Джон Гришэм - Клиент

На Гарри все ухищрения этого хамелеона впечатления не произвели. Не впечатлили его и прекрасно одетые ораторы-республиканцы голубой крови, которые раньше не удостаивали посещением его зал заседаний. Гарри был расстроен. Он сидел и в десятый раз перечитывал статью Слика в утренней газете. Он также изучал случаи, подходящие под Первую поправку и касающиеся репортеров и их конфиденциальных источников информации. При этом судья не торопился, ему хотелось, чтобы Слик как следует попотел.

Двери были заперты. Приятель Слика, судебный пристав Грайндер, нервничая, стоял в нескольких шагах от Гарри. По приказу судьи непосредственно за Сликом и его адвокатами сидели два помощника шерифа в форме, которые, казалось, были готовы к действию. На Слика со свитой это произвело желаемое впечатление, хотя они и старались этого не показывать.

Та же самая стенографистка, только в еще более короткой юбке, подпиливала ногти, ожидая, когда нужно будет приступить к работе. Та же самая пожилая женщина — снова в плохом настроении — сидела за своим столом, проглядывая «Нэшнл инкуайрер». Все ждали. Часы показывали почти половину первого. Как обычно, список дел, назначенных к слушанию, был длинным, и график оказался нарушенным. Марсия приготовила бутерброд для Гарри на случай перерыва. После Мюллера должно было слушаться дело Свея.

Гарри облокотился на стол и с негодованием посмотрел вниз на Слика, который со своими ста тридцатью фунтами выглядел, наверное, в три раза мельче, чем Гарри.

— Для протокола, — рявкнул он, и стенографистка принялась стучать.

Несмотря на свое кажущееся спокойствие, Слик вздрогнул при этих словах и выпрямился.

— Мистер Мюллер, я вызвал вас сюда, потому что вы нарушили статью законодательства штата Теннесси в части, касающейся конфиденциальности моих слушаний. Это очень серьезное дело, так как речь идет о безопасности и благополучии маленького ребенка. К сожалению, по закону мы не можем привлечь вас к уголовной ответственности. Мы можем только обвинить вас в оскорблении суда. — Он снял очки и принялся протирать их носовым платком. — Вот что, мистер Мюллер, — продолжал Гарри тоном расстроенного дедушки, — как ни огорчили меня вы с вашей статьей, меня куда больше беспокоит тот факт, что кто-то передал вам эту информацию. Кто-то, присутствовавший вчера в зале заседаний. Вот что больше всего меня беспокоит.

Грайндер прислонился к стене, прижав к ней даже лодыжки, чтобы не так заметно дрожали колени. На Слика он старался не смотреть. Шесть лет назад у него был инфаркт, и, если он не возьмет себя в руки, вполне может случиться второй, притом обширный.

— Пожалуйста, сядьте в свидетельское кресло, мистер Мюллер, — предложил Гарри, взмахнув рукой. — Чувствуйте себя как дома.

Пожилая сердитая женщина привела Слика к присяге. Он положил одну ногу в туристском ботинке на другую и посмотрел на своих адвокатов, ища поддержки. Они старались не встречаться с ним взглядом. Грайндер изучал потолок.

— Вы находитесь под присягой, мистер Мюллер, — напомнил ему Гарри через несколько секунд после того, как его к этой присяге привели.

— Да, сэр, — пробормотал Слик и попытался улыбнуться огромному человеку, возвышавшемуся над ним и разглядывавшему его поверх перегородки, которая отделяла от зала место судьи.

— Вы в самом деле написали эту статью в сегодняшней газете?

— Да, сэр.

— Вы писали самостоятельно, или вам кто-то помогал?

— Ну, Ваша Честь, я написал каждое слово, если вы об этом.

— Я об этом. В четвертом абзаце вашей статьи вы пишете — я цитирую: «Марк Свей отказался отвечать на вопросы о Барри Мальданно и Бойде Бойетте». Конец цитаты. Вы это написали, мистер Мюллер?

— Да, сэр.

— Вы присутствовали на вчерашнем слушании, когда мальчик давал показания?

— Нет, сэр.

— Вы были в этом здании?

— Ну… Да, сэр, был. Это ведь не запрещено?

— Спокойней, мистер Мюллер. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Вам понятен этот порядок?

— Да, сэр. — Слик умоляюще взглянул на своих адвокатов, но оба были увлечены чтением бумаг. Он почувствовал себя одиноко.

— Значит, в зале вас не было. Тогда, мистер Мюллер, откуда вы узнали, что мальчик отказался отвечать на вопросы про Барри Мальданно или Бойда Бойетта?

— У меня есть источник информации.

Грайндер никогда не считал себя источником. Он был просто-напросто низкооплачиваемым судебным приставом в форме с пистолетом и с большим количеством неоплаченных счетов. Он даже ждал вызова в суд по поводу кредитной карточки своей жены. Ему хотелось утереть пот со лба, но он боялся пошевелиться.

— Источник, — повторил Гарри, передразнивая Слика. — Разумеется, у вас был источник, мистер Мюллер. Я почему-то так и думал. Вас здесь не было. Кто-то вам рассказал. Это значит — у вас есть источник. Так кто ваш источник?

Быстро поднялся адвокат с седеющими волосами, одетый типично для служащего крупной фирмы — темный костюм, белая сорочка, красный галстук со смелой желтой полоской, черные туфли. Звали его Эллифант. Он был партнером в фирме и в залах заседаний, как правило, не появлялся.

— Ваша Честь, разрешите мне. — Гарри поморщился и медленно повернулся в его сторону. У него отвисла челюсть, настолько он был поражен таким наглым вмешательством. Он хмуро посмотрел на Эллифанта, который повторил: — Ваша Честь, разрешите мне.

Гарри молчал целую вечность, потом поинтересовался:

— Вы раньше не бывали в залах суда, мистер Эллифант?

— Нет, сэр, — ответил тот, все еще стоя.

— Я так и думал. Вы до этого не опускались. Сколько юристов трудится в вашей фирме, мистер Эллифант?

— Сто семь, по последним данным.

Гарри присвистнул и покачал головой.

— Порядочно. Хоть кто-нибудь из них работал в суде по делам несовершеннолетних?

— Да, Ваша Честь, я уверен, что кто-нибудь работал.

— Кто именно?

Эллифант сунул одну руку в карман, а пальцем другой выводил узоры на своем блокноте. Что он здесь делает? Его место в богатых кабинетах, там, где горы документов и высокие гонорары. Еще на респектабельных обедах. Он был богат, поскольку брал триста долларов в час. Его партнеры поступали так же. Фирма процветала, потому что платила семидесяти сотрудникам по пятьдесят тысяч в год и считала, что они должны брать с клиентов в пять раз больше. Здесь он оказался потому, что был главным консультантом по прессе, а также потому, что никто другой из отдела, занимающегося подобными тяжбами, не смог освободиться, будучи предупрежден о слушании всего лишь за два часа.

Гарри презирал его фирму, его самого и ему подобных. Он не доверял этим типам из корпораций, которые покидали свои фешенебельные здания и снисходили до низших классов только в случае суровой необходимости. Они были высокомерны и боялись испачкать руки.

— Сядьте, мистер Эллифант, — сказал он, показывая на стул. — В моем суде вы стоять не будете. Сядьте. — Эллифант неуклюже попятился и сел. — Так что вы хотите сказать, мистер Эллифант?

— Ну, Ваша Честь, мы возражаем против этих вопросов и против допроса судом мистера Мюллера на том основании, что его статья подпадает под действие Первой поправки к Конституции о свободе слова. Теперь…

— Мистер Эллифант, приходилось ли вам читать ту часть законодательства, которая относится к закрытым слушаниям по делам несовершеннолетних? Ну, разумеется, приходилось.

— Да, сэр, приходилось. И, честно говоря, Ваша Честь, у меня с этим разделом возникли трудности.

— В самом деле? Продолжайте.

— Да, сэр. С моей точки зрения этот раздел кодекса, так, как он написан, неконституционен. У меня тут есть примеры…

— Неконституционен? — поднял брови Гарри Рузвельт.

— Да, сэр, — твердо ответил адвокат.

— А вы знаете, кто написал этот раздел кодекса, мистер Эллифант?

Эллифант повернулся к своему помощнику, который, по-видимому, должен был знать все. Но тот только покачал головой.

— Я написал ее, мистер Эллифант, — громко возвестил Гарри. — Я, ваш покорный слуга. И если бы вы знали хоть что-нибудь по поводу законов о несовершеннолетних в этом штате, то вы обязательно были бы в курсе того, что я в этих вопросах эксперт, уж если я эти законы писал. Что вы на это скажете?

Слик вжался в стул, стараясь стать незаметнее. Он сочинял отчеты о тысячах судебных процессов. Он видел, как рассерженные судьи измывались над бедными адвокатами, и знал, что обычно страдали от этого клиенты.

— Я утверждаю, что этот раздел неконституционен, Ваша Честь, — вежливо повторил Эллифант.

— Меньше всего, мистер Эллифант, я собираюсь вступать с вами в длинные жаркие обсуждения Первой поправки. Если вам не нравится закон, подайте апелляцию и потребуйте его изменить. Мне это, откровенно, говоря, безразлично. Но в данный момент, когда я сижу здесь вместо того, чтобы пойти обедать, вашему клиенту придется ответить на мой вопрос. — Он снова повернулся к охваченному паникой Слику.