Мариша Пессл - Ночное кино

– Все складывается, что тебе непонятно? – Нора заливалась краской. – Сандра приехала в город искать этого Паука. Мы не знаем зачем. Но она понимала, что все началось. Она преображается. За ней все-таки явился дьявол.

– Сандра в это верила, да, но происходило это лишь у нее в голове.

– А как тогда ты объяснишь, что горничная видела печать зла у нее в глазу? И как Сандра заколдовала Моргана Деволля, чтобы спас ее из «Брайарвуда»? И Питер в «Клавирхаусе» говорил, что она двигалась, как люди не умеют. И даже история Хоппера про гремучку сюда укладывается. А эта пара, которая жила в «Гребне» до Кордовы?

– Чудаков среди британской аристократии – тринадцать на дюжину. Они женятся на кузинах. У них там сплошные инцесты.

– А что случилось с Оливией?

– С Оливией случился инсульт. Они случаются сплошь и рядом.

Нора вздохнула:

– Сколько тебе надо доказательств, чтоб ты хоть заподозрил, что все это может быть по правде?

– Не бывает убедительных доказательств того, что людей продают дьяволу.

– Ты не знаешь.

– Мы в Нью-Йорке. Если бы выяснилось, что поклонение дьяволу действительно помогает, ему бы у себя в студиях поклонялись все честолюбцы типа А.

Нора прожгла меня взглядом:

– Ты идиот.

– Внезапно. Это я-то идиот?

– Не внезапно. Ты уже некоторое время идиот.

– Потому что не верю в силу какой-то там церемонии, устроенной стайкой деревенщин? Потому что задаю вопросы? Потому что мне нужны доказательства?

– Ты думаешь, будто знаешь все. А ты ничего не знаешь. Перед тобой жизнь, люди, а ты весь из себя индюк надутый, шуточки отпускаешь, только бы не показать, что тебе страшно. Если б ты был в первом классе, а училка дала тебе карандаш и попросила нарисовать автопортрет, ты бы себя вот такусеньким нарисовал! – И она показала примерно миллиметр.

– А ты в свои девятнадцать, конечно, знаешь все. В своем этом Сент-Клауде под Киссимми ты постигла вселенную. Может, мне тоже надо пожить с Моэ, Старым Неряхой Биллом и этим твоим попугаем – который, кстати, магических свойств лишен, если не считать круглосуточного поноса!

– Да ты магию не распозна́ешь, если тебя носом в нее ткнуть.

– Вывод прост, – сказал Хоппер.

Я обернулся к нему:

– Так?

– Нам надо в «Гребень», – невозмутимо объявил он, затягиваясь. – Чего вы спорите? Это все херня. Мы не знаем, где заканчивается вера и начинается все как есть. Какая вообще разница? Но мы знаем три вещи.

– Какие? – спросила Нора.

– Первое. Сандра охотилась на этого Паука – следовательно, Хьюз хотя бы что-то сказала по делу. Если этот мужик виноват в дьявольском проклятии, Сандра его бы с крючка не спустила. А если Хьюз один раз сказала правду, по логике, имеет смысл хотя бы обдумать остальное. Второе. Если Кордова влип в черную магию, реальную или наоборот, Сандра влипла из-за него. И поэтому мне охота его убить. Третье. Если тут есть хоть крупица правды, людям не помешало бы знать. Мне-то все равно. Меня только Сандра волнует. Я думаю, она и обезьяну мне прислала, чтоб я узнал правду про ее семейку. Это она мне доверилась – дала понять, что знает про Орландо.

Не поспоришь, конечно. Я с самого начала догадывался, куда все движется: назад в «Гребень».

– Мы придумаем, как туда попасть, – продолжал Хоппер. – Поищем улики. И правду про Кордову, ягненка невинного или первостатейную сволочь… А потом втроем решим, что с этой правдой делать. Проголосуем, и на этом все.

Он очень недоверчиво покосился на меня и стремительной струей выдохнул дым.

– Но сначала мы ищем Паука, – сказал я.

На завтра мы планировали визит в антикварную лавку Хьюго Вилларда «Взломанная дверь» – прямо к открытию в четыре часа дня.

Однако в хаосе последней недели я забыл одну ключевую деталь: Санта-Барбару. Мне предстояло забрать Сэм на долгие выходные. Синтия позвонила с утра пораньше, сообщила, что новая няня – некто Стася Диллон – заберет Сэм из школы в три пятнадцать и привезет прямо ко мне. Синтия дала няне мои ключи, так что проблем не предвиделось: Стася зайдет сама и побудет с Сэм, пока мы не вернемся.

Но прошло все утро, миновал полдень, затем еще час, а от новой няни – ни слуху ни духу. Я звонил ей каждые полчаса, недоумевая, как моей жене в голову пришло довериться женщине, которая так читает собственное имя. С тем же успехом могла нанять няньку по имени Ибица или Текила. Наконец Стася позвонила в половине третьего. У нее приключился форс-мажор: семнадцатилетний сын попал в аварию на автостраде Брукнер. Он цел, но она только что вышла из больницы в Бронксе и опаздывает примерно на час. Ко мне доедет самое раннее в пять. Я ее успокоил, сказал, что без проблем заберу Сэм из школы. Но, значит, придется тащить ее с собой во «Взломанную дверь» – малоприятная перспектива.

– Позвони Синтии, – сказала Нора. – Наверняка у нее есть запасная няня.

– Не могу. Она уже в самолет садится.

– Может, есть какие срочные няньские службы? – спросил Хоппер, примостившись на подлокотнике дивана.

– Я не могу неизвестно кого послать за Сэм.

– Давай в лавку пойдем мы с Хоппером, – предложила Нора.

– А я в окопе отсижусь?

Она кивнула. Не нужно большого ума, чтобы понять, как родилась эта гениальная идея: после вчерашних жарких дебатов о том, что по правде и не по правде, Нора по-прежнему устраивала мне обструкцию.

– Да бери ее с собой, – сказал Хоппер. – Станет скользко – уйдете.

Я молча размышлял. Мы подбираемся к чему-то важному. Я всеми фибрами чувствовал. Эта встреча критична – вдвоем Хоппер и Нора могут вовсе прошляпить зацепку. Виллард догадается, что мы взяли след, и утечет сквозь пальцы. Но подвергнуть Сэм опасности немыслимо.

– Соображай быстрее, – сказал Хоппер. – Нам пора.

Явной витрины или вывески не было – только закрытая подъемная дверь, вся в облупившейся красной краске.

Долгие извивы сохлых лоз льнули к кирпичному фасаду, как пряди жестких волос к кафелю после душа. Верхние этажи обветшали, окна разбиты или заколочены. Здание, вероятно, некогда было весьма изысканно – гараж обрамляли тщательно отделанные коринфские пилястры, на первом этаже череда желто-синих витражей, – но поблекло и покрылось коркой грязи, будто годами было захоронено и его откопали только на днях.

Я приблизился к двери – может, есть звонки в квартиры – и с изумлением узрел имя воочию – «Виллард»: аккуратным почерком, черной ручкой, против звонка на второй этаж.

– Наверное, прямо над лавкой и живет, – вполголоса заметил Хоппер, разглядывая дом.

Только на втором этаже окна и уцелели. Узкие, высокие и изгвазданные, но в одном я разглядел желтые занавески и терракотовый горшок с какой-то мелкой зеленью.

– Скотт. – Сэм подергала меня за руку. – Скотт!

– Да, зайка?

– Это кто?

Она пальцем тыкала в Хоппера.

– Детка, я же вас познакомил. Это Хоппер.

Она сощурилась:

– Он твой друг?

– Да.

Она серьезно поразмыслила, скривив рот. Потом хмурой гримасой одарила Нору, которая подергала другую дверь.

– Заперто, – шепнула Нора.

Сэм была в школьной форме Спенса – белая блузка, сине-зеленый клетчатый сарафан, – но Синтия, естественно, добавила пару штрихов а-ля «Мёрчант-Айвори»[93]: черное пальтишко с рукавами-буфами, бархатная заколка в кудрях, черные лаковые туфельки. С той минуты, когда мы забрали Сэм из школы, она стеснялась и наблюдала – особенно за Хоппером. И ужасно ерзала – шаркала ногами, повисала у меня на руке, откидывала голову далеко-далеко назад, задавая мне вопросы, – а это значило, что у нее отходняк после мощного сахарного передоза и ей хорошо бы перекусить.

– Темно, – отметила Нора, вглядываясь в стекло.

– Сколько времени? – спросил я.

Хоппер глянул на телефон:

– Десять минут пятого.

– Давайте через пятнадцать минут вернемся.

Мы направились к Лексингтон-авеню и зашли в кафе «Восточный Гарлем». Я купил Сэм гранолу и еще раз объяснил, что у нас тут экскурсия, а потом мы зайдем во «Вдохновение 3» и съедим там мороженое. Она толком не вникала и лишь притворилась, что грызет гранолу, – ее завораживал Хоппер. Я не понимал, с чего вдруг такое восхищение, пока мы снова не встали в очередь за кофе.

– Хочешь, я пропрыгаю отсюда вон дотуда? – спросила Сэм Хоппера, указывая на пол.

Хоппер неуверенно покосился на меня:

– Ну, э-э… давай.

Сэм приготовилась, сдвинула пятки на краю оранжевой плитки, а потом, убедившись, что Хоппер внимательно смотрит, пропрыгала по всему кафе, до витрины с кофейными кружками.

– Замечательно, – сказал Хоппер.

– Хочешь, я пропрыгаю оттуда вон дотуда и туда?

– Ну а то.