Михаил Кречмар - Центр мира
Подошёл Хорхой.
– Наверное, имеет смысл сделать привал за этим камнем, – сказал он. – Макс выдыхается. Посидим с полчасика, потом снова тронемся в путь.
– Согласен, – Зим снова взглянул на медленно бредущую по снегу фигуру. – Скажи… – тут он запнулся. Максим доберётся до них минут через двадцать. – Почему ты здесь?
– Почему мы все здесь? Зим, что ты знаешь о Камне Чинтамани?
«Всё-таки – Камень!» – мелькнуло в голове у Зимгаевского.
– Если честно – ничего. Кроме того, что он существует и по какой-то причине чертовски важен для многих людей.
– Камень Чинтамани – самый таинственный на земле Камень. О нём говорят, что это легендарный Дар Ориона нашей планете. На Землю он попал из Космоса в то время, когда планета только остывала. И именно он инициировал возникновение жизни в бульоне первобытного океана. Камень этот не подвержен никакому влиянию времени – ему более пяти миллиардов лет. Возможно, это произведение божественного Разума. Возможно, магический артефакт внеземной и невероятно могущественной цивилизации. Возможно, кусок протоматерии, сохранившейся со времён Большого Взрыва. Вряд ли кто-нибудь из нас когда-нибудь это узнает. В Азии его называют «Чинтамани», в Тибете и Монголии – «Норбу Римпоче» – «Сокровищем Мира», в Древнем Египте он именовался «Бен-Бен», а у древних славян – «Алатырь-Камнем». Согласно преданию, главная часть этого Камня и до сего дня хранится в Гималаях, в загадочной стране Шамбала, а меньшая – путешествует по миру, самостоятельно выбирая себе достойного хозяина. Обладателями Чинтамани в разные времена назывались как сказочные персонажи, так и вполне реальные люди. Великий Правитель Атлантиды, царь Соломон, кто-то из китайских императоров – наверное, Цинь Шихуанди, Акбар и Тимур, а также Рерихи. Есть байка, что Камень в течение десяти лет находился у Геббельса. Считается, что изменением своего цвета, температуры поверхности, лёгкими вибрациями Чинтамани помогает владельцу разобраться в настоящем и будущем, предупреждает об опасностях. Дар Ориона эффективно выполняет и функции оберега, поглощая вредные для его владельца эманации-излучения. В последнем случае на нём появляются чёрные отметины, которые потом неожиданно исчезают – Камень самоочищается. В особых случаях Чинтамани издаёт треск, становится тяжёлым или, наоборот, вдруг теряет вес, а иногда начинает светиться. Враг владельца Чинтамани может быть уничтожен, если владелец, смотря на Камень, три раза произнесёт имя своего врага.
– Страшноватая штука.
– Не страшноватая. Страшная. Считается, что это второй осколок Чёрного Камня Каабы.
– И что с того?
– Эта штука, будучи поданной в правильной ситуации, может объединить вокруг себя весь мусульманский мир. О том, что вокруг этой реликвии сплотятся все радикалы Центральной Азии, я даже и не говорю. В том месте, где будет найден Камень, мы получим вторую Мекку – город столь же священный, сколь и закрытый. Тогда китайцам придётся или объявлять мусульманам геноцид, или отпускать на волю. Но с Камнем связаны и другие вещи – и, по большому счёту, они гораздо важнее даже развития человеческой цивилизации. Я уже говорил о точке зрения, что именно Камни с Ориона выступили катализаторами зарождения жизни на Земле. Считают, что они инициировали и становление разума у наших с вами предков. Помните, как обезьяны вглядываются в кристалл в фильме Кубрика «Космическая Одиссея»? Собственно говоря, в этой картине и имеется в виду не что иное, как Камень.
– Насколько я понимаю твои обмолвки, Камень Чинтамани прозрачен и светится. А Камень Каабы называется Чёрным.
– В мусульманской мифологии считается, что Чёрный Камень раньше был белым и испускал сияние. Чёрным же он стал от человеческих грехов.
– Да, ловкие люди вы, священники… Всё что угодно можете повернуть в нужную вам сторону.
– Я не священник в общепринятом понимании этого слова, Александр. Ты слишком приземлённый человек, чтобы я стал тебе это объяснять. Более того, ты – Человек Оружия. Но имей в виду: и Чен, и Спадолин, а точнее его шеф Шергин, и я – мы все заинтересованы в одном: Камень не должен попасть в руки людей, способных причинить с его помощью вред. К сожалению, обладатель Камня способен причинить очень большой вред… Кстати, наличие рядом портала косвенно свидетельствует о близости Камня – скорее всего, он был перенесён сюда этим способом.
– Слушай, Хорхой, – усмехнулся Зим. – А если, к примеру, так случится, что ты найдёшь этот предмет и ничто не будет мешать тебе… ну, засунуть его себе за пазуху…
– Как я поступлю? Ну, прежде всего, я никогда не коснусь его руками. А что до твоего вопроса в целом, то я постараюсь засунуть его куда-нибудь так глубоко, чтобы ни один воинствующий или политиканствующий идиот не смог его извлечь оттуда в отпущенное человечеству время.
Макс приблизился к ним. Из-за загара и щетины на щеках он выглядел совершенно измождённым. Зим подхватил его рюкзак.
– То, что мы задумали, начинает мне казаться всё более и более несбыточным, – устало проговорил Спадолин.
– Я не знаю, что задумали вы, – Зим усмехнулся. – Кроме того, я так до сих пор не услышал объяснения необходимости присутствия здесь Хорхоя. Внятного объяснения, имею в виду.
– Зим, когда ты хочешь остановиться на ночлег? – Макс ушёл от ответа.
– Думаю, что надо пройти ещё километров шесть. Два часа как минимум. Более того, я хочу встать на то место, откуда будет понятен дальнейший путь вдоль хребта. Правда, я предлагаю отдохнуть завтра хотя бы до одиннадцати, после чего двинемся дальше.
Спадолин устало кивнул:
– Согласен. Я с тобой согласен. Сегодня вечером я предлагаю поговорить.
– Завтра утром. Я против серьёзного разговора в палатке в темноте, – неожиданно возразил Зим.
– ??
– Звуки из палатки разносятся на очень большое расстояние, Макс. Любая палатка – скорее иллюзия укрытия, чем само укрытие… Странно, что ты, в общем-то, профессиональный разведчик, не подумал об этом, – укоризненно пожал он плечами.
– В общем-то да… Удивительно, что об этом подумал ты. К тому же в здешнем безлюдье…
– Знаешь, Макс, ты заявишь, что то, что сообщу тебе я, – следствие паранойи. Но Хорхой, скорее всего, окажется на моей стороне. Люди, много дней проведшие в одиночестве среди природы, способны «чувствовать» остановленный на них взгляд. Так вот, за нами сегодня наблюдают.
– Киргизы?
– Честно – не знаю. Может, это барс разглядывает нас из-за камней. Хотя – сумлеваюсь. Это взгляд разумного существа.
Тогуз-Хан
Проснувшись в палатке, Зим первым делом несколькими сильными ударами по дугам стряхнул изморозь с тента. Затем расстегнул молнии и вышел наружу.
Солнечные лучи только что показались из-за края гряды, окаймлявшей с другой стороны плато Юлдуз. Кристаллы снега отливали всеми цветами радуги – и он казался каким угодно, только не белым. Зим вынес наружу пресловутую мультитопливную горелку и набил снег в котелок.
Вчера удалось воткнуть палатку в гигантском цирке, который увенчивала мраморная вершина Тогуз-Хана. Ещё со времён своих полярных путешествий Зим недолюбливал устанавливать бивак среди каменных россыпей – внутри лабиринта из валунов было невозможно предугадать направление ветра. Здесь, правда, промежутки между камнями были забиты снегом, что превращало каменную россыпь в подобие оштукатуренной стены.
Внутри кто-то зашевелился.
Молния снова затрещала, и из палатки появился Хорхой.
– Ты собираешься в одиночку выдуть все наши запасы чая?
– Грешен. Но я взял его много.
– Чувствуешь что-нибудь?
– Как вчера? Нет, сегодня ничего.
– А вчера?
– Вчера нас разглядывали пристально и тщательно. Сперва меня, потом Макса. У меня такое впечатление, что этот «некто» совершенно не интересуется тобой.
– Ты чувствуешь не только взгляд, но даже его направление?
– Примерно так. Я с трудом могу вербализовать то, что чувствую. Так что ты вчера говорил про камень с Ориона? Насколько я понял, ни Геббельсу, ни Рериху эта хреновина не очень-то помогла.
– Камень с Ориона никогда не был ни у Геббельса, ни у Рериха. Большие сомнения меня терзают насчёт того, что им вообще кто-то владел. Его и видело считанное количество людей за всю историю. Вероятно, только о двоих можно сказать это наверняка.
– Ты имеешь в виду Искандера Двурогого?
– Предпочитаешь называть его в азиатской традиции?
– Ну, мы же в Азии, в конце концов, – усмехнулся Зим. – А кто же второй?
– Скорее всего, это был пророк Моисей. По крайней мере, то, с чем он соприкасался, очень сильно похоже на Камень. Он же, кстати, и остался тем человеком, которого встреча с Камнем не переродила, по крайней мере, в физическом смысле. Видимо, он был необычайно силён – как маг, я имею в виду. А находимся мы не просто в Азии. Мы находимся рядом с Центром Мира. Разве Тара тебе об этом не говорила?
