Урс Маннхарт - Рысь
Лица собравшихся вытянулись. Смех умолк. Секретарь Таннер незамедлительно натянул на себя должностную личину. Все смотрели на Хуггенбергера и его протянутую руку. Рустерхольц даже отклонился к спинке стула, чтобы держаться от этой руки подальше.
– Не стану я с тобой спорить. Я – стрелок, а не охотник. У меня нет лицензии.
– На рысей у меня тоже нет.
Мужчины гоготнули и снова уставились на Хуггенбергера и его руку.
– Давай руку, – повторил Хуггенбергер. Все взгляды были прикованы к Рустерхольцу. Хуггенбергер продолжал держать в воздухе протянутую руку. Руку, частенько отдающую порохом или свиной щетиной, овечьей шерстью или коровьим навозом, а сейчас – всем сразу.
– Три тысячи – немалая сумма, Рустерхольц.
В плену у пяти пар глаз и протянутой руки, Фриц Рустерхольц еще мгновение посидел неподвижно. И принял пари.
3
Конрад Беннингер, егерь в Заненланде, Гштайге, Лауэнентальской и Турбахтальской долинах, очень обрадовался, когда Ник Штальдер позвонил ему на следующий день и рассказал о драматичной сцене у ловушки и успешной поимке рыси. Штальдер поблагодарил егеря за сотрудничество, поскольку именно приземистый, деятельный и влюбленный в рысей Беннингер рассказал исследователям о случайно замеченной косуле. Благодаря именно таким сообщениям зоологи могли надевать на рысей передатчики и отслеживать их. Рысь кормилась своей добычей от трех до пяти суток, днем спала в отдалении от нее, а ночью возвращалась. Поэтому и ставились вокруг задранного животного ловушки – вернейший способ поймать рысь. Еще использовали большие западни, расставляя их по разным местам выбранной местности. В Зимментальской долине на то время стояло три таких западни, однако механизмы, захлопывающие решетки, пока не сработали ни на одной.
Беннингер с удовольствием принял предложение Штальдера придумать имя пойманной рыси и сказал, что надеется вскоре снова оказаться полезным.
Так рысь нарекли Меной.
По желанию Геллерта Беннингер подождал еще два дня, прежде чем отвезти мертвую косулю в пункт сбора трупов животных в Цвайзиммене. Мена к косуле не возвращалась. А две ночи спустя ее снова удалось отследить неподалеку от другой косули в окрестностях Гштада: Штальдер, специалист по ночному пеленгованию, с радостью обнаружил новую жертву. Обрадовался сообщению о новой добыче легковесной рыси и Геллерт. Он испытывал удовлетворение от того, что после трех неудачных попыток за последние две недели, после трех морозных ночей, проведенных без сна на опущенной вниз спинке автомобиля, наконец, удалось надеть передатчик на новую рысь. К тому же пока предположение Геллерта, что Мена не сможет сбросить с себя ошейник, оправдывалось.
Мена стала тринадцатой из примерно шестидесяти рысей на северо-западе Швейцарских Альп, чье местоположение регулярно контролировалось. Поимка Мены была важна еще и потому, что с ошейников трех других самок – Милы, Коры и Рены – поступали лишь слабые сигналы. Самки были важнее самцов, поскольку благодаря им собиралась информация о молодых рысятах. Пока лежал снег, пока оставались какие-то шансы найти по следам добычу рыси, можно было надеяться поймать Милу, Кору или Рену, а то и всех трех, и заменить батарейки в передатчиках. Иначе эти самки снова стали бы для зоологов невидимками.
Все специалисты по крупным хищникам – вне зависимости от того, работали они в Зимментальской долине или на Босфоре – разделяли мнение, что в Центральной Европе единственным ареалом, пригодным для обитания искорененных в регионе ближе к концу XIX века рысей, были Альпы: двести тысяч квадратных километров лесов, лугов и горных вершин, крупные популяции копытных животных. Эксперты из всех альпийских стран организовали инициативу SCALP (Status and Conservation of the Alpine Lynx Population), в рамках которой рыси после векового отсутствия снова расселялись на всех альпийских склонах от Вены до Ниццы. Однако Альпы были удобным жизненным пространством не только для рысей – оставались они и горной цепью, наиболее активно используемой людьми. Поэтому при таких обстоятельствах о беспрепятственном расселении рысей не могли мечтать даже самые смелые оптимисты.
В Швейцарии расселение началось с взаимовыгодного обмена. В семидесятых годах обвальденские охотники захотели развести в своих лесах оленей, чтобы с большей выгодой пользоваться дорогими лицензиями на охоту. Однако, поскольку оленей и так было предостаточно, главный лесничий Обвальдена Лео Линерт опасался, что от этого серьезно пострадают деревья и взамен потребовал заново расселить рысей, последняя из которых была истреблена в Швейцарии в 1894 году. Против нового расселения некогда живших в этих краях зверей высказывались многие, причем единодушно – так, словно сами спускали курок в конце прошлого века.
Тем не менее, политический компромисс был достигнут, и в Центральной Швейцарии выпустили на свободу первых рысей. Привезенные из карпатских зоопарков, они освоились на новой родине, расплодились и в поисках новых территорий мигрировали через перевал Брюниг в Северо-Западные Альпы. Там к концу двадцатого века сформировалась популяция, численность которой вселяла некоторые надежды, хотя в силу своей полной изолированности была подвержена близкородственному размножению и эпидемиям. Из-за автобанов и прочих искусственных препятствий ни одна рысь не добралась до Восточных Альп, а поскольку попытки расселения в Западной Австрии особым успехом не увенчались, то на горных склонах между Цюрихским озером и Инсбруком образовалась лакуна.
Объявленной целью специалистов по крупным хищникам было расселение рысей на всем пространстве Швейцарских Альп. Заполнение восточно-швейцарской лакуны зверями, пойманными в Северо-Западных Альпах было промежуточной задачей тех, кто работал над проектом в Берне и Зимментальской долине. Любая рысь, которую регулярно пеленговали, давала необходимую для выполнения этой задачи информацию. Все подопытные животные служили примером того, как ведет себя рысь в районе активного сельскохозяйственного и туристического использования, какую местность предпочитает и как отыскивает своих жертв – когда и при каких обстоятельствах не обращает внимания на косулю или серну, а задирает овцу или козу.
Этой проблематике был посвящен и проект, организованный зоологами совместно с кантонами Берн, Во и Фрибур два года назад. Поскольку в 1995 и 1996 годах участились случаи нападения рысей на сельскохозяйственных животных, власти захотели собрать как можно больше информации об этих нападениях, о возможности их минимизации и о влиянии рысей на диких зверей, которые были их потенциальной добычей. Проект, координируемый государством и проходивший под политизированным названием «Концепция “Рысь-Швейцария”», длился в течение трех лет и должен был завершиться к концу 2000 года. Так что до конца года зоологи еще оставались в Зимментальской долине, исследуя рысей с помощью ручных антенн и ловушек. Разрешат ли кантоны Цюрих, Санкт-Галлеи, Аппенцелль и Тургау переселить нескольких рысей в Восточные Альпы было по-прежнему неясно. Многочисленные парламентарии выступали против проекта или, по крайней мере, отзывались о нем скептически. Прежде всего, потому что государство до сих пор не сочло нужным дать кантонам право самим решать вопрос отстрела рысей, наносящих так называемый урон сельскому хозяйству. Не было уверенности и в том, что государство и кантоны согласятся выделить средства, необходимые для организации исследовательской станции в Восточных Альпах. Отсутствие спонсоров и нависшая угроза безработицы часто становились темой для разговоров среди зоологов.
Угнездившись в тесной, заваленной бумагами конторе в центре Берна, Марианна и Пауль Хильтбруннеры осуществляли руководство проектом по расселению рысей – маленькой разношерстой группой специалистов по крупным хищникам. Многие недолюбливали их обоих из-за своевольного нрава. Старомодно одевавшийся, упрямый и злопамятный пятидесятидвухлетний Пауль ради проекта мог пойти на все. То, что не имело отношения к рысям, его нисколько не интересовало. Его раздражали министерские чиновники, явно не понимавшие важности предоставления кантонам права на отстрел рысей. И его злило, что это несерьезное отношение ставило под угрозу вопрос о переселении рысей в Восточную Швейцарию. Впрочем, гнев свой Пауль Хильтбруннер использовал целенаправленно, умело обрабатывая соответствующих людей. Он был осмотрителен, поддерживал связи, чувствовал возможную выгоду и совершенно не переносил упрека в том, что не учитывает мнение жены.
Точно так же Марианна Хильтбруннер не переносила, когда ей говорили, будто она всем руководит. Она была чуть младше Пауля, одевалась по-мужски, превосходила супруга по упрямству и за последние годы, не прибегая к его помощи, опубликовала немало научных работ о генетическом многообразии евразийских рысей.
