они остались позади. «Мерседес» вываливается обратно на проезжую часть. Поскольку транспорт, идущий в Норт-Сайд, застрял у ремонтных работ, путь впереди благословенно пустой.
- Я проверила городские налоговые архивы, - говорит Холли. - Во время убийства Джона Ротстайна в 1978 налоги по адресу дом 23 на Сикоморовой улице платила Анита Элейн Беллами. «Гугл» на ее имя выдал более пятидесяти результатов, она, типа, известный ученый, но только одна ссылка мне пригодилось. Ее сын был осужден и сел в тюрьму за изнасилование с отягчающими обстоятельствами в том же году. Именно здесь, в этом городе. Ему дали пожизненное. Здесь есть его фотография. Вот. - Она передает айпад Ходжесу.
На фотографии из новостей Моррис Беллами сфотографирован, когда спускается по лестнице здания суда, которое Ходжес хорошо помнит, хотя пятнадцать лет назад его заменили бетонным чудовищем на Гавернмент-сквер. Беллами сопровождают два детектива. Одного из них Ходжес припоминает. Пол Эмерсон. Хороший полицейский, давно на пенсии. Он в гражданском костюме, как и второй детектив, но этот накинул плащ на руки Беллами, чтобы скрыть наручники на его руках. Беллами тоже в костюме, и это означает, что фотография сделана или во время процесса, или сразу после вынесения приговора. Снимок черно-белый, что делает контраст между бледной кожей и темными губами Беллами только заметнее. Это выглядит почти так, будто на нем губная помада.
- Это наверняка он, - говорит Холли. - Ставлю шесть тысяч долларов, если ты позвонишь в тюрьму, окажется, что он вышел.
- Не буду спорить, - говорит Ходжес. - Сколько еще до Сикоморовой, Джером?
- Десять минут.
- Точно или в лучшем случае?
Джером неохотно отвечает:
- Ну, может, немного «в лучшем случае».
- Хорошо, давай скорей и попробуй ни в кого не вре …
Звонит мобильник Ходжеса. Это Пит. Он задыхается.
- Вы звонили в полицию, мистер Ходжес?
- Нет. - В полиции уже, наверное, знают номера машины Холли, но сообщать об этом Питу не обязательно. Пит взволнован еще больше, чем раньше. Он почти не в себе.
- Не звоните им. Ни в коем случае. У него моя сестра. Он говорит, что, если не получит записных книжек, убьет ее. Я отдам ему.
- Пит, НЕ …
Но он говорит в пустоту. Пит сбросил вызов.
46
Моррис ведет Тину по дорожке. В одном месте торчит ветка, она разрывает ее прозрачную блузку и царапает руку до крови.
- Я не могу идти быстрее, мистер. Я упаду!
Моррис бьет ее ладонью в затылок над хвостиком.
- Заткнись, курва. Радуйся, что ты у меня не бежишь.
Он держит ее за плечо, когда они переходят ручей, чтобы она не упала, и когда доходят до того места, где заросли кустарника и приземистые деревья вонзаются в близлежащую к Залу отдыха территорию, приказывает ей остановиться.
На бейсбольном поле никого, но на потрескавшемся асфальте баскетбольной площадки гоняют мяч несколько мальчиков. Все они раздеты до пояса, голые плечи поблескивают. Сегодня слишком жарко для подвижных игр, поэтому он надеется, что их немного.
Он развязывает руки Тине. Она облегченно вскрикивает и потирает запястья, изрезанные глубокими красными бороздами.
- Мы пройдем вдоль деревьев, - говорит он ей. - Эти пацаны могут нас хорошо рассмотреть только у здания, когда мы выйдем из тени. Если они поздороваются или если там твой знакомый, ты просто машешь рукой, улыбаешься и идешь дальше. Поняла?
- Д-да.
- Если закричишь или позовешь на помощь, я выстрелю тебе в голову. Это понятно?
- Да. Вы застрелили мою маму? Застрелили, да?
- Нет конечно. Я просто выстрелил в потолок, чтобы ее успокоить. С ней все в порядке, и с тобою все будет в порядке, если все сделаешь так, как я сказал. Иди.
Они идут в тени, неподстриженная трава правой части поля трется о штаны Морриса и джинсы Тины. Мальчики увлечены игрой и даже не смотрят вокруг, хотя, если бы посмотрели, наверное заметили бы ярко-желтую блузку Тины, которая выделяется на фоне зеленых деревьев, как предупредительный желтый знак.
Когда доходят до тыльной стороны Зала, Моррис проводит ее мимо «Субару» своего давнего приятеля, не переставая внимательно наблюдать за мальчиками. Когда кирпичный угол здания отгораживает их от баскетбольной площадки, он снова завязывает Тине руки. Хватит рисковать, когда Березовая улица так близко. На Березовой много домов.
Он видит, как Тина втягивает воздух, и сжимает ее плечо.
- Не кричи, подружка. Откроешь рот - я тебе сломаю челюсть.
- Пожалуйста, не бейте меня, - шепчет Тина. - Я сделаю все, что хотите.
Моррис довольно кивает. Это самый умный ответ из всех, что он когда-либо слышал.
- Видишь это окно подвала? Открытое? Ложись, ползи на животе ногами к нему и спрыгивай вниз.
Тина приседает и всматривается в полумрак. Затем поднимает на него запачканное кровью, распухшее лицо.
- Здесь слишком высоко. Я упаду.
Вскипев, Моррис бьет ее ногой в плечо. Она вскрикивает. Он наклоняется и приставляет ствол автоматического пистолета к ее виску.
- Ты сказала, что сделаешь все, что я хочу, и я хочу, чтобы ты туда спрыгнула. Лезь в окно, или я всажу шар в твой крошечный недоразвитый мозг.
Моррис задумывается, действительно ли сделает это, и решает, что сделает. На маленьких девочек тоже насрать.
Обливаясь слезами, Тина заползает в окно. На середине останавливается и поднимает на Морриса умоляющие глаза. Он отводит ногу, чтобы ускорить ее ударом в лицо. Она падает и кричит, несмотря на строгий запрет Морриса.
- Нога! Кажется, я сломала лодыжку!
Моррису наплевать на ее лодыжку. Он быстро смотрит вокруг, проверяя, не наблюдает кто-то за ним, после чего проскальзывает в окно и спрыгивает в подвал Зала отдыха на Березовой улице, приземляясь на картонную коробку, которую в прошлый раз использовал как подставку. Сестра вора, очевидно, неудачно на нее приземлилась и подвернула ногу. Ступня ее перекручена и уже начинает отекать. На это Моррису Беллами тоже насрать.
47
Мистер Ходжес готов задать тысячу вопросов, но у Пита нет времени на них отвечать. Он обрывает разговор и бежит по Сикоморовой улице к дому. Пит решил, что брать старую тележку Тины слишком долго, он придумает какой-то другой способ перенести записные книжки, когда будет в Зале. Что ему нужно, то это ключ от здания.
Он вбегает в отцовский кабинета, чтобы взять его с пробковой панели и замирает, как громом пораженный. Его мать лежит на полу рядом со столом, голубые глаза блестят на кровавой маске. На открытом ноутбуке отца тоже кровь. Кровь у нее на платье, на кресле и на окне. В компьютере играет музыка, и даже в отчаянии он узнает мелодию. Мама играла в солитер. Просто играла в солитер, ждала, пока сын придет домой, и никого не трогала.
- Мама! - Он в слезах бросается к ней.
- Голова, - стонет она. - Что у меня с головой?
Он наклоняется над ней, разделяет пропитанные кровью слипшиеся волосы, пытаясь быть осторожным, и видит борозду от виска до затылка. Где-то посередине через красное просматривается четкое серо-белое пятно. «Это ее череп, - полагает он. - Это плохо. Но хорошо хоть не мозг. Господи, мозг мягкий, он бы вытек. Это всего лишь череп ».
- Пришел какой-то человек, - с трудом произносит она. - Он … забрал … Тину. Я слышала, как она плакала. Ты должен … Господи Боже, как в голове звенит.
Пит одну бесконечную секунду колеблется между желанием помочь матери и побуждением защитить и вернуть сестру. «Если бы это был сон, - полагает он. - Если бы я проснулся ».
Сначала мама. Мама прямо сейчас.
Он хватает с отцовского стола телефон.
- Тише, мама. Ничего не говори и не двигайся.
Она устало закрывает глаза.
- Он приходил за деньгами? Этот человек приходил за деньгами, которые ты нашел?
- Нет, за тем, что было с ними, - говорит Пит и нажимает три цифры, которые выучил еще в начальной школе.
- Девять-один-один, - произносит женский голос. - Что у вас случилось?
- В мою маму стреляли, - говорит Пит. – Сикоморовая улица двадцать три. Отправьте скорую, немедленно. Она истекает кровью.
- Пожалуйста, назовите свое и …
Пит бросает трубку.
- Мам, мне надо идти. Я должен вернуть Тину.
- Не дай … обидеть … - Язык ее уже еле двигается. Глаза все еще закрыты, и он с ужасом замечает, что даже на ресницах у нее кровь. Это он виноват! Это все из него - Не дай … Тину … обиде …
Она замолкает, но еще дышит. Боже, только бы она не перестала дышать.
Пит берет ключ от Зала отдыха с пробковой панели.
