Дэвид Хьюсон - Вилла загадок
– Перони, – сказал он, – я тебя раскусил. Я знаю, что случилось два месяца назад.
– Да ну?
Перони пожалел, что не успел проработать в полицейском участке все детали. Незадолго до полуночи Ник куда-то пропал. Примерно через восемь часов Верджил Уоллис забрал у частного банкира Миранды Джулиус полмиллиона евро. Что же это за "частный банкир"? У кого это лежит наготове такая сумма, чтобы ее можно было сразу забрать?
– Я слышал, что тебя застукали на бабе, – продолжил Уоллис. – Почему, как ты думаешь, я выбрал тебя для этой задачи? По двум причинам. Во-первых, ты человек сообразительный. Во-вторых, умеешь тратить деньги.
Заметив образовавшийся впереди все увеличивающийся просвет, Перони прикидывал, как быстро он сможет выполнить разворот.
– Ты разочаровываешь меня, Верджил. Ты очень, очень плохо разбираешься в людях. Давай-ка мы сейчас вернемся к инспектору Фальконе: нужно кое-что уточнить и исключить то, что не соответствует действительности.
Теперь места хватало – если только стоящий впереди идиот подаст чуть вперед и позволит ему развернуться.
– Честный полицейский, – понимающе кивнув Уоллис. – Кто бы мог подумать? Хотя меня восхищает. Именно поэтому я ударю тебя не так сильно, как мог бы.
Перони решил, что неправильно расслышал.
– Что? – сказал он, сняв ногу с педали, и тут же увидел большой черный кулак, который несся ему навстречу так быстро, что оставалось только получить удар в правый глаз.
После этого все было как в тумане. Огромные руки расстегнули ремень безопасности и оторвали от воротника Уоллиса прикрепленный к нему микрофон. Здоровенная нога пинком открыла дверцу автомобиля со стороны водителя и вышибла Перони из машины.
Грохнувшись на грязную дорогу, тот вдохнул отравленный воздух и закашлялся.
Полицейская машина без опознавательных знаков сделала крутой разворот и рванула обратно в город – куда угодно, только не в Сан-Джованни. И будь он проклят, сказал себе Джанни Перони, будь он проклят, если сидевший за рулем усмехающийся черный ублюдок не помахал ему на прощание.
* * *Она снова шепчет, и сквозь бушующее в голове пламя Ник начинает кое-что видеть.
Тирс находится на прежнем месте, зеленый и сочный, цветные ленточки обвивают его древко. Свет становится ярче. Перед ним среднего возраста мужчины, обменивающиеся заговорщическими взглядами. В их руках бокалы, наполненные розовым вином. К каменному потолку поднимается серо-голубой дымок папирос-самокруток. Мужчины о чем-то переговариваются – Эмилио Нери, маленький бухгалтер Верчильо, Рандольф Кирк и Тони Мартелли; лица остальных скрываются в тени.
За их спинами прячется Мики; вид у него растерянный, он явно не понимает, что здесь происходит.
Они все говорят и говорят, и теперь Ник понимает почему. Эти люди – могущественные, влиятельные – просто нервничают. Для них это нечто новое – эксперимент, разрыв с общепринятыми традициями. Они смотрят на Рандольфа Кирка, и их глаза говорят: "Ну давай, действуй".
Рандольф Кирк это понимает. Он нервничает больше остальных, но прямо-таки дрожит от предвкушения. Он что-то говорит, но слов его нельзя разобрать. Он хлопает в ладоши, и, хотя никакого звука не раздается, все замолкают и смотрят на дверь, в которую входят девушки в холщовых рубашках с цветами в волосах – молодые, совсем юные. Некоторые хихикают. Некоторые курят. Глаза у них блестящие и в то же время затуманенные. Как и Рандольф Кирк, они чего-то боятся.
Все ждут какого-то жеста, вздоха – чего-то такого, что разрушило бы колдовские чары.
Одна из новеньких, Барбара, молодая, но уже подготовленная, выходит вперед, оживленная, нетерпеливая. Ее рука касается маски. Пальцы поглаживают уродливые черты, ласкают громадный, отвратительный нос.
"Смотри!" – вопит поселившийся у него внутри бог так громко, что невозможно сопротивляться.
Золотая маска поднимает свое мертвое, отвратительное лицо, по очереди окидывает их взглядом и улыбается.
* * *В начале десятого они покидают дом на Авентинском холме. За рулем Бруно Буччи, Нери скрючился на заднем сиденье, с обеих сторон прикрытый телами бойцов. Выбирая безопасную дорогу, "мерседес" долго кружил по закоулкам, пока не вернулся в Черки – к месту назначения.
По правде говоря, Эмилио Нери никогда не забывал это место – слишком много воспоминаний с ним связано.
Машина заехала на тротуар, все вышли и встали в тени вала, подступающего к Тарпейской скале. Всходило солнце, обещая еще один погожий весенний день. Будь транспорта немного поменьше, Нери вдохнул бы полной грудью и решил, что станет скучать по Риму.
Буччи кивком указал на черное отверстие пещеры, прикрытое сломанными воротами с древней надписью "Вход воспрещен".
– Ага, ага, – сказал Нери и нырнул в темноту. – С этим я сам разберусь. Позаботься только, чтобы он ничего с собой не принес, ладно?
– А как насчет Мики? – спросил Буччи.
– Мики? – засмеялся Нери. – Он просто глупый мальчишка. Со своим сыном я уж как-нибудь справлюсь.
Похоже, у Буччи было на этот счет собственное мнение.
– Считаешь, я веду себя глупо?
Буччи промолчал.
– Ладно. Не отвечай. Зато я скажу тебе вот что, Бруно. Я поступаю с тобой более чем справедливо.
– Конечно. Я все же хотел бы войти туда вместе с вами.
Нери не мог понять, подлинное это чувство или просто показное беспокойство? Возможно, Буччи прав. С Мики он, конечно, справится. Но если тот привел с собой кого-нибудь еще...
– Ты слышал, чтобы кто-то перебежал к Мики? – спросил он.
– Вы шутите? – засмеялся Буччи. – Неужели найдется такой дурак?
– Тогда он там один, – кивнул Нери на вход в пещеру. – Ну может быть, с Аделе. Ты серьезно считаешь, что я не справлюсь со своим собственным сыном и проституткой-женой, которую могу пришибить одной рукой?
Буччи неловко переступил с ноги на ногу.
Нери посчитал это знаком согласия.
– Убедись, что Уоллис придет сюда один и ничего с собой не принесет, – приказал он. – Я не намерен ни с кем разделять это удовольствие. Кроме того, мне нужно обсудить кое-какие семейные дела. И я не хочу, чтобы кто-нибудь это слышал.
– Считайте, я вас подстраховываю.
Нери больно ткнул его пальцем в грудь:
– Я убивал людей еще до твоего рождения, Бруно. Не надо мне дерзить. Ты взял веревку и ленту, как я просил?
Кивнув, Буччи отдал их ему.
Похлопав себя по пиджаку, Эмилио Нери ощутил рукоятку пистолета и шагнул в холодную темноту, удивившись, как там холодно и как мало света дают электрические лампочки.
Должно быть, память его подводит. В прежние времена все казалось намного ярче.
* * *Лео Фальконе посмотрел на Перони, откинувшегося рядом с ним на заднем сиденье.
– Еще одно пятно на нашей репутации, – сказал он. – Ты не представляешь, куда мог поехать Уоллис? Он что-нибудь говорил?
– Говорил. Сначала спросил, верно ли, что Нери с его мальчишкой и без того у нас на крючке. Потом попытался подкупить меня, чтобы я отвернулся и он получил лишних полчаса на разборки с толстяком. Я как раз объяснял, какие проблемы это вызовет, учитывая мое обостренное чувство долга, когда он треснул меня по физиономии. Сказал, что не станет бить слишком сильно, поскольку мной восхищается. Я рад, что не оказался в списке тех, кого он ненавидит. Если бы он...
Неожиданно залаяла рация. Уоллис бросил полицейскую машину в переулке возле фонтана Треви и растворился среди туристов. Выругавшись, Фальконе отдал соответствующее распоряжение. Высоких негров в развевающемся черном пальто в Риме не так уж много – кто-нибудь должен его заметить.
– Может, он сел в такси? – предположил Перони. – У этого парня железные нервы. А знаешь, мне кажется, что он с самого начала все это планировал. Причем собирался действовать в одиночку. К нам он пришел только для того, чтобы мы получили эту камеру с Мики, а Нери в любом случае оказался в дерьме.
Взяв микрофон, Фальконе приказал всем, кто был в его распоряжении, включая своего водителя, патрулировать Черки. Именно там в последний раз видели Косту. Если им повезет...
В такой ситуации спокойно рассуждать очень трудно. Но тут зазвонил телефон, и рассуждать стало еще труднее.
– Не сейчас! – отрубил он.
– Нет, сейчас! – закричала она, и Фальконе вдруг подумал, что разговоры с Терезой Лупо почти всегда проходят на повышенных тонах. – Слушай меня! Я только что снова просмотрела вещи Кирка. И нашла несколько телефонных номеров. Самый интересный из них последний. Возможно, тот самый, куда он звонил перед тем, как умер.
– Возможно? – прорычал Фальконе. – Какого черта ты мне об этом говоришь?
– Он звонил Миранде Джулиус, – просто сказала она. – По крайней мере этот номер значится на его сопливом носовом платке. Когда мы были у нее в квартире, она дала мне этот самый номер. Разве это не заслуживает внимания? Незадолго до смерти Рандольф Кирк звонил матери девочки, которую, как мы считали, он сам и украл.
