Сэм Хайес - Чужой сын
Лиа, о чем ты только думала, устраивая все это? Кэрри бросила на подругу не слишком теплый взгляд.
— И я просто в восторге от вашего английского гостеприимства. — Он сунул в рот мясо и сразу залил вином. Кэрри отвернулась.
— Я очень рада. Мой водитель будет готов отвезти вас в Лондон через двадцать минут. Верно, Лиа? Может быть, позвонишь проверить, не задерживается ли машина?
После всего этого пусть даже не рассчитывает, что обратно в отель он тоже полетит на вертолете.
— Слушаюсь, мэм. — Лиа насмешливо улыбнулась и вышла из-за стола.
— Честно говоря, миссис Кент…
— Мисс Кент. — Еще одной «миссис» она просто не выдержит.
— Честно говоря, после этого вечера в вашей компании, после того, как я имел счастье познакомиться с вами лично… — Он подвинул свой стул ближе к Кэрри и провел пальцем по ее запястью. Она отдернула руку. — После того, как я узнал вас…
— Вы меня не знаете, — отрезала Кэрри. Обычно такой тон она использовала во время шоу. Он безотказно срабатывал, если требовалось загнать гостя в угол. Американец явно не понимает, с кем связался. Придется поставить его на место.
— Я хотел бы пригласить вас на ужин…
— Машина будет вовремя, — объявила, входя в комнату, Лиа.
В одну секунду оценив ситуацию, она развернула к себе стул Кэрри, обхватила руками ее обнаженные плечи и запечатлела на ее губах нежный поцелуй. Кэрри поняла намек и притянула Лиа поближе. Обе смерили Билла притворно сочувственным взглядом. С минуту он таращился на них, явно обдумывая, не пригласить ли на свидание обеих, затем покраснел и стал извиняться.
— Даже не думай, — сказала Кэрри, когда он вышел, и слегка оттолкнула Лиа. Потом застонала и уронила голову на руки. Мысль о том, как пуста ее жизнь за пределами студии, была болезненной, как удар.
— Все плохо. Очень плохо.
— Разве? — Лиа ждала продолжения.
Кэрри подняла голову.
— Представь, какая-то часть меня была почти готова принять его предложение.
Макс Квинелл внимательно осмотрел убогий квартал: да, ничего не изменилось. Тусклый бетон сливался по цвету с небом. Вообще-то ему здесь нравилось. Нравились яркие красные, зеленые и черные пятна граффити на общем сером фоне. Нравилось отсутствие деревьев, газонов и аккуратно подстриженных кустов перед входными дверьми. Нравилось чувство опасности, которое усиливалось по мере продвижения в глубь района.
Он накинул капюшон и низко опустил голову. Коробка была зажата под мышкой. Немного помялась, ну да ничего, тому, что внутри, это не повредит. Сунув свободную руку в карман, ощупал его содержимое. Сигареты, зажигалка, ключи, немного наличных. Это были деньги на такси — мать, не спрашивая, переводила их ему на счет, а он никогда не пользовался такси. Мобильный был в заднем кармане. Учитывая местную публику, довольно опрометчиво.
А вот ножа у него в кармане не было. К сожалению. А нож бы не помешал — компактный, с гладкой ручкой, прячущей острое лезвие. Защита, к которой можно прибегнуть в любой момент, при первых признаках опасности. Он представлял себе шок на их лицах, когда ярко блеснет острие, собственное ощущение уверенности. Сейчас все носят при себе оружие, разве нет?
Но он все не решался достать себе нож. Купить легально нельзя: он несовершеннолетний. Конечно, можно сторговаться с кем-нибудь из ребят, которые тусовались около дома его отца, но на это у него не хватало смелости. К тому же он подозревал, что обладание ножом — лишь более верный способ нарваться на неприятности. А неприятности ему не нужны. С другой стороны, если ты не вооружен, неприятностей тоже не избежать.
Макс взбежал по лестнице и забарабанил в дверь. Подождал немного. Может, отец… ну, занят. С этой женщиной, Фионой. Не дождавшись ответа, он открыл дверь.
— Ни хрена себе… — Его чуть не стошнило. Вонь была жуткая. Он прикрыл нос рукавом и прошел по квартире, распахивая все окна. Он давно не навещал отца. И похоже, не он один. Спрашивается, чем занимается эта тупая ассистентка?
Он положил коробку на стол в гостиной и позвал:
— Папа!
Еще раз обошел крошечное пространство, натыкаясь на пустые консервные банки, коробки из-под пиццы, разбросанную повсюду одежду и ботинки. Компакт-диски и другие вещи, которые он подарил отцу за последние несколько месяцев, тоже валялись где попало. Макс посмотрел на коробку, что принес сегодня, и спросил себя, постигнет ли ее та же участь.
Потом, вздохнув, поплелся в кухню. Начинать надо с самого неприятного. Он стянул через голову свитер с капюшоном, повесил на стул. Достал из мойки гору тарелок и одноразовой посуды с засохшими остатками еды и начал отбирать то, что можно выкинуть.
Хорошо хоть мусор отец начал выносить. Мусорное ведро было пусто, в нем даже был чистый пакет. Макс сунул в уши наушники и включил музыку на полную громкость. Он давно заметил, что это почему-то помогает не чувствовать вони. И начал мыть посуду. Мыльная вода в раковине скоро стала грязной и жирной. Он вылил воду, вытер то, что уже успел помыть, и продолжил. Потом протер все поверхности, побрызгав их предварительно каким-то чистящим средством, которое нашел среди всего этого хлама в буфете. Ведь прибраться так просто. Неужели отцу самому нравится жить в таком…
— Блин! Да я от страха чуть не обос…
— Что, твоя мать не учит тебя прилично выражаться? — Броуди Квинелл выпустил сына, тем более что Макс с ног до головы обрызгал его мыльной пеной. — Сам виноват. Если не будешь затыкать себе уши дурацкими затычками, никто не застанет тебя врасплох.
Броуди покатывался со смеху. Видно, в хорошем настроении.
Макс вытащил наушники. Даже зажав их в кулаке, он все равно слышал музыку. Он выключил айпод и сунул наушники в карман. Вытер руки о джинсы и прошел вслед за отцом в гостиную.
— Я здесь еще не убирался.
— Вот и хорошо, — ответил Броуди. — Значит, мне не придется ничего искать.
— Пап, нельзя так жить. Что, эта твоя женщина не может что-нибудь сделать?
— Во-первых, она не моя женщина. Во-вторых, я не понимаю, почему ты говоришь о ней в таком тоне. В-третьих, тебе пятнадцать. Ты должен понимать и принимать беспорядок. Разве тебя не бесит, когда мать велит тебе прибраться в твоей комнате? — Броуди закурил.
Макс подумал: а что, если он тоже закурит? Интересно, отец хоть заметит?
— Можешь курить. — Вот и ответ. Броуди бросил пачку сигарет точно ему в руки. Как он это делает? — И можешь не притворяться, что ты не куришь. Мой нос не обманешь. — Он покачал головой, встал и начал закрывать все окна: — Чертовски холодно сегодня.
Минут десять отец и сын сидели в молчании. Макс наблюдал за тем, как отец втягивает щеки при каждой затяжке. Курение явно доставляло ему Удовольствие. Было что-то привлекательное в том, как его губы сжимали сигарету, как он ловко подносил ее ко рту своими большими руками с четко проступающими венами. Макс постарался скопировать его движения. Он посмотрел на собственные руки. Они были меньше, светлее и изящнее по форме. Он хотел взять сигарету большим и указательным пальцами, но уронил ее на грязный ковер.
— Не сожги квартиру, — сказал Броуди.
Макс рассмеялся и подтолкнул коробку так, чтобы она коснулась руки отца:
— Я тебе, кстати, подарок принес.
Броуди взял коробку, потряс, взвесил на руке, держа сигарету во рту.
— Надеюсь, это не очередной прибор для измерения давления.
Макс смутился.
— Это электрическая сбивалка. Для яиц или молока.
— И на хрена мне сбивать яйца или молоко.
— Не знаю. Омлет готовить. Или кофе со взбитыми сливками. — Больше всего Максу сейчас хотелось забрать подарок назад. Но матери он тоже не нужен. — Я положу его в шкаф на кухне. Пусть Фиона покажет тебе, как он работает. Может, пригодится.
Макс попытался говорить о ней с меньшей неприязнью. Дело в том, что пока она рядом с отцом, нет никаких шансов, что родители снова сойдутся. Ну ладно, шансов, конечно, так и так нет. Но он все равно не мог побороть в себе неприязнь к Фионе. Когда все стало плохо, она как бы заменила его мать в жизни Броуди.
— Да у меня в кухне уже места нет из-за всей этой фигни, которую ты мне надарил. Никаких больше кухонных приборов, ладно, сын? Ничего не имею против мобильных телефонов или дисков с музыкой, и поездка на выходные — это тоже здорово. Но от электрических сковородок и хлебопечек избавь.
Макс искоса взглянул на отца. Они всегда были честны друг с другом.
— Понял, пап. — Он встал. — Пойду домою посуду.
— Ничего подобного, — заявил Броуди и схватил сына за руку, снова поражая его своим чутьем. — Мы идем праздновать.
— Что праздновать?
— Во-первых, мой студент доказал теорему, которую до него не мог доказать никто. А во-вторых, у тебя, сын мой, новая женщина.
Макс замер от неожиданности.
