Ларс Кеплер - Соглядатай
Из стены торчал над большим цинковым корытом кран с холодной водой.
Эрик притащил пять пластиковых мешков с перегноем и разложил их на полу, приготовив себе таким образом постель.
И вот он лежал на боку с открытыми глазами, слушая колокольный звон. Эрика окружал всепроникающий запах земли, словно он уже оказался в могиле.
«Свою судьбу не угадаешь», – думал он, глядя, как утренний свет проникает сквозь серую занавеску и медленно бродит по мешкам с семенами травы и синими лампочками, по лопатам разного калибра и падает ниже, на топор с ржавым лезвием. Эрик задержал взгляд на топоре, внимательно рассмотрел тупое лезвие с глубокими зазубринами и подумал, что Нестор рубит им корни, когда роет могилы.
Он поворочался на своей постели, чтобы лечь поудобнее. Первые часы он просидел, скрючившись в углу за мешками, глубоко оцарапал бедро острой веткой, у него звенело в ухе, его тошнило и трясло.
Сирены «скорой помощи» затихли вдали, треск вертолета смолк, и тишина обняла сарайчик.
Через несколько часов Эрик почувствовал, что опасность миновала; он отважился встать и подойти к крану, выпить холодной воды и умыться. Вода брызнула на прозрачную папку, приклеенную скотчем к стене. Капли потекли по прайс-листу Фонда стокгольмских кладбищ животных и упали на выцветший мезонит.
Он позвонил Йоне, рассказал о случившемся, сам услышал, как бессвязно, с повторами он говорит, и понял, что у него шок. Эрик снова улегся на мешки, но спать не мог, сердце билось слишком быстро.
Кровотечение из уха унялось, но Эрик все еще слышал, словно сквозь тонкую ткань. Зубчатое гало после ослепления, истончаясь, еще вспыхивало под веками, когда он закрывал глаза.
Он подумал про Джеки и Мадде и услышал вдалеке детские голоса. Эрик осторожно подкрался к окну. На кладбище – никого. Наверное, дети играют в лесу возле школы.
Эрик понятия не имел, что делать, если ребятишки придут сюда. Что, если сегодня его лицо – во всех газетных анонсах. Внутри поднялась волна страха, Эрик похолодел.
С тихим шорохом порвалась паутина, когда он отвел штору еще на несколько сантиметров.
Кладбище животных оказалось красивым местом – лиственные деревья, трава. От церкви узкая тропинка вела через деревянный мост, по обеим сторонам которого росла густая крапива.
На одной могиле округлыми камнями был выложен крест; кто-то из детей смастерил лампаду из банки из-под варенья, нарисовав на стекле красное сердечко. Под дождевой водой и налетевшими семенами угадывалась свечка.
Эрик снова вспомнил разговор с Йоной. Он знал, что сможет порыться в воспоминаниях Роки, если ему выпадет такой шанс. Однажды он уже гипнотизировал Роки, но проповедника в тот раз не искал.
Как долго он сможет оставаться здесь? Он голоден, к тому же скоро его кто-нибудь обнаружит. Убежище слишком близко к школе, церкви и квартире Нестора.
Эрик тяжело сглотнул, осторожно потрогал рану на ноге и снова попытался понять, как его отпечатки оказались в доме Сусанны Керн. Тому могло найтись какое-нибудь простое объяснение, но Йона, кажется, считал, что кто-то пытается представить Эрика виновным в убийствах.
Эта мысль настолько пугала, что Эрик не мог принять ее всерьез.
Должно найтись рациональное объяснение.
Я не боюсь судебного процесса, думал Эрик. Правда выяснится, если только у меня будет возможность защитить себя.
Он должен сдаться полиции.
Эрик подумал, что надо искать защиты в церкви. Попросить священника о причащении, о снятии грехов, о чем угодно, лишь бы получить защиту.
Полицейские не станут стрелять в меня в церкви, подумал он.
Эрик так устал, что слезы выступили на глазах, когда он подумал, как хорошо было бы сдаться и передать свою судьбу в чужие руки.
Он решил выскользнуть и посмотреть, открыта ли церковь, – и тут услышал шаги по деревянному мостику.
Эрик тотчас пригнулся и забился в угол, где прятался сначала. Кто-то шел по тропинке, и Эрик ясно улавливал громкое сопение. Что-то зазвенело, словно незнакомец пинком опрокинул самодельную лампадку.
Шаги замерли, наступила тишина. Может, посетитель кладет цветы на могилу собаки? Или прислушивается к шорохам в сарае.
Эрик сжался в углу, думая о собаке, которую Нестору пришлось утопить. Он представил колотящие по воде лапы, попытки пса выбраться из набухшей под водой сумки.
Человек снаружи звучно сплюнул и снова зашагал. Эрик услышал, как он идет через сухой кустарник: тонкие ветки хрустели под ботинками.
Вот он прямо перед сараем, подумал Эрик и огляделся в поисках оружия. Посмотрел на лопату с коротким черенком и тупым лезвием.
По стене зажурчало, полилось в высокую траву. Мужчина снаружи мочился, хмуро бормоча себе под нос:
– Выбиваешься из сил, приходишь домой весь такой милый, но… этого уже недостаточно…
Мужчина подался вперед и заглянул в сарай. Затрещала оконная рама, тень незнакомца упала на стену с лопатами. Эрик вжался в стену, отчетливо слыша дыхание мужчины – тот дышал сначала открытым ртом, потом засопел носом.
– Честная работа, – пробормотал он и зашелестел дальше по веточкам черники.
Эрик подумал: надо подождать, пока пьяный скроется из виду, и тогда уже идти в церковь сдаваться.
Эрик еще раз примерил на Нестора роль убийцы, но у него в голове не укладывалось, что Нестор мог распоряжаться чужой жизнью и смертью.
Солнце ушло за тучу, и серая штора снова стала непроницаемой.
На полке стояли пыльный термос и пластиковый пакет, маленькая серая урна и раскрашенный гипсовый бульдог.
Эрик успел заметить, как задрожало и отбросило мутный солнечный зайчик зеркало на стене, прилаженное Нестором для бритья, а потом дверь сарая отворилась.
Глава 111
Эрик, спотыкаясь, попятился, и зеленый складной стул со стуком упал на пол, сомкнув спинку с сиденьем. Дверь хлопнула о стену, отлетела обратно и с размаху ударила в могучее плечо. Пыль взвилась вокруг фигуры человека, который, пыхтя, протискивался в сарай. Роки Чюрклунд закашлялся и задел головой голую лампочку на потолке. На Роки была тюремная роба, лицо в поту, серые волосы потускнели и свалялись.
Йона вошел следом, закрыл дверь, рукой остановил раскачивающуюся лампочку и заметил:
– Viihtyisä[15].
Эрик хотел что-нибудь сказать, но он едва дышал. Когда дверь распахнулась, он так испугался, что по лицу пробежал спазм.
Роки что-то пробурчал, поднял зеленый стул и сел, пыхтя и оглядывая тесный сарай.
– Вы пришли сюда пешком, – слабо проговорил Эрик.
– Мы шли сюда через лес от усадьбы в Накке, – пояснил Йона, вынимая из пакета три бутерброда с сыром и салатом.
Все трое молча ели. Роки потел и тяжело сопел, кусая хлеб. Дожевав бутерброд, он встал и напился воды из-под крана.
– Людей хоронить – дороже обходится, – заметил он, указывая на прайс-лист.
Капли воды блестели в его бороде. По шторке плясали тени.
– Я думаю, здесь мы в безопасности. – Йона принялся разматывать скотч на руках. – Расследование уже понизили в приоритетности. В мире за пределами этого сарая считают, что Нестор поднял ложную тревогу и просто хотел покончить с собой.
– Однако он жив?
– Да. – Йона взглянул Эрику в глаза.
Светлые волосы стояли дыбом, глаза снова приобрели холодный оттенок октябрьского неба.
Эрик дожевал и проглотил последний кусок хлеба и сказал, стараясь придать голосу твердости:
– Если у нас ничего не выйдет, то, думаю, я смогу сдаться в церкви.
– Посмотрим, – тихо ответил Йона.
– В церкви они не станут стрелять по мне, – добавил Эрик.
– Не станут, – согласился Йона, хотя оба знали, что это неправда.
Роки курил, стоя перед прайс-листом; он что-то бормотал и отковыривал пластиковые покрытия с головок канцелярских кнопок.
– Я готов начать, – сказал ему Эрик и скатал в шарик целлофан от бутерброда.
– Ладно, – кивнул Роки и сел на стул.
Эрик посмотрел на него, обратил внимание на расширенные зрачки, цвет лица, дыхание.
– Ты пробирался через лес, и у тебя высокий пульс, – отметил он.
– Гипноз может пойти насмарку? – Роки затоптал окурок.
– Мы просто начнем с расслабления… то, что мозг активен, – не проблема, ты же не заснешь… мы только снизим активность, сосредоточимся…
– О’кей, – согласился Роки и откинулся на спинку стула.
– Сядь удобно, – продолжил Эрик. – Во время гипноза ты можешь менять позу сколько угодно раз, об этом не думай, но с каждым движением ты будешь расслабляться еще глубже.
Йона и Эрик понимали: вот он, шанс, за которым они охотились, возможность, которой ждали.
Им нужно немного – только имя, место или какая-нибудь деталь, зацепка.
Мелкая подробность поможет слегка проступившему рисунку сложиться в стрелку, которая укажет прямо на проповедника.
Эрик не хотел форсировать ход сеанса. Понадобится время, чтобы ввести Роки в глубокий транс и достать труднодоступные воспоминания.
