Юхан Теорин - Ночной шторм
— Лето?
— Все знают: если лето дождливое, то зима будет холодной и ветреной.
— Я не знала. Это важно?
— Конечно. Долгая и суровая зима затрудняет мореплавание. Из-за льда и сильного ветра суда движутся медленно и не успевают в срок прийти в пункт назначения.
Тильда огляделась по сторонам. Комната была полна воспоминаний о времени, проведенном Герлофом в море. На стенах висели черно-белые фотографии судов, на которых он ходил, именные таблички и документы в рамках. А также фотографии его покойных родителей и жены. «Время в этой комнате словно остановилось», — подумала Тильда.
Она села напротив Герлофа и положила на журнальный столик диктофон с подключенным микрофоном.
Герлоф посмотрел на диктофон с подозрением, как до этого взглянул на барометр. Тильда заметила, что он переводит взгляд со звукозаписывающего устройства на нее и обратно.
— Надо просто говорить? — спросил он. — О моем брате?
— Помимо прочего, — ответила Тильда. — Это ведь не сложно?
— Но зачем?
— Чтобы сохранить воспоминания… Не дать им исчезнуть, — объяснила Тильда и добавила: — Конечно, ты проживешь еще долго, Герлоф. Я ничего такого не имела в виду. Просто хотела записать твою историю на всякий случай. Папа очень мало рассказал о дедушке до своей смерти.
Герлоф кивнул:
— Можно поговорить. Но когда разговор записывается, нужно внимательно подбирать слова.
— Ничего страшного, — заметила Тильда. — Всегда можно перезаписать кассету.
Когда она позвонила в августе и спросила насчет записи, Герлоф согласился не раздумывая. Наверно, он просто был рад, что она переехала жить в Марнэс. Однако сейчас было видно, что ему не по себе.
— Он уже включен? — спросил он тихо.
— Нет, пока нет, — ответила Тильда. — Я предупрежу перед тем, как включить.
Тильда нажала клавишу записи, и диктофон включился. Тильда кивнула Герлофу:
— Итак, мы начинаем.
Она выпрямила спину и низким от волнения голосом продолжила:
— Это Тильда Давидсон. Я в Марнэсе у Герлофа, брата моего дедушки, чтобы поговорить о нашей семье и жизни дедушки в Марнэсе…
Герлоф наклонился вперед к микрофону и уточнил:
— Мой брат Рагнар жил не в Марнэсе. Он жил на побережье в Рёрбю.
— Ах да. И каким он тебе вспоминается?
Последовала пауза.
— У меня много воспоминаний, — наконец сказал Герлоф. — Мы вместе выросли в Стенвике в двадцатые годы, но потом пошли разными путями… Рагнар купил домик и стал ловить рыбу и выращивать овощи, а я переехал в Боргхольм, где женился и купил мою первую лодку.
— Как часто вы встречались?
— Пару раз в году, когда я был дома. На Рождество и летом. Чаще Рагнар приезжал к нам в город.
— По праздникам?
— Да, Рождество мы отмечали в семейном кругу.
— И как это было?
— Многолюдно, но весело. Мы накрывали роскошный стол. Селедка, картошка, окорок, свиные ножки, картофельные клецки. Рагнар привозил много сушеной и копченой рыбы и всяких солений и маринадов.
По мере того как разговор продолжался, Герлоф становился все расслабленнее. Они говорили еще полчаса, но после долгой истории о пожаре на мельнице в Стенвике Герлоф поднял руку и слабо махнул. Тильда поняла, что он устал, и отключила диктофон.
— Замечательно, — сказала она. — Ты столько всего помнишь?
— Да, эти истории я слышал много раз. И много раз рассказывал… Это только укрепляет память.
Он посмотрел на диктофон:
— Думаешь, что-то записалось?
Тильда прокрутила пленку назад и нажала клавишу воспроизведения. Голос на пленке был хриплым, но четким.
— Хорошо. Мемуаристам будет что послушать, — заметил Герлоф.
— Эта запись главным образом для меня, — сказала Тильда. — Я еще не родилась, когда дедушка погиб, а папа неохотно рассказывал о прошлом. Естественно, мне любопытно.
— Это приходит с годами. С возрастом людей все больше интересует прошлое. Они хотят знать о своем происхождении. То же и с моими дочерьми. Сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— И ты будешь работать на Эланде?
— Да. Учеба уже закончилась.
— И надолго ты здесь?
— Посмотрим. По меньшей мере до лета.
— Здорово. Хорошо, что молодежь находит тут работу. Ты живешь в Марнэсе?
— Мне дали однокомнатную квартиру рядом с площадью. Из окна видно даже дедушкин дом.
— Он теперь принадлежит другой семье, — сказал Герлоф. — Но мы можем поехать и посмотреть на него. И на мой дом в Стенвике заодно.
Тильда покинула дом престарелых около половины пятого. Она шла по дороге, застегивая на ходу куртку, когда мимо нее пронесся подросток на ревущем синем мопеде. Тильда покачала головой, демонстрируя тем самым, что она думает о мопедах, едущих на большой скорости, — но парень даже на нее не посмотрел. Через пару секунд его и след простыл.
Когда-то пятнадцатилетний парень на мопеде казался Тильде самым крутым в мире. Теперь юноши на мопедах были для нее как мухи — мелкие и раздражающие. Тильда пошла в сторону центра. Она собиралась заглянуть на работу, а потом пойти домой распаковывать вещи. И еще надо позвонить Мартину.
За спиной снова раздался шум мотора. Парень развернулся у церкви и теперь направлялся в центр. На этот раз ему нужно было проехать рядом с Тильдой. Он снизил скорость немного, но потом прибавил газу и попытался объехать Тильду прямо по тротуару. Она быстро преградила машине путь и посмотрела парню прямо в глаза.
— В чем дело? — возмутился тот, перекрикивая шум мотора.
— Нельзя ездить на мопеде по тротуару, — крикнула Тильда. — Это правонарушение.
— Ну да, конечно, — кивнул он. — Я могу ехать и еще быстрее.
— А можешь и задавить кого-нибудь.
— И что? Ты позвонишь в полицию? — с вызовом спросил парень.
Тильда покачала головой, сказав:
— Нет, не позвоню, потому что…
— Потому что здесь нет никаких полицейских. Они закрыли участок два года назад. На всем северном Эланде — ни одного копа.
Тильде надоело перекрикивать мотор. Она нагнулась и быстро отсоединила провод. Мопед сразу затих.
— Теперь есть, — сказала она спокойно. — Я полицейский в этом районе.
— Ты?
— Да, я.
Парень, разинув рот, уставился на нее. Тильда достала из кармана кошелек и показала ему полицейское удостоверение. Он долго разглядывал его, потом снова посмотрел на нее, на этот раз с уважением.
Люди всегда смотрят на тебя по-другому, узнав, что ты из полиции. Тильда, надевая полицейскую форму, даже сама смотрела на себя по-другому.
— Как тебя зовут?
— Стефан.
— Стефан — а дальше?
— Стефан Экстрём.
Тильда записала имя в блокнот.
— На первый раз ты получаешь предупреждение, но в следующий раз будет штраф, — пригрозила она. — Твой мопед ездит слишком быстро. Ты форсировал двигатель?
Стефан кивнул.
— Тогда тебе придется толкать мопед до дома. А дома привести мотор в прежнее состояние.
Стефан покорно слез с мопеда. Он молча пошел рядом с Тильдой, направляясь к площади.
— Скажи своим приятелям, что в Марнэсе снова есть полицейский участок и что мы будем следить за превышением скорости и отбирать мопеды у нарушителей.
Стефан снова кивнул. Видимо, он воспринимал все это как приключение.
— У тебя есть оружие? — поинтересовался он.
— Да, — сказала Тильда. — В сейфе.
— Какая модель?
— «Зиг-Зауэр».
— А ты стреляла из него в людей?
— Нет, — ответила Тильда, — и начинать не собираюсь.
— Вот как.
Стефан выглядел разочарованным.
Тильда обещала позвонить Мартину в районе шести, когда он закончит работу. Так что у нее было время посетить свое новое рабочее место.
Новый полицейский участок располагался в переулке в двух кварталах от главной площади. Вывеска над дверью все еще была заклеена белым целлофаном.
Тильда достала из кармана ключи, но, подойдя к двери, увидела, что та не заперта. Изнутри доносились голоса.
Участок представлял собой одну большую комнату, еще без зоны ресепшн. Тильда помнила, что, когда она была маленькой, здесь располагался магазинчик сладостей. Теперь ее встретили голые стены, окна без занавесок и пыльный пол.
Внутри стояли двое мужчин средних лет. Один был в куртке, надетой поверх темно-синей полицейской формы, другой — в гражданской одежде. Увидев Тильду, мужчины замолчали, словно она застала их в неподходящий момент.
Одного из них Тильда уже видела раньше: это был Йоте Хольмблад, комиссар полиции и ее начальник. У него были коротко подстриженные седые волосы и приятная улыбка. Комиссар сразу ее узнал.
— Привет! — сказал он. — Добро пожаловать в твой новый участок!
— Спасибо, — Тильда пожала руку своему шефу и повернулась к другому мужчине, с кустистыми бровями и редеющими черными волосами: — Тильда Давидсон.
