Деннис Лихэйн - Общак
Торрес снова улыбнулся, на этот раз, кажется, от души:
— Похоже, в этом районе у всех такие голоса.
Спустя пару минут Рарди уже сидел на носилках перед задними дверцами «скорой», женщины-полицейские уехали на патрульной машине, а один из санитаров пытался вынуть из руки Рарди высокую банку «Наррагансетта».
— У вас сотрясение мозга, — сказал санитар.
Рарди отнял у него банку.
— Это не от пива.
Санитар поглядел на Кузена Марва, и тот забрал у Рарди пиво.
— Это ради твоего же блага.
Рарди потянулся за банкой и обозвал Марва «гадом».
Торрес с Бобом наблюдали за развитием этой маленькой драмы.
— Просто балаган какой-то, — заметил Торрес.
— С ним все будет хорошо, — сказал Боб.
Торрес посмотрел на него:
— Я о Святом Доминике. Красивая церковь. И мессы там служили как полагается. Никаких групповых объятий во славу Отца Небесного, никакой поп-музыки. — Он окинул переулок безнадежным взглядом жертвы. — Если святые отцы и дальше будут так расправляться с церковью, в итоге от нее останутся только постройки с витражными окнами.
— Но… — заикнулся Боб.
Торрес бросил на него взгляд, в котором горел праведный гнев мученика, наблюдающего, как дикари готовят ему костер.
— Что «но»?
— Ну… — Боб развел руками.
— Что?
— Если бы Церковь очистилась…
Торрес расправил плечи, ничего игривого в его глазах не осталось.
— Значит, в этом все дело? И вы не замечаете, что «Глобус» помещает на первых полосах статьи о возмутительных случаях в мусульманском мире?
Боб знал, что нужно держать свой поганый рот на замке, но в него будто бес вселился.
— Они скрывали случаи изнасилования детей. По указанию Рима.
— Они извинились.
— Вот как? — спросил Боб. — Если они не называют имен священников, которые насиловали…
Торрес вскинул руки:
— Это были «ресторанные католики». Людям по большей части нравится быть католиками, за исключением, как вы знаете, самых трудных моментов. Почему вы не подходите к причастию?
— Что?
— Я не один год вижу вас на службах. Вы ни разу не причащались.
Боб почувствовал, что сбит с толку, и разозлился:
— Это мое личное дело.
Торрес снова заулыбался, но в его улыбке было столько ненависти, что Боб мог бы почувствовать ее даже с закрытыми глазами.
— Вы действительно так думаете? — бросил Торрес и направился к своей машине.
Боб побрел к «скорой», размышляя, что за хрень сейчас произошла. Единственное, что было понятно, — он обрел врага в лице копа. Всю жизнь провести в тесной каморке, не знать ничего, кроме этой каморки, и вдруг оказаться выброшенным посреди улицы.
Санитары приготовились поднимать носилки с Рарди в машину.
— Мойра к тебе приедет? — спросил Боб.
— Да, я позвонил ей, — сказал Рарди. Он выхватил банку с пивом из руки Марва и осушил ее. — Башка трещит как прóклятая. Как прóклятая.
Его подняли в машину, а Боб поймал выброшенную им пивную банку, санитары захлопнули дверцы и укатили.
Марв с Бобом остались стоять во внезапно наступившей тишине.
— Этот коп сам дал тебе поносить свой китель или сначала ты позволил ему поиграть с твоими игрушками?
Боб вздохнул.
Марв не желал оставлять этого просто так.
— На хрена ты рассказал ему о часах?
— Не знаю, — ответил Боб, и его осенило, что он действительно не знает. Понятия не имеет.
— Так вот, — сказал Марв, — дави подобные желания в зародыше до конца своей жизни. — Он закурил сигарету и потопал ногами от холода. — Попали мы на пять тысяч с мелочью. Хорошо, что Анвар с Махалом забрали конверт, хотя бы этого мы не должны.
— Значит, все в порядке.
— Мы попали на пять кусков, — повторил Марв. — Это их бар, их деньги. Не сказать, чтобы все было в полном порядке.
Они обернулись на переулок. Оба дрожали от холода. Потоптавшись еще немного, они вернулись в бар.
Глава четвертая
Другой город
В воскресенье утром, когда Боб притормозил у дома Нади, она вынесла щенка к машине, передала его через окно и коротко помахала им обоим.
Боб поглядел на щенка на сиденье, и его захлестнула волна страха. Что он ест? Когда он ест? Приучать собаку. Как это делается? Сколько времени на это уйдет? У него было несколько дней, чтобы подумать над этими вопросами, почему же они возникли у него только теперь?
Он нажал на тормоз и дал задний ход. Надя, уже успевшая занести ногу на нижнюю ступеньку крыльца, обернулась. Боб опустил стекло с пассажирской стороны и перегнулся через сиденье, чтобы видеть ее.
— Я не знаю, что делать, — сказал он. — Я ничего не знаю.
В магазине для животных Надя выбрала несколько игрушек, чтобы щенку было что погрызть, объяснив Бобу, что без таких игрушек не обойтись, если он хочет сохранить в целости любимый диван. Ботинки, сказала она, ботинки отныне придется прятать на самую верхнюю полку. Они купили витамины — собачьи! — и пакет корма для щенков, который она посоветовала, добавив, что самое главное и дальше покупать корм этой же марки. Стоит сменить диету, предупредила Надя, и щенок загадит весь дом.
Они купили клетку, в которой он будет оставлять щенка, уходя на работу. Купили поилку для клетки и книжку о дрессировке собак, написанную монахами, фотография которых была на обложке: крепкие ребята, совсем непохожие на монахов, широко улыбались. Когда кассирша пробила все покупки, Боб полез за бумажником и ощутил словно толчок землетрясения, прошедший через все тело, — мгновенное потрясение. В горле стало горячо. В голове как будто вскипали пузырьки. И только когда это землетрясение миновало, горло остыло, в голове прояснилось и он протянул кассирше кредитку, до него дошло, как называется чувство, которое схлынуло так внезапно.
Какой-то миг — может быть, даже несколько последовавших одно за другим мгновений, из которых было невозможно выделить самое яркое, — он был счастлив!
— Что ж, спасибо, — проговорила Надя, когда Боб довез ее до дому.
— Что? Нет. Спасибо вам. Прошу вас. Честное слово. Это… Спасибо.
— Он хороший, — сказала Надя. — Вы еще будете им гордиться, Боб.
Боб поглядел на щенка, который теперь, слегка посапывая, спал у нее на коленях.
— Так и должно быть? Щенки все время спят?
— В основном да. Потом они носятся как заведенные минут двадцать подряд. А потом снова спят. И гадят. Да, Боб, не забывайте об этом: они гадят и всюду оставляют лужи. Не злитесь. Они по-другому не умеют. Почитайте книги. Потребуется время, но собаки довольно быстро понимают, что в доме этого делать нельзя.
— Насколько быстро?
— Месяца за два. — Она наклонила голову. — Может, за три. Не теряйте терпения, Боб.
— Не терять терпения, — повторил он.
— И ты тоже, — обратилась она к щенку, снимая его с коленей. Щенок проснулся, фыркая и сопя. Ему не хотелось, чтобы она уходила. — И оба берегите себя, — сказала она, выходя из машины, помахала Бобу, поднимаясь по ступенькам, и зашла в дом.
Щенок сидел на задних лапах и смотрел в окно, как будто ожидая, что Надя появится снова. Он обернулся через плечо к Бобу, и Боб почувствовал его растерянность. И свою тоже. Он не сомневался, что ничего хорошего не получится ни у него, ни у этого бездомного пса. Боб был уверен, что мир слишком суров.
— Как тебя зовут? — спросил он щенка. — Ну?
Щенок отвернулся от него, словно говоря: «Верни девушку».
Первым делом щенок нагадил в столовой.
Боб сначала даже не понял, что это он делает. Щенок начал принюхиваться, уткнувшись носом в ковер, а затем поднял на Боба глаза с крайне смущенным видом. Боб спросил: «Что?» — а щенок навалил кучку на угол ковра.
Боб кинулся к нему, как будто мог его остановить, затолкнуть все обратно, и щенок отпрянул, побежал в кухню, роняя по дороге катышки на деревянный пол.
— Ничего страшного, — сказал Боб. — Все в порядке.
Даром что от порядка теперь мало что осталось. Почти все в доме было как при матери, а мать ничего не меняла со времени покупки дома в пятидесятые. А тут дерьмо. Экскременты. В доме его матери. На ее ковре, на ее полу.
За те секунды, что Боб шел к кухне, щенок успел сделать на линолеуме лужу. Боб едва не поскользнулся на ней. Щенок сидел, прижавшись к холодильнику, глядел на Боба, напряженно ожидая удара и стараясь не дрожать.
И это остановило Боба. Остановило его, хотя он понимал, что чем дольше пролежит та кучка на ковре, тем труднее будет его отчистить.
Боб опустился на корточки. Внезапно он испытал то же чувство, как и в тот миг, когда вынул щенка из мусора, — чувство, которое, как ему казалось, ушло вместе с Надей. Связь. Он догадывался, что их свело вместе нечто большее, чем просто случай.
— Эй! — почти прошептал Боб. — Эй, все хорошо. — А затем, медленно-медленно, он протянул руку, и щенок еще крепче вжался в холодильник. Боб дотянулся до щенка и легонько погладил его по мордочке. При этом Боб ласково приговаривал. Улыбался ему. Снова и снова повторял: «Все хорошо».
