Майкл Ридпат - На острие
Викрам улыбнулся. Впервые за долгое время, а возможно, и впервые в жизни, он осознал, кто он такой и чего по-настоящему хочет. И то, чего он больше всего желал, находилось перед ним.
Больничная кровать была великолепной. Когда Кальдера доставили в госпиталь, доктора, осмотрев его голову, руки и ноги, провели небольшой консилиум по поводу обморожения и гипотермии. Кто-то говорил ему о страховке и убеждал заполнить какие-то бланки. Кальдер рассказал им о своей спине, и его немедленно потащили на рентген и лишь после этого они позволили ему уснуть.
Сладостный сон!
Проснувшись, он увидел весьма привлекательную женщину. Женщина улыбалась.
Он не сразу ее узнал, а узнав, воскликнул:
– Сэнди!
Ее улыбка стала шире, в голубых глазах зажегся огонек.
– Что ты здесь делаешь?! – воскликнул он.
– Я же говорила тебе о намерении покататься на лыжах. Говорят, что в Джексоне самые лучшие склоны, и я решила проверить, насколько это соответствует истине.
– Ты сделала прекрасный выбор. Во всей стране нет места, где можно было бы так хорошо отдохнуть и расслабиться. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на меня. Когда ты прибыла?
– Вчера вечером я взяла номер в твоем отеле. Они мне сказали, что ты потерялся в горах, и я, естественно, немного встревожилась. Потом они тебя нашли, и я явилась сюда. Ты уснул как раз перед моим приходом.
– Прошу меня простить за столь вопиющую невежливость, – сказал Кальдер. – Я очень рад, что ты здесь.
– Ты сказал, что не нуждаешься в помощи, но мне почему-то кажется, что это именно то, что тебе сейчас нужно. Как тебя угораздило пропасть в горах?
– Тебе следует обратиться с этим вопросом к месье Мартелю. Однако, проявляя столь свойственный мне здравый смысл, я советую тебе этого не делать.
– Коль скоро ты упомянул о Мартеле, сообщаю: примерно час назад тебе нанесла визит его супруга. Она оставила вот это.
Сэнди взяла в руки вазу, которой восхищался Кальдер, находясь на ранчо. Ваза была тщательно упакована в пористый пластик.
– Мне показалось, что дама очень сердится на мужа за то, что тот бросил тебя одного в горах.
– У нее есть на то основания.
Открылась дверь, и в палату вошла женщина, в которой Кальдер смутно узнал одного из докторов, донимавших его утром.
– О, вы проснулись! Как чувствуете себя?
– Полагаю, что лучше, нежели с утра, – ответил Кальдер. – Но усталость пока не прошла. Спина немного болит, однако ноги значительно лучше.
– А голова?
– Прекрасно. – Кальдер нащупал под волосами весьма солидную шишку. – А как поживает мой позвоночник? – в свою очередь, поинтересовался он.
– Я просмотрела рентгенограмму и ничего плохого там не увидела. Следы старого перелома и место сращения хорошо просматриваются, но каких-то свежих повреждений не видно. Так что все скорее всего будет о'кей. Однако, как только вернетесь домой, сразу проконсультируйтесь со своим доктором. А пока постарайтесь не волноваться.
Кальдер вежливо поблагодарил доктора, подумав, что выполнить ее последнюю рекомендацию ему будет довольно трудно.
– Вообще-то если хотите, то можете выписываться. Пару дней вам придется провести в постели, поскольку ваш организм пережил изрядную передрягу. Ваша подруга Сэнди говорит, что присмотрит за вами.
Кальдер посмотрел на Сэнди. Та в ответ на его вопросительный взгляд пожала плечами.
– Кто-то должен сделать это, – сказала она. – Ты, как мне кажется, обязательно влипнешь в какую-нибудь историю, если тебя не держать за руку.
В Лондоне было час ночи, но Джастин Карр-Джонс все еще оставался на своем рабочем месте. Трудиться ему оставалось по меньшей мере еще три часа. Он явится на службу и в уик-энд, но то же самое сделает и часть его команды, а работу, которую он очень хотел закончить, лучше было делать без свидетелей.
С того времени, когда его избили и смертельно напугали, а Кальдер учинил ему допрос с пристрастием, прошла неделя. С тех пор никаких угроз Карр-Джонс не получал. Он решил, что Кальдер находится в Вайоминге, и очень надеялся, что те, кто ему угрожал – кем бы они ни были, – поймут, что причиной всех зол является не он, Джастин Карр-Джонс, а Алекс Кальдер.
Однако ему еще предстоит разобраться с облигациями «ДЖАСТИС». Вот уже месяц он был уверен в том, что эти проклятые облигации грозят стать серьезной проблемой. Какой бы сложной ни была структура ценных бумаг, Карр-Джонс всем своим существом ощущал, насколько выгодной или убыточной может стать та или иная сделка. Еще в конце прошлого месяца, то есть в январе, он ожидал, что облигации утонут, но это его не особенно тревожило. Он считал, что фонд «Тетон» очень силен и способен покрыть любые потери. Ведь он один из самых мощных хеджевых фондов мира. Когда Перумаль погиб, ему самому пришлось заняться переоценкой позиций. Если учитывать, что, по его мнению, на самом деле произошло с Перумалем, при расчете следовало выйти на более высокие цифры. В новой компьютерной системе по-прежнему оставалась масса дыр, и это в принципе позволяло провести почти любую переоценку так, чтобы никто не заметил подвоха.
Однако индексы «Никкей» стояли довольно низко, а до Карр-Джонса доходили слухи, что фонд «Тетон» затеял какую-то грандиозную спекуляцию на японском рынке. Визит Викрама его изрядно напугал, но он все же сумел устоять. С учетом поведения рынка проводить новые манипуляции с облигациями «ДЖАСТИС» было просто невозможно. Слава богу, Викрам это, похоже, понимал. Карр-Джонс каждый день проигрывал на компьютере цифры по модели Перумаля. В пятницу, ко времени закрытия торгов, потенциальные потери фонда «Тетон» по облигациям «ДЖАСТИС» составляли шестьсот тридцать миллионов. Это было чуть меньше, чем в начале недели, поскольку индексы шли вверх, но шансов на то, что облигации к понедельнику выйдут на нуль или хотя бы окажутся близко к нулю, не было.
Если фонд «Тетон» не выдержит, то его потери по облигациям отразятся на многих. Сотни миллионов, которые «Блумфилд-Вайс» дал в долг «Тетону» для приобретения облигаций, окажутся в зоне риска, и большая часть долга возвращена не будет. У «Блумфилд-Вайс» возникнут огромные проблемы. Карр-Джонс должен был доказать, что виноват в этом кто угодно, но только не он, – на кону стояла его дальнейшая карьера. Это была весьма серьезная задача, и для ее решения следовало пустить в ход всю свою изобретательность.
У Карр-Джонса созрел план. На первом этапе следовало выявить виновных. Их четыре. Первым в списке стоял Перумаль. В подготовленные им таблицы требовалось внести кое-какие изменения, чтобы всем и каждому стало ясно, что индус сознательно вводил в заблуждение Карр-Джонса и департамент управления рисками, искусственно занижая степень риска данной операции. Второй в шеренге виновных должна была стать новая компьютерная система. Сделать это было легче, чем обвинить Перумаля. Система обошлась банку в сорок миллионов долларов, но все еще не работала. Третьим виноватым станет департамент управления рисками. Последнее вообще не проблема. Джастин Карр-Джонс был мастером в деле запугивания вспомогательных подразделений. Надо лишь доказать, что департамент не смог установить, что, кредитуя фонд «Тетон», «Блумфилд-Вайс» подвергается серьезному риску. Это должно было показать как недостаточную компетентность департамента, так и то, что он вообще работает из рук вон плохо. И наконец, четвертым виновным должен был стать Дерек Грейлинг – сотрудник, который вообще не имел никакого отношения к работе с фондом «Тетон», но к понедельнику должен был стать таковым, хотя в данный момент и не имел об этом понятия.
После этого следовало переходить ко второй фазе плана. Карр-Джонс, как ни старался, не мог уйти от того факта, что он несет всю ответственность за работу с деривативами и, соответственно, за ведение дел с фондом «Тетон». Надо было сделать так, чтобы все видели, что он виновен не в возникновении проблемы, а лишь в том, что не сумел найти ее решение. Этот этап плана нуждался в тщательной проработке.
Карр-Джонс начал с того, что составил электронное послание в департамент управления рисками. Он жаловался на плохую работу компьютерной системы и на то, что она постоянно выдает неверные цифры, не преминув при этом указать, что в результате слабой работы системы переоценку наиболее сложных деривативов приходится проводить лишь ежемесячно, а не ежедневно, что совершенно неприемлемо. Подобное положение может привести к тому, что степень риска для наиболее сложных структур может быть значительно уменьшена. В заключение послания он требовал немедленно принять меры для исправления положения. Копии письма Карр-Джонс направил Саймону Бибби и Бентону Дэвису. Письмо было датировано 25 февраля, и это доказывало, что Карр-Джонс первым обратил внимание на проблему.
