Джонатан Келлерман - Патология
— Айзек, я только что закрыла два дела. В первом случае удар кулаком в голову, во втором — свернутая шея.
Он нахмурился.
— Значит, вам попались редкие дела. Много ли вам встречалось таких эпизодов?
Петра подумала и тряхнула головой.
— Нет, не припомню.
— Если посмотреть еще более узко, только на черепные травмы, нанесенные неизвестным оружием, то статистика Лос-Анджелеса отводит им не более трех процентов, а в моей выборке такие убийства составляют сто процентов. Если добавить другие особенности — определенная календарная дата, примерно одно и то же время, вероятность того, что преступление совершено неизвестным убийцей, то закрадывается мысль, что все это не простые совпадения.
Он замолчал.
— А что же? — спросила Петра.
— Следует добавить еще кое-что. Полиция Лос-Анджелеса раскрывает от 66 до 75 процентов убийств, а эти шесть преступлений остались нераскрытыми.
— Потому, что совершены неизвестными преступниками, — сказала Петра. — Вы у нас достаточно долго и видели, какие дела мы раскрываем быстро. Полиция мигом хватает идиота, который держит в руке дымящийся ствол.
— Думаю, вы себя недооцениваете, детектив Коннор. Он сказал это искренне, без тени превосходства.
— На самом деле полиция очень эффективна. Вы раскрываете и преступления, совершенные неизвестными. Но ни с одним из моих шести преступлений вам справиться не удалось. Это подтверждает мою теорию: эти эпизоды в высшей степени необычны. Скажу еще об одной особенности: число убийств, совершенных группой преступников, за тот же шестилетний период возросло с двадцати процентов почти до сорока. Число преступлений, совершенных убийцами-одиночками, пропорционально снизилось. Тем не менее ни одно из убийств, произошедших 28 июня, не было совершено группой преступников. Прибавьте к этому комбинацию необычных обстоятельств. Вероятность случайного набора таких характеристик я оцениваю равной единице из числа с таким множеством нулей, что я даже затрудняюсь назвать их точное число.
«Уверена, что можешь, — подумала Петра. — Просто жалеешь меня».
Она взяла список из-под его руки и внимательно прочитала.
Убийства 28 июня: совершены по шаблону?
1. 1997 г. 00:12. Марта Добблер, 29, Шерман Оукс, замужняя белая женщина. Ходила с друзьями в театр «Пен-таж» в Голливуде. Отправилась в дамскую комнату, не вернулась. Обнаружена в собственном автомобиле, на заднем сидении, вдавленный перелом черепа.
2. 1998 г. 00:06. Джеральдо Луис Солис, 63, вдовец, испанец. Обнаружили в доме, в столовой. Бульвар Уилшир. Украдены продукты, деньги не взяты. Вдавленный перелом черепа.
3. 1999 г. 00:45. Корал Лорин Лэнгдон, 52. Одинокая белая женщина. Прогуливала собаку на Голливудских холмах. Обнаружена патрульной машиной, под кустарником в шести кварталах от дома. Вдавленный перелом черепа. Собака («Бренди», кокапу [6], 10 лет) затоптана ногами.
4. 2000 г. 00:56. Даррен Арес Хохенбреннер, 19, холостой чернокожий мужчина, матрос, находился в увольнении на берег в Голливуде. Найден на Четвертой улице, Центральный район. В карманах пусто. Вдавленный перелом черепа.
5. 2001 г. 00:01. Джуэл Дженис Бланк, 14, белая девушка; убежала из дома. Обнаружена садовниками в Гриффит-парке, неподалеку от лощины. Вдавленный перелом черепа.
6. 2002 г. 00:28. Кертис Марк Хоффи, 20. Холостой белый мужчина, известен как гомосексуалист и наркоман. Обнаружен неподалеку от бульвара Сансет. Вдавленный перелом черепа.
Петра подняла взгляд.
— Я не усматриваю здесь какого-либо шаблона.
— Знаю, — сказал Айзек, — но все же.
— У меня есть подруга, психолог. Она говорит, что люди все воспринимают сквозь призму сознания. Мы видим мозгом, а не глазами. А то, что видим, зависит от контекста.
Теперь пустилась в разглагольствования она. Айзек был подавлен.
— Я думаю, — продолжала она, — что все зависит от взгляда. Вы обратили внимание на интересные моменты — более чем интересные… провокационные. — Петра взяла список провела по именам пальцем. — Эти люди различны по полу, возрасту… социальному положению. Преступления совершались в городе и на пригородных свалках. Если эти убийства серийные, то здесь должен присутствовать сексуальный фактор, но я не вижу, что может быть общего у шестидесятитрехлетнего мужчины и четырнадцатилетней девочки, если рассматривать их в качестве сексуальных объектов.
— Это верно, — сказал Айзек. — Но следует ли игнорировать другие факторы?
Петра ощутила головную боль.
— Вы потратили на это уйму времени, и я не отвергаю вашей идеи, но…
— Почему, — прервал он, — здесь должен быть сексуальный фактор?
— Потому что он — в основе действий маньяка.
— Это точка зрения ФБР. Да, да, мне все об этом известно. В отношении «организованных» убийц они придерживаются своей базовой теории, тупой версии того, что психологи называют психопатией. Дескать, действия преступников вызваны сексуальной агрессивностью. В общем смысле в таких рассуждениях есть правда. Но, как вы только что сами сказали, детектив Коннор, восприятие реальности зависит от того как она преломляется, так сказать от «призмы», которой вы пользуетесь. ФБР допрашивало арестованных убийц и пополняло свои базы данных. Эти данные хороши как пример. Но кто скажет, что пойманные убийцы похожи на тех, что гуляют на свободе? Может быть, ФБР отловило плохих парней с примитивной мотивацией? Что, если они попали за решетку из-за предсказуемости своего поведения?
Голос звучал возбужденно. Горячечность высушила обычно влажный блеск карих глаз.
— Все, о чем я говорю, является исключениями, а они важнее правил.
— Каковы, на ваш взгляд, мотивы этих шести убийств? — спросила Петра.
Долгая пауза.
— Не знаю.
Оба молчали. Наконец, Айзек заговорил.
— Хорошо, спасибо, что выслушали.
Он взял список и положил его в блестящую коричневую папку. Петра знала, что детективы иронизируют над его работой. Слышала смешки вслед Айзеку. «Умник. Вундеркинд. Проект-однодневка Петры.» Иногда ей это надоедало, и она ледяным взглядом пресекала эти перешептывания.
Сейчас ей хотелось поддержать юнца, но нахлынуло раздражение: меньше всего ей нужна теория, выкапывающая шесть полузабытых дел-«глухарей». Не связанных с четырьмя жертвами у «Парадизо», одна из которых — неопознанный труп девчонки.
С другой стороны, Айзек был умнее ее, намного умнее. Отталкивать его — большая ошибка. А что если он через ее голову обратится к Шулкопфу или к Рейсу? Если это произойдет и окажется, что он прав…
Перед ее мысленным взором мелькнул газетный заголовок: «Молодой волшебник раскрывает забытые преступления». Текст статьи начинался так: «Детективы лос-анджелесской полиции потерпели фиаско…»
Айзек поднялся со стула.
— Извините, что оторвал от дела. Могу ли я что-нибудь для вас сделать? По вашему основному делу?
— Моему основному делу?
— По делу «Парадизо». Я слышал, оно идет трудно.
— Вот как? — сказала она.
Услышав холодок в собственном голосе, попыталась улыбкой скрыть раздражение. Космический у него IQ или нет, но Айзек, по существу, ребенок. Подросткового энтузиазма хоть отбавляй, а просчитать политические последствия не может.
— Случай трудный, — согласилась Петра. — Подростки-свидетели твердят, что ничего не видели. Чем вы можете мне помочь?
— Не знаю, — сказал он. — Может быть, взглянуть на дату?
Он снова покраснел.
— Я, наверное, кажусь слишком самоуверенным. Вы профессионал, а я ничего не знаю. Извините, больше я вас не побеспокою…
— Знаете ли вы что-нибудь о розовых кроссовках из «Кей Марта»?
— О чем, простите?
Она рассказала ему о неопознанной девочке.
Он расслабился. Интересно, как это с ним происходит.
— Вы подозреваете, что она и была запланированной жертвой убийцы, а другие пострадали невинно?
— В данный момент, Айзек, я ничего не подозреваю. Мне просто кажется странным, что никто не пришел ее опознать.
— Гм… да, должны быть причины… в ее прошлом не все в порядке… Не знаю, как здесь можно выйти на след. Я должен подумать. Не уверен, смогу ли что-нибудь вычислить, но буду стараться.
— Я была бы благодарна.
Слова ничего не значат, сдержать бы проклятую улыбку, не вспугнуть.
Почти девять вечера. Мальчик тоже засиделся на работе. К тому же ему и не платят.
— Не хочешь перекусить? Может, гамбургер?
— Спасибо. Мне нужно ехать домой. Мама приготовила обед и обидится, если мы все вместе не соберемся за столом.
— Хорошо, — сказала она. — Возможно, в другой раз. Гений все еще живет с родителями… в Юнион-дистрикт,
вспомнила она. Возможно, какая-нибудь жалкая маленькая квартира. Какой контраст со здешними зелеными лужайками и роскошными деревьями. С ним носятся как с чудо-ребенком. Рабочий стол поставили в комнате детективов. У него нет причин торчать здесь допоздна.
