Анатолий Ковалев - Гильотина в подарок
– Нуте-с, приступим…
* * *– Вот будет номер, если хозяин окажется дома! Может, сначала позвонить? – нервничал Антон.
Еремин поставил свою «шкоду» во дворе многоэтажного кирпичного дома. Елизарыч, сидевший за его спиной, подмигнул в зеркало заднего обзора, как бы говоря: будет он нас с тобой учить!
– Послушай, Антоша, зря ты увязался с нами. Я понимаю твое искреннее стремление помочь подруге, но предоставь нам действовать самостоятельно.
– Прости, но разве я не могу…
– Не можешь! – отрезал сыщик и вышел из машины.
«Вот он, миг презрения! Как я мог идеализировать этого напыщенного хомяка?! Все в моих писаниях – ложь! Вася права! Он не стоит даже мизинца моего героя!»
– Вы останетесь сторожить машину, молодой человек? – обратился к задумавшемуся писателю Иван Елизарович.
Ему хотелось встать в позу и обиженно пробурчать: «Да, буду сторожить», но вместо этого Антон вскочил и поклялся в душе быть молчаливым наблюдателем.
– А вот и машина журналиста! – Еремин сверил запись в блокноте с номером белой «Нивы», стоявшей у подъезда. – Если ею не воспользовались, то, возможно, нам посчастливится раздобыть ключи от машины. Почему, кстати, их не оказалось у твоей знакомой?
– У них с мужем произошла размолвка, – нарушил обет молчания Полежаев.
– Это я понял. А вообще водительские права у нее имеются?
Антон пожал плечами.
– Ну ты даешь! Вы, случайно, не час назад познакомились?
«Так оно и есть! Что я знаю о теперешней Василине? Она уже успела дважды побывать замужем! От прежней влюбленной в меня девчонки не осталось и следа!»
– Какой этаж? – уже в лифте поинтересовался эксперт.
– Жми на двенадцатый, Престарелый!
Константин одной левой справился с замком. Правую руку при этом держал в кармане расстегнутого плаща.
– Не торопитесь! – приказал он своим спутникам и, резко толкнув дверь, вбежал в квартиру.
Писателю эти предосторожности показались излишними.
«Костян с моей подачи возомнил о себе невесть что! Решил нам показать Голливуд! А между тем Вася тут была утром, и ничего, обошлось без стрельбы!»
– Входите! – разрешил следователь и с порога предупредил Полежаева: – Ради бога, ни к чему не прикасайся!
В единственной комнате, как и описывала Василина, царил беспорядок. Паркетный пол был усыпан мусором. Постель разобрана и смята. Одна штора сорвана с петель и брошена на письменный стол. Другая висела на последнем крючке.
– Тут есть на что посмотреть, мальчики! – воскликнул Елизарыч и постучал своей клюкой о косяк двери, будто хотел убедиться в прочности всего остального.
– Похоже, что наш клиент сопротивлялся, – заключил Еремин.
– Это факт! – подтвердил Престарелый. Его стариковские глаза еще раз ощупали комнату. – А балконная дверь чуть-чуть приоткрыта! – ткнул он клюкой в воздух.
– Что ты хочешь этим сказать, старина?
– Штора, прикрывавшая балконную дверь, явно побывала в переделке. Клиент мог находиться на балконе в то время, как вошли похитители. И как раз на пороге завязалась борьба.
– Это было бы опрометчиво с их стороны, – возразил сыщик. – Находясь на балконе, Шведенко начал бы звать на помощь.
– Он ведь не красна девица, – не соглашался Иван Елизарович, – он ведь мужик, а потому ринулся в бой.
– Послушайте! – вмешался в их разговор Полежаев. По его возбужденному лицу было ясно, что он стоит на пороге великого открытия. – Послушайте! Балкон! Двенадцатый этаж! Балкон! Двенадцатый этаж! Понимаете?
Следователь и эксперт подозрительно переглянулись.
– Ах, черт! – спохватился писатель. – Я ведь тебе это еще не показывал!
– Антоша, не сходи с ума!
– Никто не сходит с ума! Помнишь, по телефону я тебе сказал, что Василина, жена Шведенко, нашла у него на письменном столе что-то вроде наброска романа. Там еще я упомянут странным образом. Так вот, почитай! Он так и начинается: «Балкон. Двенадцатый этаж»… – Полежаев развернул перед ним листок с текстом.
Еремин пробежал глазами текст и высказал свое мнение:
– Белиберда какая-то!
– И я точно так же оценил этот шедевр! Но ведь совпадает! Балкон! Двенадцатый этаж!
– И что с того? А дальше написано «июнь», а за окнами, между прочим, август! И действует у него в отрывке снайпер. Выгляни в окно! Кругом сплошь пятиэтажные дома! Шел бы ты, Антон Борисыч, на кухню и не мешал нам!
Полежаев забрал у него листок с наброском и поплелся на кухню.
– Начни с балкона, Престарелый! – услышал он за спиной команду следователя.
Кухня представляла собой довольно просторный куб, в котором уютно разместился гарнитур из вишни, холодильник, стол и пара табуретов.
Антон сразу отметил, что посуда тщательно вымыта. Ему это показалось странным. Он, например, не большой охотник до мытья посуды. Потом, правда, припомнил Васины слова насчет аккуратности мужа и немного успокоился.
Однако на месте не сиделось. Заглянул в холодильник.
– Эй, ничего там не трогай! – крикнул ему из комнаты Еремин. – Ты мне все пальчики сотрешь!
– Я с тряпочкой, – обиженно промямлил в ответ Полежаев.
– Вот как раз тряпочкой и сотрешь!
В холодильнике нечем было поживиться. В том смысле, что голодному человеку вполне хватило бы насытиться его содержимым, но не голодному сыщику, каковым себя уже считал писатель.
– Ну, что там? – заинтересовался Константин.
– Сосиски! – с досадой констатировал тот. – Кстати, могут испортиться!
Потом очередь дошла до мусорного ведра. Он видел в каком-то фильме, как милиционеры преспокойно потрошат мусорные ведра и даже не морщатся.
«Правда, они обычно орудуют пинцетом! Ничего, я не из брезгливых! Вот только бы газетку найти, чтобы не свинячить».
Антон присел на корточки и посмотрел за холодильником, между плитой и шкафом – не завалялась ли газетка?
Газетка завалялась за батареей. Ее, видно, ненароком смахнули со стола, а потом забыли достать.
Развернув на полу газету, Полежаев вдруг воскликнул:
– Оба-на!
– Что у тебя? – откликнулся Еремин.
– Газета!
– Ну и удивил! У меня тут их столько!
– Это французская газета!
– И что с того? – разочарованно вздохнул следователь.
– Махнемся не глядя, Костяк? Я хочу выпотрошить мусорное ведро, а эту газету жалко. Я бы почитал потом.
– Не лучше ли нашу газету почитать?
– Наши я не читаю!
На этот раз Константин удостоил его вниманием и собственной персоной появился на кухне.
– Насчет ведра – молодец! Ведра мы с Елизарычем любим. Держи газету! Сейчас возьму пинцет – вместе пороемся.
Ведро оказалось полупустым. Из него торчала бутылка.
– Рейнский портвейн! – опознал бутылку писатель. – Пил. Неплохое вино.
– Отнесу старику. Пусть посмотрит.
Пока Еремин отсутствовал, Антон покопался в картофельной и луковой шелухе, и в глаза ему бросился голубой клочок бумаги, знакомый каждому, начиная со школьника.
– Что это? – Константин застыл на пороге кухни, пытаясь разглядеть добычу, схваченную пинцетом.
– Два билета в кинотеатр «Иллюзион», – торжественно произнес Полежаев. – На двадцать пятое августа, на семь часов вечера.
– Значит, накануне исчезновения он ходил в кино? Ничего странного. Пригласил жену в кинотеатр. Надо же было им в конце концов помириться.
– Костя, это была не она. Василина в тот день допоздна работала.
«Ай да Леня-журналист! Пугает несчастную жену – не звони, не приходи ко мне! Та думает, что он, бедняга, барахтается в щупальцах мафии! А Леня развлекается с другой бабой! Уж кому-кому, а мне хорошо знакомы эти мужские хитрости!»
– И бутылочку он наверняка не в одиночестве распил, – сделал вывод Антон.
Еремин же не торопился с выводами:
– Послушаем, что скажет Престарелый.
Иван Елизарович дышал тяжело, со свистом. Все труднее давалась ему каждая новая экспертиза. Войдя на кухню, он ткнул своей палкой в сторону мойки.
– Вот-вот, даже посуду вымыть не поленились!
Он опустился на табурет и развел руками.
– По нулям, мальчики. Все тщательно затерто. Бутылка тоже чистая. А я поначалу подумал, что в эдаком кавардаке что-нибудь да раздобуду! Оказывается, и кавардак бывает обманчивым. На полу осколки граненых стаканов, как бы специально разбитых вдребезги, – не собрать. А вот шторку оборванную стоит посмотреть получше. Я заберу ее в лабораторию.
– Тут высказывается версия «шерше ля фам», – усмехнулся Еремин, давая понять, что автор версии не он.
– Пуркуа па? – снова развел руками старик. – Но смятая постель и бутылка портвейна – это еще не доказательства.
В это время в дверь позвонили громко, протяжно.
Антон от неожиданности подскочил на месте.
– Где твой пистолет?! – крикнул он сыщику.
– Не трусь, Антон Борисыч! – засмеялся тот. – Пока ты прощался со своей подругой, я вызвонил хозяина квартиры. Мы условились встретиться здесь. Это, наверно, он.
