Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – Почему меня это должно удивлять?

   – Вы выглядите немного растерянным.

   – Я выгляжу немного уставшим.

   – Извините. Итак, Сережа Петров свою задачу выполнил. Он передал Иванову нужную информацию. О группе, которая готовила тектонический удар. Не всю, мы убрали конкретику. Только информация о том, что было, что изучалось на последних командно-штабных учениях округа и источник, наш источник, через который могла бы поступить более конкретная информация.

   – А потом начались чудеса, – подсказал Виктор Николаевич.

   – Что?

   – Ну, сейчас уместно прозвучало бы высказывание, начинающееся с этой фразы.

   – А потом начались чудеса. При изучении данных, захваченных в архивах Мозаева, вдруг обнаружилась лакуна. Не было ничего об ученьях. Ничего. И я сделал вывод, что гонки продолжаются. Что кто-то будет продолжать пробираться к заветной кнопке. Ему только нужно будет помочь.

   А потом взять на финише.

   – И это будет Враг? – скептически поинтересовался Игорь Петрович.

   – Это будет человек, который выведет нас на агрессивную ипостась Врага, – спокойно сказал Михаил, – мы решим таким образом сразу несколько проблем. Вычислим Врага, ликвидируем угрозу, выясним, как еще можно выйти на секретный объект и перекроем возможные каналы утечки информации.

   – И вы хотите сказать, что именно сейчас все так и происходит?

   – Да, Игорь Петрович, именно так и происходит. Сейчас, сию минуту, Враг использует ничего не подозревающих исполнителей для глубокой разведки. Талантливо, между прочим, использует, в темную. Но один из этих людей – подставлен ему нами. И Враг даже не подозревает, что как только он попробует нанести удар, он будет взят.

   – И вы в этом уверенны?

   – Да, Игорь Петрович.

   – Кто же в настоящий момент ведет разведку?

   – Александр Заренко.

   – Все тот же Александр Заренко, неистребимый журналист!

   – Да, он продолжает думать, что все еще пишет книгу. Накапливает для нее материалы.

   – А на самом деле?

   – На самом деле он прошел по проложенной для него нами дорожке и провел с собой еще одну подставную фигуру. На этот раз подстава от Врага. Еще один умник, думающий сделать бизнес на издании книги Заренко.

   – Что? – выражение лица Игоря Петровича изменилось.

   – Как что? – Михаил немного растерялся от неожиданной реакции Игоря Петровича. – Вспомните, в вариант информационной войны входили и книжные проекты. Заренко…

   – Я помню, – оборвал Михаила Игорь Петрович, – вы сказали, что кто-то собирается все-таки издать книгу.

   – Не кто-то, а тот же самый, что и первоначально. Анатолий Жовнер, предприниматель. Мы, честно говоря, не особо на него рассчитывали, когда последний раз беседовали с Заренко. Нам нужно было его разозлить, чтобы он сам захотел докопаться до всего, а потом, после того, как Враг снова выйдет на Петрова, или на наш запасной канал, перенацелить его на Заренко. Со всех точек зрения, использование дважды засвеченного журналиста выглядит абсурдно, а оттого привлекательно. Но оказалось, что Враг принял такое же решение. Он подтолкнул Жовнера. И тот вернулся к своему издательскому проекту.

   – Кто его подтолкнул? – тихо спросил Игорь Петрович.

   – Я думаю, что вы, – просто ответил Михаил.

   – Я?

   – Вы. Ведь это вы – Враг. Это к вам должна была поступить информация о пульте. Поэтому я и попросил Виктора Николаевича привезти вас сюда.

   Игорь Петрович не ответил. Он потер лоб, медленно открыл глаза:

   – У вас есть какие-то доказательства? Подпорки для подозрения?

   – Будут. Скоро будут.

   – Вы слишком самонадеянны, Михаил. Вам кажется, что стоит вам… Стоп, вы сказали, что в это самое время эти двое, Заренко и Жовнер…

   – Ну да, они сейчас должны топтаться вокруг объекта. Мы даже просили Минобороны не трогать их. Пусть спокойно уйдут, передадут информацию…

   – Идиот, – взорвался Игорь Петрович, вскакивая, – решил психологические фокусы устраивать?

   – Да что случилось?

   – Немедленно свяжитесь с объектом, объявите тревогу, пусть они там стреляют на поражение! Живее!

   – Вы объясните…

   – Разведки не будет. Вы все правильно рассудили, только не поняли главного. Да, я все это организовал. Весь «Армагеддон». Только я не планировал такой катастрофы. У меня было два непосредственных помощника: Мазаев и Ртищев. И я до этой минуты не предполагал, что задумал Ртищев.

   – Кто такой Ртищев?

   – Да Жовнер это, понятно? Быстрее свяжитесь с охраной.

   Очень неудобно лежать на полу, со скованными за спиной руками. Очень неудобно и очень больно. Но никто не стал у меня спрашивать, удобно мне или нет, меня просто бросили в угол, за пульт и вроде бы обо мне забыли.

   Болела голова. Не привычной болью повышенного давления, ввинчивающейся болью приступа, а старой доброй болью от ушиба. Меня здорово приложили по голове там, возле забора. Пришел я в себя быстро, но помогло это мне не очень сильно. Самое важное я пропустил.

   Или я пропустил не самое важное, я пропустил только начало представления.

   Очнулся я уже в бункере. В настоящем добротном бункере, с небелеными бетонными стенами и потолком, забранными в сетку фонарями и черными кабелями под потолком и по стенам.

   И пультом. Я не смог рассмотреть пульта, мне был виден только его бок. И еще было холодно. Брюки и туфли промокли от того, что я лежал в снегу, и холодный бетон живенько вытягивал из меня тепло.

   Что случилось? Где Жовнер? И как сильно я влип? И во что? Может быть, нас просто повязала охрана бункера? Ведь подобные объекты должны охранять. И надежно охранять. Не может же просто так группа бездельников припереться к пульту управления ядерным зарядом? Или может?

   Я попытался сесть и сразу понял, что ударили меня сильно. Боль заставила меня скрипнуть зубами. Сел. Теперь пошевелить пальцами, у меня возникло подозрение, что пальцами своими я управлять не смогу, во всяком случае, я их не чувствовал. Не чувствовал совершенно.

   Захотелось заплакать. Стыдно, сказал я себе, стыдно такому здоровому мужику плакать. Крепись, Саша, сейчас появится начальство, и я смогу потребовать украинского консула. А потом консул придет и на руках…

   Кто-то пробежал мимо меня. В комбинезоне, покрытом бело-голубыми камуфляжными пятнами. И, кажется, с автоматом в руках.

   Раздался какой-то крик. Вроде бы команда. Значит, напомнил я себе, есть и тот, кто уполномочен отдавать команды. Командир.

   И вот этот командир… Я продолжал разговаривать с собой, пытаясь встать. Мне помогала стена и злость, а мешали страшная головная боль, тошнота и наручники на руках. Кстати, от неудобной позы ноги тоже затекли и подчинялись неуверенно. Плевать, нужно вставать. И я встал. Очень хорошо.

   Пол, правда, покачивался, а лампы немного моргали. Или мне это казалось? Хорошо все-таки мне приложили. Тошнота усилилась, но зато я смог рассмотреть пульт. И убедиться в том, что киношники, изображая командные пункты, хоть в этом не наврали. Пульт действительно был похож на пульт управления. Несколько индикаторов, прорезь, как мне показалось, для ключа, и кнопка. Действительно красного цвета и действительно рельефная. Чтобы палец не соскочил, когда поступит команда взрывать независимую Украину к чертовой матери.

   … Ледяная волна, крики, разрушение и смерть… Я тряхнул головой. В глазах потемнело, и меня чуть не стошнило.

   Легкое сотрясение мозга, поставил я себе диагноз.

   – Доброе утро, – сказал у меня за спиной знакомый голос.

   – Доброе утро, – ответил я, медленно, чтобы не расплескать боль, поворачиваясь на голос.

   Это был Жовнер. Знакомое лицо. Я даже успел обрадоваться, прежде чем до меня дошло, что тут не все благополучно.

   Толик улыбался. У него было хорошее настроение, на нем была зимняя камуфлированная куртка, и на плече, как я понял, висел автомат. АКС – 74у. Калибр 5,45, емкость магазина тридцать патронов, вес одной пули – 3 грамма, если я помню еще что-то из наставления по стрелковому делу.

   – Что случилось? – поинтересовался я.

   – О, много чего произошло, очень много. Ты проспал начало самого крупного террористического акта в истории человечества. Извини, мой человек перестарался.

   – Человек… перестарался… – пробормотал я.

   Террористического акта?

   – Ты что, с ума сошел?

   – А ты знаешь хоть одного нормального человека? Ты сам то себя относишь к нормальным?

   – Меня сейчас стошнит, – сообщил я Жовнеру на всякий случай.