Джон Гришэм - Время прощать

— Вы можете подать ходатайство, мистер Брайгенс. Пока я не видел никаких письменных заявлений.

— Я их не подавал, просто размышляю. Если большинство наших предполагаемых присяжных осведомлены о деле, вероятно, перенести слушания было бы разумно.

— Мистер Ланье? — обратился судья Этли к другой стороне. — Мистер Раш? Мистер Зейтлер? Кто-нибудь еще?

Уэйд Ланье встал, явно расстроенный:

— В Миссисипи нет прецедентов переноса процесса по делу об опротестовании завещания, ваша честь. Ни единого. Я проверил.

Лестер Чилкотт стал судорожно рыться в портфеле.

— И мне кажется преувеличением утверждать, — продолжил Ланье, — будто все жители округа составили мнение о деле прежде, чем мы предъявим свои доказательства.

Чилкотт нашел и вручил ему толстую пачку бумаг:

— Вот, пожалуйста, не угодно ли суду взглянуть — ни единого дела.

На Джейка их изыскания произвели впечатление, на судью — гораздо меньше.

— Верю вам на слово пока. Просмотрю это позднее.

Нельзя сказать, что Джейк серьезно предлагал перенести процесс, ведь он хотел, чтобы суд проходил именно в этом зале, но в переносе имелись кое-какие преимущества. В том числе: 1) вероятность большего количества черных в составе жюри; 2) возможность избавиться от урона, нанесенного Букером Систранком с его демагогией, манией расового преследования и черным «роллс-ройсом»; 3) вероятность набрать присяжных, которые не в курсе сплетен о Летти, ее семье, их проблемах и аренде нового дома в пределах города, а также 4) бесконечные сплетни насчет отношений между Летти и Сетом Хаббардом и о том, что они на самом деле задумали.

За минувшие недели Джейк, Люсьен и в последнее время Порция активно обсуждали все эти факторы. Впрочем, обсуждать они могли все, что заблагорассудится. Судья Этли не станет переносить процесс, о чем прямо и заявил Джейку. Так что Джейк блефовал и наслаждался, наблюдая, как его оппоненты бурно воспротивились его предложению.

— Судья, если вы считаете, что все жители округа уже составили свое мнение о деле, я подаю ходатайство о переносе слушаний, — заявил он.

— У меня есть идея получше, мистер Брайгенс, — ответил судья. — Давайте соберем кандидатов и начнем процесс отбора жюри. Нам сразу станет ясно, не напрасно ли мы тратим время. Если увидим, что объективное жюри получить невозможно, тогда перенесем процесс в другое место. В штате полно судов — минимум по одному в каждом округе.

Джейк сел, вслед за ним — Ланье и Раш. Судья Этли пошелестел бумагами, после чего перешел к обсуждению вопроса об оставшихся пока не опрошенными свидетелях. Поскольку адвокаты пребывали в удивительно покладистом настроении, проблем почти не возникло. Совещание суда с адвокатами сторон было назначено на 20 марта — за две недели до начала процесса.

На этом собрание закончилось…

…И возобновилось через пятнадцать минут в кабинете судьи Этли. На сей раз присутствовали только адвокаты: ни клиентов, ни помощников, ни секретарей — никого, кому нельзя доверять. Только адвокаты сторон и судья, который, сняв мантию, попыхивал трубкой.

— Джентльмены, — начал он, когда все расселись, — в течение предстоящих нескольких минут мы по крайней мере обсудим возможность сделки. У меня нет сомнений по поводу предстоящего процесса, более того, в некотором смысле я жду его и хочу, чтобы он состоялся. Мне редко доводилось председательствовать в суде присяжных, и редко я имел дело с фактами, столь интригующими, как те, что представлены в этом деле. Тем не менее я бы пренебрег своей ролью объективного арбитра, если бы не учел все возможности, которые позволили бы сторонам получить кое-что, хотя и меньше, чем им хотелось бы. В деле фигурируют большие деньги, джентльмены, и, безусловно, существует способ разрезать этот пирог так, чтобы все остались довольны. — Повисла тяжелая пауза, пока судья энергично раскуривал трубку. — Позвольте сделать предложение.

Словно ему нужно было чье бы то ни было позволение. Тем не менее все адвокаты согласно, хотя и осторожно, кивнули.

— Отлично. Сначала о двух маленьких, пятипроцентных, долях наследства: давайте заплатим все, что причитается церкви, положим долю Энсила в доверительный фонд, пока со временем не выяснится, что следует с ней делать. Оставшиеся девяносто процентов разделим на три части: треть — Летти Лэнг, треть — Гершелу Хаббарду, треть — Рамоне Дэфо. Предположим, на уплату налогов уйдет пятьдесят процентов, тогда каждый из трех получит приблизительно три и шесть десятых миллиона. Это гораздо меньше, чем хочет каждый из них, но гораздо больше, чем он получит, если выиграет противная сторона. Что вы об этом думаете?

— Уверен, церковь возражать не станет, — заметил Джейк.

— Но в этом случае мы вроде бы остаемся ни с чем, ваша честь, — подал голос Зак Зейтлер, адвокат детей Гершела.

— Так же, как и мы, — поддержал его Джо Брэдли Хант, адвокат детей Рамоны.

— Разумеется, — согласился судья Этли. — Но разумно предположить, что дети тоже получат немалую выгоду при таком раскладе. На их родителей прольется золотой дождь. Конечно же, что-то просочится и на детей. Вы можете заранее оговорить, что определенная часть полученного будет положена на их доверительные счета. Впрочем, это просто предложение.

— Может быть, — произнес Зейтлер, стреляя глазами по сторонам, словно боялся, что остальные адвокаты сейчас вцепятся ему в глотку.

— Интересно, — пробормотал Ланье. — Думаю, мои клиенты согласятся подумать об этом.

— Вероятно, мои тоже, — подхватил Стиллмен Раш.

Его честь, пожевав многострадальный черенок своей трубки, взглянул на Джейка, который томился в недоумении — он не ожидал такого подвоха. Судья не предупредил об импровизированном совещании по поводу сделки, и он не догадывался, что его старый приятель собирается выложить на стол такие карты.

— Джейк? — обратился к нему судья.

— У всех вас имеются копии письма Сета Хаббарда, присланного мне вместе с завещанием и последними распоряжениями. Он дал весьма четкие указания. Его намерения в отношении двух своих взрослых детей изложены яснее ясного. Предлагаю всем еще раз перечитать его письмо и завещание. Я представляю интересы завещателя и имею недвусмысленный приказ. Моя задача — исполнить последнюю волю мистера Хаббарда и проследить за тем, чтобы его дети не получили ничего. У меня нет выбора. Я не буду участвовать ни в какой компромиссной сделке.

— Не хотите ли вы обсудить это со своей клиенткой? — подсказал Стиллмен.

— Мой клиент — завещание, которым управляет администратор, мистер Квинс Ланди.

— Я говорю о Летти Лэнг.

— Но я не представляю интересы Летти Лэнг. У нас общие интересы — привести в исполнение собственноручно изложенную волю мистера Хаббарда, но я не ее адвокат. И я довел это до сведения всех, особенно до ее сведения. Как заинтересованная сторона, Летти Лэнг имеет право нанять собственного адвоката, что она уже попыталась сделать, но адвокат угодил в тюрьму.

— Я даже немного скучаю по старине Букеру, — заметил Уэйд Ланье, чем вызвал несколько робких смешков.

— Хочу, чтобы всем было ясно: я — не ее адвокат, — настойчиво повторил Джейк.

— Разумеется, Джейк, технически — нет, но в настоящий момент ты имеешь на нее большее влияние, чем кто-то другой. Черт возьми, ее дочь служит у тебя помощницей, или секретаршей, или кем там еще.

— У меня много кто служит.

— Не хотите же вы сказать, Джейк, — вступил Уэйд Ланье, — что, если сейчас пойдете и скажете, что Летти может через два месяца — да что там, через две недели! — получить три миллиона, она не ухватится за такую возможность?

— Я не знаю, что она сделает. Летти — женщина гордая и оскорблена отношением к ней в обществе. И она ждет своего часа в суде.

— Три миллиона могут смягчить горечь оскорбления, — заметил Ланье.

— Вероятно, но я на компромисс не пойду. Если суд пожелает, я могу отказаться от обязанностей адвоката по утверждению наследства, но пока этого не произошло, я не уполномочен принимать никаких условий сделки.

Судья Этли снова раскурил потухшую трубку и выпустил клуб дыма, потом оперся локтями о стол.

— Джентльмены, думаю, он прав. Если будет доказано, что завещание действительно, то есть если присяжные поверят, что мистер Хаббард был в здравом уме и не испытывал на себе недолжного влияния, составляя его, у нас нет иного выбора, кроме как исполнить условия завещания. Это очевидно. Взрослые дети не получат ничего.

«Может, и так, — подумал Уэйд Ланье, — но вы не знаете того, что знаю я. Вы не видели завещания Айрин Пикеринг. Не знаете, что миз Летти Лэнг имеет опыт внедряться в частную жизнь своих работодателей. И когда жюри услышит и увидит это, со взрослыми детьми мистера Хаббарда все будет в порядке».