Сэм Хайес - Чужой сын
— А где, по-вашему, должен быть ключ?
Мужчина прислонился к стене дома. В темноте блеснули белые зубы. Он улыбался. Это окончательно взбесило Кэрри.
— Под горшком.
Мужчина спокойно огляделся:
— Что-то не вижу никаких горшков.
— Вот именно. Значит, мне дали неправильную информацию. Я могу заглянуть внутрь? Я не буду платить, если мне не понравится. — Кэрри внезапно подумала, что, возможно, ей придется ночевать в джипе. Ну и ладно. Все равно план сбежать от людей провалился. Неужели в этой стране совсем негде спрятаться?
— Входите, — ответил он, поворачиваясь к дому.
Глаза уже привыкли к темноте, и Кэрри видела, что вокруг стеной стоит густой лес. С одной стороны деревья были пореже, и между ними серебром мерцала вода. Сейчас она избавится от своего непрошеного компаньона и искупается в озере. Ночной заплыв — как раз то, что нужно, чтобы забыть об этом инциденте.
— Добро пожаловать. — Он придержал для нее дверь.
Кэрри вошла. Обстановка выглядела совсем не так, как на фотографиях. Вместо простой белой мебели — большие темные кресла, старые плетеные коврики и целые горы спортивного инвентаря для походов и рыбалки. У двери стоял велосипед.
— Думаю, это какая-то ошибка, — сказала Кэрри. И уж конечно, это не ее ошибка. Дом номер шесть, Кинлохберн-холл. Она ехала точно по указателям на шоссе.
— Думаю, вы правы. Налить вам чего-нибудь? — Он достал бутылку виски.
— Я просто хочу, чтобы вы ушли. Это какой-то ужас. — Кэрри была расстроена. Коттедж, конечно, ничего, но совсем не то, что она ожидала. И она здесь не одна. Она готова была расплакаться и ненавидела себя за это. Неужели она совсем разучилась жить за границами своей звездной действительности?
Мужчина пожал плечами и налил себе порцию виски.
— Не могу.
— Да почему, черт возьми? Это что, какой-то розыгрыш? — Она почти ждала, что сейчас появится оператор с камерой или что этот человек вытащит из кармана диктофон. Боже мой, ну почему она не поручила своей секретарше заняться ее отпуском?
— Нет, не думаю. — Он опустился в большое кожаное кресло, накрытое куском шкуры, устроился поудобнее и посмотрел на Кэрри.
— Так что мне делать? — Голос Кэрри задрожал. Обычно это она раздавала указания.
Мужчина снова пожал плечами:
— Ну, если бы я был на вашем месте, я бы перестал шуметь, извинился, вышел и проехал чуть дальше до дома номер шесть. — Он улыбнулся и допил виски.
— Так это не номер шесть?
— Нет. — Он встал, прошел, все еще улыбаясь, мимо Кэрри и поставил стакан в мойку. — Номер дома на указателе слегка выцвел от времени. Это восемь.
— Вы хотя бы знаете, кто я? — Он еще пожалеет, когда узнает.
— Понятия не имею.
Он был высокий, загорелый и говорил с сильным шотландским акцентом, так что Кэрри приходилось делать усилие, чтобы понимать его. Стоит ли удивляться, что и номера перепутались.
— Я Кэрри Кент, боже ты мой, а вы только что испортили мне начало отпуска.
— Приятно познакомиться, Кэрри Кент. Я Джейсон Макбрайд. — Он протянул ей руку. — Эта земля принадлежит мне. Моя семья живет в Кинлохберн-холл лет триста.
Кэрри уже думала о другом, вполуха слушая рассказ о том, что он живет здесь часть года, потому что хочет побыть в одиночестве. Однако поцелуй быстро привел ее в чувство.
Пока он целовал ее, перед мысленным взором Кэрри проплывали заголовки желтых газет: «Тайные эскапады Кэрри», «Роман на час звездной телеведущей», «Любовник Кент выкладывает всю правду»…
И все же она не сразу оттолкнула его. Она думала обо всех тех вещах, ради которых приехала в Шотландию. — отдых, покой, одиночество, — но с каждой секундой все длившегося поцелуя они казались ей все менее важными.
— Стойте! — Она перевела дыхание. — Я не могу. Вы знаете, кто я? — Господи, какая глупость. Это звучит смешно.
На секунду она с сожалением вспомнила Броуди и их первую страстную ночь. Казалось, это было сотни лет назад.
— Вы только что мне сказали, кто вы. А я сказал вам, кто я. Мы на равных.
Мы далеко не на равных.
Он снова притянул ее к себе.
— Представляешь, у него даже нет телевизора! — Перед эфиром Кэрри взахлеб рассказывала Лиа о своем приключении. — Во всем этом огромном доме! Так что он понятия не имел, кто я.
Лиа посмотрела поверх очков и покачала головой. Она изо всех сил старалась не улыбнуться.
— И ты хочешь сказать мне, что ты с ним не спала?
— Ни разу. Но мы вместе плавали. И ловили рыбу. А потом готовили ее. И еще мы гуляли, и он показал мне свой дом.
— Но ты вроде бы жаждала одиночества.
Лиа сунула своей ассистентке какие-то бумаги.
Кэрри хотела возразить, но времени уже не оставалось. Она на мгновение застыла, а затем вышла на сцену. Зрители в студии зааплодировали. Она посмотрела на них — сотни людей пришли сюда только ради того, чтобы увидеть ее.
Боль захлестнула с такой силой, что она едва устояла на ногах.
Да, это правда. Она жаждала одиночества. Жаждала насладиться одиночеством, как и Джейсон Макбрайд. Строго говоря, ей это не удалось. Но Лиа не понимала главного. Неважно, где находилась Кэрри Кент, в студии, на виду у миллионов, или в компании всего одного человека. Она всегда одинока.
Осень 2008 года
— То есть как это — нет? — От удивления ее голос пополз вверх. Она не привыкла слышать слово «нет».
Солнце, бившее в правое окно, нагревало щеку. Она прижимала к уху горячую телефонную трубку. Мотор урчал, и ее нога была уже готова нажать педаль газа. Но он сказал «нет». Так что, похоже, она никуда не едет.
— Послушай, Дэннис… — Она ненавидела это имя. Оно напоминало ей о кардиганах и гольфе. — Главный инспектор Мастерс, встреча назначена уже несколько дней назад. Съемочная бригада наготове. Мне нужен этот репортаж. У меня шоу на этой неделе.
Кэрри чувствовала, что начинает нервничать. Эта семья сейчас во всех выпусках новостей. Она должна с ними встретиться. Через пару дней это уже будет никому не интересно. Или, еще хуже, кто-то другой доберется до них раньше.
— Дэннис, дорогой мой, если ты не сможешь устроить для меня другое такое же громкое убийство до десяти тридцати завтрашнего утра, мне придется поискать себе другого друга-детекти…
В трубке раздался мрачный смех. Потом тишина.
— Я пошутил.
Кэрри на секунду потеряла дар речи.
Потом вдавила педаль газа в пол и, прежде чем с силой захлопнуть телефон и швырнуть его на пассажирское сиденье, обозвала собеседника долбаным идиотом.
День был прохладным, но в машине стояла жаркая духота. Кэрри сидела на переднем сиденье. Главный инспектор Мастерс вел машину. Он включил полицейскую мигалку, зная, что Кэрри это нравится. Еще один детектив сидел сзади. Его колени упирались Кэрри в спину.
Она открыла окно и высунула руку, наслаждаясь скоростью. Завидев полицейскую машину с включенной мигалкой, водители в панике съезжали на обочину или теснились к разделительной полосе.
— Так забавно. Здорово, когда все уступают тебе дорогу. — Кэрри ни за что бы не призналась, какой беспомощной она себя почувствовала, когда Дэннис сказал, что встречи не будет. Оставшуюся часть пути она размышляла о том, можно ли заставить людей уступать ей и в обычной жизни. И довольно скоро пришла к выводу, что ей это уже удалось.
— Приехали, — мрачно сказал Дэннис. Он указал на длинный ряд муниципальных домов, затем вытащил ключи из зажигания и посмотрел на Кэрри. — Что бы вы там ни думали, мисс Кент, эти люди только что потеряли единственного сына. Будь…
— Не волнуйся. Не такое уж я бревно.
Кэрри придала своему лицу сочувственное выражение и сдвинула солнечные очки на лоб. Глубоко внутри всколыхнулось какое-то чувство — сострадание? — когда она на секунду попыталась поставить себя на место скорбящей матери, ждущей ее за этими мрачными стенами. Нет. Так жутко, что даже думать об этом невозможно.
— Ладно, пойдем. Не будем растягивать удовольствие.
Без этих репортажей, когда Кэрри заглядывала в дома и жизнь своих «жертв», как она их называла, «Правда в глаза» не была бы тем, чем она была. Безжалостное журналистское расследование, раскрывающее всю подоплеку трагедии, являлось главной причиной скандальной популярности шоу и одной из его отличительных черт. Кроме того, за рамками эфира гостям оказывалась психологическая и иная помощь. Наконец, продюсеры никогда не упускали случая похвастаться тем, какую пользу приносят звонки на полицейскую горячую линию, номер которой бежал внизу экрана. Все это было чем-то вроде компенсации за подсмотренное несчастье. Кэрри как-то сравнила свою программу с автокатастрофой. Люди просто не могут отвести взгляд.
— Он тоже идет? — спросила Кэрри.
