Черный дом - Михаил Широкий
Гоша несколько секунд с удивлённым и разочарованным видом созерцал этот унылый пейзаж, а затем недоумённо воззрился на Алину, как ни в чём не бывало, с довольной улыбкой оглядывавшую свои владения.
– Ты здесь живёшь?
Та ответила ему насмешливым и как будто несколько вызывающим взглядом.
– Да. А тебе что-то не нравится?
Он заколебался с ответом.
– Да нет… ничего…
– Ну, тогда милости прошу к моему шалашу, – она распахнула дряхлую, как и всё вокруг, едва державшуюся на ржавых петлях калитку и качнула головой в сторону дома. – Плиз!
Гоша чуть помедлил, словно не решаясь войти в этот запущенный двор, от которого, точно от кладбища, веяло чем-то безжизненным и затхлым. Но всё же вошёл и, сопровождаемый хозяйкой, неспешно двинулся по узкой утоптанной дорожке к входу в дом, продолжая озираться кругом.
Во время этого короткого перехода от калитки к крыльцу он смог убедиться, что этот заброшенный уголок не так уж безжизнен, как показалось ему вначале: в глубине стоявшей поблизости большой собачьей будки он заметил чьи-то злобно блеснувшие желтоватые глаза и услышал донёсшееся оттуда глухое сердитое рычание.
– Не кусается? – спросил он, с некоторой опаской поглядывая на просторную и, как выяснилось, обитаемую конуру.
– Кто, Мэнсон? Не-ет, – широко улыбнулась Алина, приоткрыв маленькие острые зубки. – Он добрый. Мухи не обидит… Но за хозяйку, за меня то есть, загрызёт кого угодно!
– Приму это к сведению, – шутливо ответил Гоша, одновременно ещё раз опасливо поглядев на будку.
Взойдя на крыльцо, он бросил взгляд в сторону реки, широкая мутно-серебристая лента которой виднелась неподалёку, в паре десятков метров, лишь слегка загороженная росшими на берегу кустами и высокой травой.
– Не заливает вас тут весной?
– Да нет… вроде бы… – рассеянно ответила Алина, остановившись перед дверью и будто прислушиваясь к чему-то.
Гоша, продолжая смотреть на речку, выразительно усмехнулся и скосил глаза на девушку.
– И вот тут, значит, ты и купаешься… без ничего?
– Да, иногда, – безразлично ответила она, не поддержав его игривого тона. И, после некоторой заминки, широко распахнула входную дверь, в отличие от калитки, крепкую и толстую, с двумя замками и внушительным засовом. – Заходи!
Гоша, автоматически вытерев ноги о дырявый половик, лежавший у порога, и сохраняя на лице красноречивую пошловатую ухмылку, вошёл в дом. Девушка, глядя на него с холодным непроницаемым выражением, последовала за ним.
Пройдя тесные тёмные сени и открыв ещё одну, уже незапертую дверь, они оказались в обширном, плохо освещённом помещении, как бы объединившем в себе прихожую и столовую. Сквозь небольшое, засиженное мухами окно сюда вливался тусклый, понемногу затухавший вечерний свет, падавший на громоздкий обеденный стол, застеленный выцветшей клеёнкой, порезанной и прожжённой в нескольких местах, на грязную допотопную газовую плиту, на которой сгрудилось несколько загаженных кастрюль без признаков пищи и высокий чайник с длинным погнутым носиком, на серый от пыли, слегка накренившийся холодильник, покрытый какими-то подозрительными рыжими пятнами вперемежку с наклеенными кем-то аляповатыми, неуместно и нелепо выглядевшими здесь картинками. На облезлых, обшарпанных стенах висели жалкие клочья обоев, сквозь осыпавшуюся кое-где штукатурку проглядывали куски дранки; на голом дощатом полу валялся истёртый, изъеденный молью войлочный коврик с остатками замысловатого орнамента; с низкого потемневшего потолка свисала на коротком кривоватом проводе маленькая запылённая лампочка, очевидно, давно уже, а может быть, и никогда, не знавшая абажура.
«Неужели ты тут живёшь?!» – опять едва не вырвалось у Гоши, поражённого внутренностью дома ещё больше, чем его внешним видом. – «Это ж самый настоящий бомжатник!»
Однако он сдержался и, выдавив на лице натянутую ненатуральную улыбку, сказал то, что принято говорить в подобных случаях, вне зависимости от увиденного:
– Очень мило. Симпатичная хатка… Стиль ретро… местного разлива.
Алина усмехнулась.
– Серьёзно? Тебе нравится? Я очень рада. Приятно слышать. – И махнула рукой вперёд. – Присаживайся.
Не обратив внимания на явную насмешку, прозвучавшую в её голосе, Гоша подошёл к столу и после короткого колебания присел на стул – тот показался ему более надёжным, чем стоявший рядом хромоногий табурет. Усевшись, вновь огляделся и, скромно кашлянув, осведомился о том, что до сих пор почему-то не приходило ему в голову и о чём он вдруг вспомнил:
– А в доме никого больше нет?
Девушка, прищурившись, с тонкой невинной улыбочкой посмотрела на него.
– А что?
Он замялся.
– Да так…
Она исподлобья, слегка усмехаясь, молча глядела на него несколько секунд, а потом лучезарно улыбнулась и с заговорщическим видом подмигнула ему.
– Не беспокойся. Здесь больше никого нет. Мы одни.
И после того как он удовлетворённо осклабился ей в ответ, она, видимо решив показать себя радушной хозяйкой, предложила:
– Может, хочешь выпить чего-нибудь, закусить?
Гоша, мельком взглянув на безобразную, уставленную пустыми кастрюлями плиту и на пятнистый, наклонившийся, точно Пизанская башня, холодильник, вежливо отказался от угощения.
– Ну, как хочешь, – равнодушно сказала Алина, очевидно, ничуть не обиженная отказом. – Тогда посиди тут немного, а я пойду переоденусь. Я быстро. Не скучай. – И, одарив его напоследок ещё одной сияющей, обворожительной улыбкой, от которой у него сильнее забилось сердце, она исчезла за дверью, ведшей в соседнее помещение, вероятно, спальню.
Проводив её восхищённым масляным взглядом, Гоша причмокнул губами, шумно выдохнул и, сладко прижмурив глаза, отдался томным, волнующим раздумьям. Он подумал о том, как на удивление благоприятно и удачно всё сложилось, как легко и быстро, точно по маслу, пошло дело. Выходя сегодня из дому, а в особенности чуть позже, когда, не найдя своих друзей, он пребывал в угрюмом и меланхоличном расположении духа, он и представить себе не мог, что всё вдруг так резко изменится, что события примут такой неожиданный и приятный для него оборот. Что неизвестная красавица, которую он впервые в жизни видел, после минутного знакомства и короткого разговора, немножко, как водится, поломавшись и отвергнув для вида несколько его предложений, внезапно, с места в карьер, пригласит его в гости, в свой
