Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов
Иногда он придает обезьянам человеческие качества. Потом вдруг, рассказывая о «родителях», упоминает поступки и привычки, более свойственные «древесной» жизни. Ясно одно: он никогда не знал ничего, кроме страха и угроз. Побои, в том числе плеткой, в приемной семье. Укусы и раны, полученные от обезьян.
3 февраля 1982 года
Наконец восстановил историю бегства Хуана. Вечером между его приемными родителями разразилась бурная ссора. Мертвецки пьяный отец избил жену. Насколько я могу судить, отношения между супругами, сильно приверженными алкоголю, всегда были крайне враждебными. Посреди ночи отец схватил штык своей винтовки и зарезал жену. Потом притащил тело на кухню и разрубил на куски. Именно эту картину Хуан и рисовал. (Мальчика Уго Гарсия связал, заткнул ему рот кляпом и тоже приволок на кухню, чтобы тот присутствовал при «представлении».) Но откуда взялась толпа людей вокруг этого «жертвоприношения»? Затем, все той же ночью, Уго попытался поджечь себя, облившись бензином. Не надо быть психиатром, чтобы догадаться о причинах склонности Хуана к пиромании…
Наконец, на заре, Гарсия перерезал себе горло — от уха до уха. Про сына он забыл. Тот едва не задохнулся в едком дыму, потому что кухня еще горела. Хуану удалось освободиться от пут. Перепуганный, он сбежал по лестнице, пересек казарменный двор и бросился в лес. Бежал сквозь джунгли, пока не свалился без сил. Упал возле какого-то дерева. Дальше — черная дыра. Хуан не видит никакой связи между этим бегством и своей жизнью среди обезьян.
7 февраля 1982 года
Сегодня ночью с фонарями искали Хуана и застали его в курятнике. Он резал курам горло моей бритвой и пил кровь прямо из шеи, как из кубка. На стенах кошмарной смесью крови и экскрементов он начертал те же фигуры, что рисовал на бумаге…
Добровольцы не скрывают страха. Некоторые из них уже покинули нашу больницу. Ползет слух, что Хуан — «сын дьявола». В наказание я запер его в темном чулане. Хочу, чтобы он понял: он идет не тем путем. Но откуда в нем все эти мысли? Откуда такие побуждения?
9 февраля 1982 года
После двух дней «заключения» нашел Хуана в плачевном состоянии. Он нагадил повсюду и замарал экскрементами стены. Рубашка и штаны в корке засохшей спермы. У него начались первые поллюции. Значит, наступает период полового созревания. На что обратится его сексуальное влечение?
Меня обожгла страшная мысль. Получается, что именно кровавое пиршество вызвало в нем первые сексуальные переживания. Я не перестаю молиться. Господь, давно забывший о нашей миссии, не оставит Хуана. Стыдно писать, но я считаю, Он просто обязан нам этим. Спасти дитя во имя всех тех, кому он позволил умереть здесь…
24 февраля 1982 года
Хуан немного успокоился. Кое у кого закрались подозрения — а вдруг он заражен какой-то болезнью вроде бешенства? Мы взяли анализы, но они ничего не показали. Может быть, мне следует провести более тщательное медицинское обследование? Для этого придется ехать в Буэнос-Айрес…
3 марта 1982 года
Снова приходил полковник Пельегрини. На сей раз он явился с официальным визитом. «Хоакина», как он его называет, намерен усыновить высокопоставленный чин. Скорее всего, кто-то близкий к правительству. Мы с Хуаном должны бежать. Я обязан спасти его душу.
11 марта 1982 года
Хуан искусал до крови мальчика-инвалида, которого мы приютили несколько месяцев назад. Рану мы перевязали. Но если Хуан — носитель какой-то инфекции, есть ли риск заражения? И еще одно пугающее предчувствие, связанное с его жадностью к мясу. А что, если это каннибализм?..
В тот же день неподалеку от места, куда Хуан утащил свою жертву, я обнаружил нечто вроде святилища. Странное сооружение из костей животных, камней и травы. Некоторые элементы напоминают знаки его алфавита. Похоже, Хуан следует правилам какого-то ритуала. Но откуда он их знает?
13 марта 1982 года
Опять приходил Пельегрини. Все документы готовы. Приемным отцом должен стать адмирал Альфонсо Палин, член военного правительства Аргентины. Палач. Один из самых опасных людей в стране. Почему Палин пожелал усыновить именно Хуана, а не кого-нибудь еще? Из-за диктатуры здесь каждый день появляются сотни сирот. Почему он выбрал Хуана? Может, это извращенец, которого заинтересовала история Хуана? Ее жестокость?
Я связался с Домом св. Игнатия в Брюсселе. Если я приму такое решение, мне позволено перебраться в другую миссию, в Гватемале.
21 марта 1982 года
Если у меня еще оставались какие-то сомнения, то сегодня ночью они исчезли. ХУАН — КАННИБАЛ. Мы нашли его на кладбище за лечебницей, где хороним умерших. Хуан разрыл несколько самых свежих могил и объел трупы. Я просто не в состоянии описать все, что видел. Он камнем разбивал черепа и высасывал мозг. Потом так же поступал с костями. Кто обучил его этому? Неужели он раньше уже пробовал человечину?
Бежать. Покинуть миссию. Спасти Хуана. Вокруг него сгущается атмосфера ненависти. Боюсь, ему грозит самосуд деревенских жителей, убежденных, что в ребенка вселился бес. Я стою перед трудным выбором. Бросить приют, наших больных — все они ни в чем не повинны, — чтобы попытаться спасти Хоакина? Он между тем ведет себя все более агрессивно и жестоко. Но разве не в этом смысл нашей миссии? Я твержу про себя слова Иисуса:
«Не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».[73]
63
Жанна закрыла тетрадь. Руки у нее дрожали. Да, еще рано сопоставлять прошлое с настоящим — детали событий, описанных в дневнике, с ходом ее собственного расследования. Но то, что такая связь существует, больше не подлежало сомнению — строки дневника буквально кричали об этом. Несмотря на пробелы и темные места, история Хуана позволяла хоть как-то объяснить причину кровавых убийств, потрясших французскую столицу.
11 часов утра.
Занимался неласковый день, тонувший в мутном аквариумном свете. Ну и пусть, оно даже к лучшему. Можно читать дальше. Жанна пропустила несколько страниц, на которых Роберж описывал подробности своей поездки в Гватемалу. Добралась до последней части дневника. Октябрь 1982-го. Миссия Сан-Аугусто, Панкахче, Гватемала.
Время, когда произошла трагедия.
Утром 18 октября 1982 года Хуан исчез. Его нашли на следующий день в изодранной одежде, не способным вымолвить ни слова. «Почти в том же состоянии, что год назад», — писал отчаявшийся священник.
Затем в полусгоревшей хижине обнаружили наполовину обглоданное тело молодой индеанки. Убийца пытался замести следы с помощью поджога…
Каннибализм. Пиромания. У Пьера Робержа не было никаких сомнений в личности убийцы. Как и в том, к каким выводам придет следствие. Обвинение падет на Хуана, и так отягощенного репутацией «сына дьявола». Его арестуют. Посадят в тюрьму.
Или сразу казнят. Роберж не хотел такого исхода. «Я знаю, что мне остается сделать», — записал он 22 октября.
Иезуит взял на себя вину за содеянное и связался с полковником Пельегрини, попросив того приехать за мальчиком в Атитлан. В каком-то смысле это было торжество зла. Роберж не только не сумел исцелить Хуана — он отдавал его в руки кровавого палача. Мотивы этого поступка были ясны: отныне Хуан-Хоакин нуждался в защите от закона. Его преступная карьера только начиналась. И лишь новый приемный отец мог поставить его выше людского правосудия в Аргентине.
Планы Робержа провалились. Ему никто не поверил. Определенную роль сыграла и сложившаяся на тот момент политическая конъюнктура: ладино не могли слишком явно продолжать религиозные преследования из боязни утратить международную поддержку. Священника выпустили. Глубина его отчаяния была такова, что он решил наложить на себя руки и унести все тайны с собой в могилу. Однако перед тем он все же успел лично передать Хуана Альфонсо Палину.
Несомненно одно: старик испанец, посетивший кабинет Антуана Феро, был адмиралом и принимал участие в пытках. «В моей стране это была широко распространенная практика. Все этим занимались». Он имел в виду усыновление военными детей убитых ими жертв.
Перед тем как проститься с миром, иезуит хотел закончить свою исповедь. Недели и месяцы наблюдений, неоспоримые доказательства позволили ему найти ключ к пониманию судьбы Хуана.
Открытие оказалось умопомрачительным.
24 октября 1982 года, Сан-Аугусто
Пора поставить точку в истории Хуана. Черным по белому изложить его тайну. Только что перечитал свои аргентинские записки и понял, каким я был наивным. Вся его история изобиловала вопросами, но, когда рассматриваешь эти вопросы в их единстве, ответ на них вырисовывается всего один.
Откуда в Хуане столько жестокости, злобы, агрессии? Откуда в нем тяга к человеческому мясу? И эти ритуалы, которые он обставляет так, словно уже видел, как именно они проходят? И странный алфавит, напоминающий буквы какого-то примитивного языка?
