Михаил Кречмар - Центр мира
– Ну да. Я тоже это читал. После этого и предпочитаю западные образцы оружия. Когда вижу АКМ, то всегда вспоминаю, что у меня больше трёх классов образования.
Снег снова заскрипел под подошвами. Три крохотные фигурки медленно поднимались по начинающему загибаться вверх склону. Солнце остановилось в зените, небесный свод приобрёл характерную для высокогорья глубокую синеву. Весь мир состоял из трёх цветов: призрачно-белого, космически-синего и чёрного – цвета скал и поднимающихся в полном молчании людей.
В какой-то момент Зиму показалось, что небо вокруг него подёрнулось таким же мерцанием, какое он наблюдал в проёме каменных ворот. Но Алекс покачал головой, и иллюзия исчезла.
Склон становился всё круче, и Зим повёл свою маленькую группу галсами по двадцать-тридцать метров. Он опасался, что под самым перевалом случится снеговой козырёк, который может сильно осложнить подъём. Алекс мысленно разбил перевал на несколько участков по триста метров и старался приурочить остановки к этим местам.
Наконец полоса снега перестала расти. Снег под ногами оказался удутым, его поверхность покрывали жёсткие рёбра застругов. Лёгкий ветерок срывал с них снежную пыль, которая таяла на лице.
Вдруг гребень оборвался прямо под ногами путешественника, и перед Зимом раскинулась величественная панорама огромной горной страны.
Он стоял на самой седловине перевала Кичик-Таш.
– Чёрт побери, – сказал он сам себе. – Мы сделали это! Теперь предстоит самая тяжёлая часть работы…
Хребет Тогуз. Гребень
Прямо на гребне Зим распорядился надеть снегоступы.
– Крутовато здесь, парни. Если кто покатится вниз – цепляйтесь чем можете: ледорубами, посохом, руками, ногами. А ещё лучше – не падайте.
– Потрясающее ощущение, – снова покачал головой Спадолин. – Вот ведь, действительно, – Крыша Мира…
– До крыши здесь ещё далеко, – философски произнёс Зим. – Я только что определился по GPS – четыре тысячи триста метров. Впрочем, и это до фига. Сейчас доберёмся до какого-нибудь скального гребня и зачаюем. Надо отметить это дело. Никогда не поднимался на четыре тыщи.
– Я поднимался, – произнёс Хорхой. – Я был на Эльбрусе и в Тянь-Шане на пятитысячниках.
– Да, у тебя по сравнению с нами опыт – что надо. Я полагаю, сейчас всё пойдёт полегче.
Хорхой изучал путь в бинокль.
– А что об этом говорит древняя карта апачей? – неожиданно спросил он.
– Об этом гораздо лучше рассказывает описание маршрута, сделанное группой Гельмана. Вообще-то, ни о каких особых трудностях при движении по хребту у них не сказано.
– Верёвки они провешивали?
– В двух местах. Но это потому, что группа двигалась по установленному маршруту, от которого не отклонялась. Настоящие трудности им повстречались только при спуске – там попался поганенький ледопад, а ниже – засыпанная снегом морена.
– Ну, какой спуск ждёт нас, мы себе пока даже и представить не можем.
– А как ты вообще представляешь себе конец нашего перехода?
– Ну… Мы проходим по вершине горного отрога и занимаем позицию прямо над Скалой Эфталитов. Там считаем входы-выходы из пещерной системы, пробуем оценить количество засевших в пещерах повстанцев…
– Террористов, – ввернул Спадолин.
– …сообщаем обо всём этом Чену по спутниковому телефону и сваливаем.
– То есть ты не планируешь спускаться вниз? – изумился Макс.
– Я? – Зим искренне засмеялся. – В этом ты прав. Не планирую. Вообще, всё время, пока я буду там находиться, стану молить Бога, чтобы никто из этих…
– …террористов… – снова подсказал Спадолин.
– …даже глаз не поднял на скалы. Я сейчас вот о чём думаю: какой смысл «отрисовывать» горизонтали вдоль вершин?
– А у тебя есть другие предложения? – поинтересовался шаман.
– Не знаю. В невысоких горах на нашем Севере самые рациональные маршруты пролегают с вершины на вершину. Идти там проще ещё и потому, что в верхней трети склонов, как правило, крупнообломочные россыпи.
– Ну-у-у… – Хорхой указал пальцем на белую пирамидальную вершину в восьми километрах от них. – Если я что-то понимаю в горах, её высота – шесть тысяч восемьсот метров. То есть для того, чтобы пройти её траверзом, предстоит подняться на такую же высоту, какую мы преодолели за все предыдущие дни.
– Тьфу ты, сатана… Атак и не скажешь… Как же её обходить, проклятую – с севера или с юга? – сплюнул Макс.
– Судя по карте, южный склон более пологий. А долина, которая нам нужна, начинается со следующего перевала. Где заночуем-то? – спросил у шамана Алекс.
– Где придётся. Я бы по возможности сделал это не на узком гребне. Когда в горах безоблачно, двигаться можно очень долго. Вообще, горы – самые светлые места на земле, – произнёс Хорхой с каким-то особым чувством.
– Никогда не мечтал здесь жить? – искоса посмотрел Зим на Хорхоя.
– Мечтал, конечно. Но мне пока рано думать об этом. Жизнь в горах надо заслужить, – вздохнул Хорхой.
– Со жратвой здесь плохо, – произнёс Макс. – Если только баранов у киргизов тырить… Мы вон сколько прошли и ни единой живой души не встретили.
– Ни единой? – усмехнулся Зим.
– Ну, кроме медведя, конечно, – уточнил Макс.
– А это кто?
Зим указал на трёх огромных птиц, которые кружились под ними, над долиной, откуда они только что поднялись на перевал.
– Это грифы. Их же не жрут.
– Жрут, не жрут… Это птицы. Двинули, орлы-чапаевцы, а то нас самих здесь жрать будут, – подбодрил Зим своих спутников.
Теперь они шли по заснеженному гребню хребта Тогуз, и этот гребень медленно, но неуклонно поднимался к небу. Вершина, маячившая впереди, называлась Тогуз-Хан. Зим понимал, что «хан» обозначает её господство над местностью, а что такое «тогуз», не знал вовсе. Он предполагал, что люди никогда не пользовались перевалом Кичик-Таш, хотя… Кто установил каменные ворота, которые они с Хорхоем осматривали у ледопада под перевалом?
Откуда были привезены колонны из базальта и круглый камень основания? Имела ли арка разрыв в перекрытии? Зим сделал несколько снимков на цифровую камеру, однако изучить подробности он мог бы, только проанализировав впоследствии эти кадры на компьютере.
Доживёт ли он когда-нибудь до этого момента?
Пока они шли, будучи совершенно одинокими в этом пустынном мире, состоящем из белого снега, резких теней, чёрных и жёлтых скал и космической глубины неба. Есть ли другой мир за пределами заснеженного гребня Тянь-Шаньских гор?
«Глупости, – сказал себе Зим. – Надо жить здесь и сейчас. Потому что если я ошибусь, никаких городов в долинах уже не будет. Сегодня надо пройти ещё около десяти километров и разбить лагерь с южной стороны вершины, в укромном укрытии, защищённом от ветра. То, что будет завтра, случится завтра».
Взгляд Зима упал на цепочку следов на отроге горы, уходящем прямо от его ног в Джунгарию. А вот и коренные обитатели этих мест – три горных козла, тэка, пробираются по колено в снегу. Зим вспомнил пастуха-киргиза и усмехнулся. Возможно, животные выйдут к его стоянке. Интересно, что у него за карамультук? В том, что киргиз вооружён, несмотря на почти полный запрет огнестрельного оружия в Китае, Зим не сомневался. Свой брат – браконьер… У него, Алекса, на таких – нюх. Он и документы-то отодвинул. Зачем киргизскому пастуху документы?
Поднимался ли он, этот пастух, когда-нибудь к этим сияющим вершинам? А кто вообще поднимался сюда, кроме группы горных туристов, прошедших здесь несколько месяцев назад? Кто были те люди, которые явились сюда давным – давно и в большом количестве? Воины Александра? Здесь всё, что происходило в незапамятные времена, принято «списывать» на деяния Искандера Двурогого. Что сказала Тара? Вполне вероятно, что какие-то отряды Македонца проникли даже в Джунгарию – побывал же он со всем своим войском в Фергане! Но какого дьявола было им подниматься в эти дикие горы, в которых не было ни сокровищ, ни пищи, а местные жители слишком немногочисленны, чтобы имело смысл вести сюда войско на их завоевание?
Камень? Тара поведала о каком-то магическом камне… И Хорхой говорил о том, что каждый из идущих вместе с ним владеет своей частью какого-то секрета. Владеет ли Хорхой один этим секретом? Если кто-то и знает ответ на всю головоломку в целом, то это именно он. Какое отношение этот секрет имеет к уйгурским повстанцам и их чеченским помощникам? Непрошеным помощникам, скорее всего.
Зим неожиданно обнаружил, что значительно обогнал товарищей. Он опёрся на торчащий из снега валун. Лёгкий ветерок сдувал снег с вершин и они казались украшенными лёгкими кисейными покрывалами.
Какого чёрта он делает здесь, в компании шпиона и служителя какого-то странного культа?
Подошёл Хорхой.
– Наверное, имеет смысл сделать привал за этим камнем, – сказал он. – Макс выдыхается. Посидим с полчасика, потом снова тронемся в путь.
