Волчье кладбище - Тони Бранто
Кочински попытался сбросить с себя священника. Они вцепились друг в друга намертво, будто в тот самый гордиев узел, который каждый из них двоих хотел разрубить по-своему. Я рванулся к ним и почти ухватил проректора за руку, но не успел. Ройшн отчаянно завизжала, завыла, обратив лицо к небу.
Они полетели вниз, сцепившись, как два борца. Их тела раскидало в стороны при встрече с землёй.
Глава 30
Вещает оракул
Это были воистину всенародные поиски, продолжавшиеся до самого заката. Я никогда ещё не был напуган до такого предела, как в тот день, когда мы потеряли Адама. Тлевший горизонт навевал кошмарные мысли о том, что мы могли в итоге обнаружить. Обшарили все канавы и дно карьера, я лично заглянул в каждую щель церкви, облазил церковный подвал, но моего дорогого друга, этого упрямого очкастого зазнайку, так и не нашёл нигде.
В кромешной мгле мы с Питером, поспевая за лучами наших фонариков, столкнулись с Дартом на игровом поле. Как и мы, он взмок от многочасовых поисков.
– Куда ещё он мог его спрятать? – бросил я, поторапливая Дарта соображать быстрее.
– Полиция обыскала его дом, мы проверили все закоулки Роданфорда… – Дарт тяжело выдохнул.
– Но где ещё?..
– А что, если он без сознания? – спросил Робин.
– Он не может быть столько времени без сознания! – взорвался я.
– Лерри мог его опоить…
– Адам знал, что Лерри – убийца! Стал бы он пить?
– Роб прав, – сказал Питер, попытавшись меня успокоить. – Мы не услышали ни одного звука ни в одном месте.
– Он жив! Нужно продолжать поиски! Давайте ещё раз проверим лес!
– Мы уже трижды его исходили, – сказал Джо.
– Бессмысленно ночью, – покачал головой Робин. – Лучше утром…
– Да как вы не понимаете…
Меня прервала Ройшн, взяв за руку.
– Вы проверяли бомбоубежище?
– Да, – сказал я. – Я проверил подвал.
– Нет, подвал – лишь вход. Само бомбоубежище дальше, за каменной стеной подвала. Оттуда ни черта не слышно.
Через считаные мгновения мы толпой оказались у нужной двери. Засовы тонули в темноте, и я их не заметил, пока не нашарил. Мы отперли дверь и разом осветили мрак перед собой. Небольшая комната располагалась внизу. Фонарный луч быстро обнаружил Адама – тот сидел у стены, обняв колени, глаза были закрыты, будто бы он спал. Вокруг левого глаза пятном чернела спёкшаяся кровь.
Когда Адам шевельнул головой, я смог выдохнуть.
…Утром нас впустили проведать Адама. Его голова, обмотанная в несколько слоёв бинтами, покоилась на двух подушках. На правом виске, где была рана, повязку оттопыривала шайба из ваты.
Помимо меня и Питера, в палату медпункта вошли Дарт, Секвойя и суперинтендант Хиксли. Я поднял створку окна, чтобы впустить свежего воздуха.
– Ну, господин студент, видите, чем кончаются незаконные вмешательства в полицейские расследования? – Хиксли наставил на Адама жёлтый от никотина указательный палец, словно это было дуло пистолета. – Рассказывайте, как вы накликали неприятностей на свою голову.
– Эта мысль пришла ко мне случайно прошлой ночью. Лерри звал свою церковь Маленькой Розой. Но ведь именно так переводится имя Ройшн с ирландского. Милек Кочински рассказал, что Лерри влюбился до беспамятства перед самой войной. Ройшн была здесь в то время, и я подумал, не могла ли она быть той самой маленькой розой, по которой так тосковал Лерри? Я решил проверить. Попросил Агату уговорить Ройшн приехать сюда и встретиться со мной…
– Давайте по порядку, – сухо вставил Хиксли.
– Конечно. Простите. Голова побаливает… Дело обстояло вот как. Винсент Лерри был начинающим врачом и заядлым бабником. Однажды в деревню приехала ирландка Ройшн. Юная, но уже с характером, сформировавшаяся особа. Ей нравилось его мужское внимание, но ей было плевать на его внезапно возникшие к ней чувства. Начавшаяся война кончилась для Лерри плачевно, и Ройшн, жившая в мире материальном, циничном, бросила его и уехала из деревни.
Много лет Лерри глушил обиду за испорченную жизнь. Тем временем Ройшн наслаждалась жизнью. Она вернулась спустя несколько лет сюда, чтобы продать дом бабушки. В тот период она встретила Диксона, результатом их короткой связи стала дочь. Шивон родилась в Ирландии, Диксон никогда её не встречал до этого времени. Шивон унаследовала внешность матери, но не внутренние качества. Этой весной Шивон приезжает сюда, знакомится с Тео, который решает подшутить над неопытной девушкой. Он устраивает нападение на неё в костюме гигантского кальмара. Тео не думал, наверное, что шутка окажется настолько грубой.
Утром к Лерри прибегает девушка в слезах. Она рассказывает о случившемся. Лерри узнаёт это лицо. Так выглядела его единственная любовь, чьё лицо забыть невозможно, чьим именем он даже назвал своё вынужденное пристанище. Перед ним была дочь той женщины, которая его бросила. Так могла бы выглядеть его собственная дочь, если бы не гадкая шутка жизни в виде осколка снаряда.
Адам перевёл дух и слегка поморщился. Видимо, голове его прилично досталось.
– А осколок, как считал Лерри, предназначался не ему, а его другу, Милеку Кочински. Так почему же всю жизнь страдал он, а не друг? Почему у Милека было прекрасное здоровье, обожаемый сын, работа и наконец – молодая жена? Почему у него самого, у Винсента Лерри, не было всего этого?
Вся обида, что годами топилась в глубинах души, всплыла наружу, выплеснулась гейзером. Лерри так и сказал, прежде чем запер меня: Тео изнасиловал его дочь. Настолько помутился его рассудок.
– Волк линяет – меняет шкуру, но не натуру, – сказал Секвойя, покачивая головой.
– В девять часов мистер Кочински привёл сына на исповедь в церковь. Тео, как выяснилось, только за одним согласился туда пойти: чтобы плюнуть в сторону алтаря. Сделав это, он, довольный, уходит. Его отец спешит следом, приказав немедленно отправляться в павильон на репетицию.
Лерри счёл необходимым преподать Тео урок. Кроме того, он хотел отомстить самой жизни, которая так нечестно распределила дары судьбы. Он знал, что Тео являлся всем для своего отца.
Священник вышел в лес, чтобы успокоиться. Ноги привели его к холму в синих анемонах. Он сказал мне, что представил себе в тот момент Голгофу. Затем в его голове всплыла пьеса о святом Себастьяне, о которой твердил Милек Кочински сыну, когда они покидали церковь. И замысел Лерри стал обретать определённые черты. Он поспешил в сторожку, взял лук, стрелы и спрятал у холма.
– То есть отец Лерри решил сделать из молодого Кочински святого Себастьяна, которого ему предстояло сыграть
