Бешенство - Герритсен Тесс
На фоне безлунного неба выделялся силуэт мужчины.
— Гидеон еще не приехал, — сказал мужчина. Голос принадлежал Карлу Валленбергу.
Женщина вышла из машины.
— Он должен подъехать. Мы все должны быть здесь.
— За пациентом нужно присмотреть. Гидеон останется с ним.
— Мы не можем сделать это без него. На этот раз мы должны разделить ответственность. Все поровну. Мы с Ричардом уже и так слишком много сделали.
— Я не хочу этого делать.
— Придется. Яма готова?
Ответ сопровождался тяжелым вздохом:
— Да.
— Тогда давайте покончим с этим. — Женщина обернулась к водителю, который тоже успел выйти из машины. — Вытаскивай их, Ричард.
Водитель ухватил Тоби за связанные ноги и наполовину выволок из машины. Когда Валленберг попытался ухватить ее за плечи, Тоби задергалась.
Он едва не выронил ее.
— Боже мой! Она еще жива!
— Ты неси, неси ее, — велела Моника.
— Господи, неужели обязательно нужно делать это таким образом?
— Я не захватила шприцы. Это бескровный способ. Я не хочу, чтобы повсюду остались улики.
Валленберг отдышался и снова ухватил Тоби за плечи. Двое мужчин выволокли ее из машины и понесли куда-то в темноту. Сначала Тоби не могла понять, куда ее тащат. Она понимала только, что почва под ногами неровная и мужчины с трудом передвигаются в темноте. Несколько раз в поле ее зрения попадала голова Ричарда Траммеля, его светлые волосы белели в свете луны. Затем она увидела небо и силуэт строительного крана на звездном фоне. Повернув голову, Тоби заметила пробивавшийся из-за ограды свет и узнала здание — стационар Казаркина Холма. Ее несли к котловану нового корпуса.
Валленберг споткнулся и выпустил плечи Тоби. Она ударилась головой о землю так, что клацнули челюсти. Вдобавок она прикусила язык, и рот наполнился привкусом крови.
— Господи, — пробормотал Валленберг.
— Карл, — спокойно проговорила Моника; в ее голосе зазвенел металл. — Давай уж побыстрее покончим с этим.
— Да ну к черту! Сама этим и занимайся.
— Нет, теперь твоя очередь. Пора и тебе запачкать руки. И Гидеону тоже. А теперь заканчивай.
Валленберг снова сделал глубокий вдох, поднял сопротивлявшуюся Тоби и понес к яме. Мужчины остановились. Тоби смотрела прямо в лицо Валленбергу, однако не могла разобрать его выражения на фоне неба, залитого лунным светом. Она разглядела только темный овал и прядь растрепанных от ветра волос. А потом они раскачали ее и отпустили.
Хоть Тоби и была готова к приземлению, удар был настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. Несколько мгновений перед глазами стояла сплошная чернота. Постепенно зрение вернулось. Она увидела раскинувшееся над ней небо и поняла, что лежит на дне ямы. Сбоку со склона полетели комочки земли, жаля ее в глаза. Она повернула голову и почувствовала гравий под щекой.
Мужчины отошли от ямы. «Пора, — решила она. — Это мой единственный шанс». Она попыталась освободиться, крутясь то в одну сторону, то в другую; земля сыпалась на нее от ударов в стенки ямы. Бесполезно — запястья и лодыжки были стянуты слишком туго; от этих усилий у нее только руки онемели. Правда, один уголок пластыря чуть отстал от щеки. Она принялась тереться о гравий, сдирая пластырь вместе с кожей. «Быстрее, быстрее».
Она задыхалась от поднявшейся пыли. Вот еще сантиметр ленты отошел, освободив ее рот. Она набрала побольше воздуха и закричала. На краю ямы появилась фигура.
— Никто тебя не услышит, — заверила Моника. — Яма глубокая. А завтра ее не станет, все заровняют. Сначала гравий насыплют, потом фундамент зальют.
Она повернулась — снова появились мужчины, тащившие труп. Его они тоже зашвырнули в яму, и он упал рядом с Тоби, ударив ее головой в плечо. Она отпрянула в дальний угол ямы, и снова в лицо посыпался град из комков земли.
«Значит, вот он какой, конец. Три скелета в яме. И бетонная плита сверху».
Мужчины ушли за вторым трупом.
И снова Тоби закричала, призывая на помощь, но голос ее, казалось, терялся в глубокой яме.
Моника склонилась над краем, вглядываясь вниз.
— Ночь сегодня холодная. Окна у людей закрыты. Так что они ничего не услышат.
Тоби закричала опять.
Моника швырнула пригоршню земли ей в лицо. Тоби закашлялась и отвернулась, уткнувшись в труп. Моника права. Никто ее не слушал, никто не услышит и теперь.
Мужчины вернулись, пыхтя под тяжестью ноши, и бросили в яму последнее тело.
Оно упало прямо на Тоби, клеенка накрыла ей лицо. Она почти не могла пошевелиться под его весом, но слышала доносившиеся сверху голоса, а также звук втыкаемой в грунт лопаты.
Первая порция земли полетела в яму и упала Тоби на ноги. Она попыталась ее стряхнуть, но за первым броском последовал второй, потом еще и еще.
— Подождем Гидеона, — сказала Моника. — Он должен поучаствовать.
— Он появится здесь к самому концу. Давайте закругляться, — возразил ее муж, крякнул, и новая порция земли упала на лежавшего поверх Тоби мертвеца, частично засыпав и волосы Тоби.
Она еще раз попыталась выбраться из-под него. Клеенка сдвинулась, открыв ей обзор. Она присмотрелась к фигурам, окружившим яму. Казалось, они почувствовали ее взгляд и на мгновение застыли в тишине.
Затем Моника скомандовала:
— Ну ладно, закапывайте.
Тоби закричала: «Нет!» — но голос заглушали клеенка и тяжесть трупа.
Земля посыпалась вниз. Тоби заморгала, спасаясь от мелких камней и песка. Следующая порция грунта засыпала ей волосы, за ней полетели все новые и новые; целые горы земли обступали ее тело, накрывали ноги. Она пыталась подвинуться, но тяжелый труп и увесистые комья удерживали ее. Она слышала, как удары сердца грохочут у нее в ушах, как воздух с натугой пробивается в легкие. В последний раз мельком взглянув на звезды, она спрятала лицо под клеенкой. Затем ее голова скрылась под землей, и света больше не стало.
21
Настала его очередь браться за лопату.
Руки у Карла Валленберга дрожали; он ухватился за черенок и поддел первую порцию земли. Потом остановился на краю ямы, вглядываясь вниз, в темноту, думая о женщине, которая все еще была жива. Ее сердце все еще билось, перекачивая кровь. Миллионы нейронов сгорали в мучительной предсмертной агонии. Она умирала под этим земляным одеялом.
Он скинул комья земли в яму и снова вонзил лопату. Карл слышал одобрительно бормотание Моники и мысленно проклял ее за то, что она вынудила его принять участие в столь отвратительном деле. Нужно было отделаться от оставшейся улики — уничтожить последние два трупа, результат чудовищно провалившегося эксперимента.
«Нам нужно было тщательнее подбирать доноров. Нужно было проверить эмбриональный материал не только на бактерии и вирусы. Мы даже не задумывались о том, что можно занести прионы».
Но Ярборо торопился с пересадкой клеток. Он настаивал, что ткань должна быть свежей. Клеточную суспензию нужно было вводить не позднее семи дней с момента получения, иначе клетки не выживут в своем новом доме. Не станут делиться. А был уже длинный список страждущих, три десятка мужчин и женщин, заплативших вперед и с нетерпением ожидавших, когда им представится возможность обрести вторую молодость. Их уверяли, что никакого риска нет. По сути, так оно и было, пустячная процедура — местное обезболивание, инъекция эмбриональных клеток гипофиза в мозг при помощи рентгена, и через несколько недель постепенное обновление главной железы. Они с Гидеоном проделывали это десятки раз без всяких осложнений, до тех пор, пока Росслин не закрыл проект из соображений нравственности. Если бы не использование абортивных эмбрионов, эта процедура была бы названа настоящим прорывом в медицине. Эликсир молодости, полученный из мозга нежеланных и нерожденных.
Конечно, прорыв. Но такой, которого будут всегда старательно избегать — из этических соображений.
Он остановился перевести дух, пот холодил его кожу. Яма была почти полна. Легкие женщины наверняка уже забились пылью, клетки мозга испытывали кислородное голодание. Сердце отчаянно отсчитывало последние удары. Он не любил Тоби Харпер и был согласен, что ее нужно заставить замолчать, однако предпочел бы для нее более легкую смерть, чтобы призрак врачихи не преследовал его в последующие годы.
