Петр Разуваев - Синдром гладиатора
— Ну, прекрати, Андре, мне щекотно… — с нервным смешком прошептала Паола и тут же добавила, словно оправдываясь: — Ты же все равно больше не можешь…
— Это я тогда не мог — резонно заметил я, все настойчивее поглаживая ее гладкие бедра и постепенно забираясь по ним все выше и выше. — С тех пор прошло… Ну, довольно много времени. Потрогай… Видишь, как все изменилось?
— О! Ты… Обманщик и… — Она замолчала на полуслове, прогибаясь всем телом навстречу мне и со стоном принимая в себя то, что еще недавно казалось уже ни на что не годным.
— Знаешь, Андре? — задумчиво сказала Паола, когда мы некоторое время спустя уютно лежали в объятиях друг у друга.
— Я много думала все эти дни. О тебе. Точнее, о нас, — тут же поправилась она.
— Наверное, гадости? — улыбнувшись, спросил я.
— Нет, почему гадости? Я… Знаешь, мне кажется, что я смогла бы жить так, как живут все остальные… Я буду твоей маленькой женой, и вместе нам будет совсем-совсем ничего не страшно, правда? А потом я рожу тебе мальчика. У нас будет много детей, и дом, красивый и просторный, на самом берегу моря…
Она мечтательно улыбалась, уткнувшись в мое плечо, а я нежно и ласково поглаживал ее короткие спутанные волосы, и думал, думал… Наверное, я все-таки пессимист и склонен к поиску дерьма даже в шоколадных конфетах, но таким уж я уродился. В самом прямом смысле этого слова. Всем сердцем веря ей и желая, чтобы каждое слово Паолы стало реальностью, я какой-то самой дальней, самой трезвой и безжалостной частью рассудка понимал, что… Этого не может быть. Потому что не может быть никогда. Слишком мы разные, слишком много в нас заложено разных граней. Сегодня жизнь повернула нас и на миг соприкоснулись самые схожие, близкие друг другу части наших душ. Но утром наступит завтра, и будет новый поворот. У меня никак не шла из головы фраза, сказанная Давидом в машине: «…Вы изменили позиции всех участников этой игры. И то, что было вчера, завтра уже будет отдаленной историей». Завтра… Паола страдала, потому что лишилась многого. Я отказался от многого, чтобы не испытывать страданий. Забавная игра ума, парадокс, но мне было мучительно больно именно от того, что я знал. Быть идиотом намного проще, чем не быть им.
Паола заснула буквально у меня на руках. Бережно укрыв ее простыней, я осторожно встал и на цыпочках подошел к окну. Сигареты лежали на подоконнике, и, взяв пачку, я машинально выбил одну, потянулся за зажигалкой и… Замер. Внизу, прямо под окном, послышался какой-то металлический звук. Напряженно вслушиваясь в оглушительную тишину, я усиленно отгонял от себя то, в чем уже практически не сомневался: там, у дома, враг. И… Возможно, уже не только у дома. Разом обострившиеся чувства реагировали на малейшие шумы, и я, еще не услышав, знал наверняка — кто-то поднимается по лестнице. И это не Давид, и не хозяйка дома. Крадучись, я тенью скользнул к кровати и, одной рукой зажав Паоле рот, второй сильно встряхнул ее за плечо. Она проснулась мгновенно, успела испугаться, и только моя рука помешала ей вскрикнуть.
— Быстро одевайся! — шепотом, одними губами произнес я. — Пришли наши друзья.
Она сразу все поняла и, бесшумно спрыгнув с постели, бросилась к своей одежде. За это время я успел натянуть брюки, кинуть белую футболку в сумку, достать оттуда оба автомата и пистолет. Даже носки, и то не достались врагу. Сержант Вуцик, когда-то обучавший меня подъему за 45 секунд, мог бы сейчас мной гордиться. Бронежилет я, не раздумывая, бросил Паоле.
— Одевай! — Она замешкалась и получила чувствительный шлепок ниже пояса. — Быстро! — рявкнул я шепотом, и протянул ей один автомат. В том, что Паола умеет им пользоваться, я уже убедился.
В коридоре что-то едва слышно скрипнуло, словно резиновая подошва неловко скользнула по мраморной плитке, устилавшей пол. Ручка двери бесшумно повернулась, и в этот момент я нажал на спусковой крючок. Короткая очередь с оглушительным треском вспорола деревянную поверхность. С той стороны раздался короткий вскрик, и в комнату ввалился какой-то человек, одетый в черное. Точнее, он впал в комнату, потому что добрая половина 9-мм пуль нашла свою мишень. Метнувшись к зияющему дверному проему, я у самого выхода нырком упал на пол и, перекатившись на спину, с двух рук открыл огонь, вычищая весь коридор справа и слева от себя. В пистолете патроны закончились раньше. Сунув его за пояс, я подхватил короткое помповое ружье, оставленное в наследство первым «гостем», и, пригнувшись, выглянул в коридор.
Тишина. Резко пахло пороховыми газами, но в остальном экологическая ситуация была вполне приемлемой. В дальнюю часть коридора я палил совершенно напрасно, зато справа, недалеко от того места, где начиналась лестница, на светлом каменном полу лежала «нечто», отдаленно напоминавшее человеческую фигуру. На всякий случай я шарахнул туда из трофейного «Benelli — Super». Если этот парень выживет после прямого попадания из дробовика, я буду за него только рад.
— Паола? — Она сразу же оказалась рядом со мной. — Бегом к Давиду и синьоре. Сейчас я перепугаю эту сволочь и пойду вперед, через двор. Вы — за мной. Понятно?
Она кивнула, и ловко перехватив автомат, проскользнула мимо меня, направляясь к соседней комнате. Почти одновременно с ней в коридоре появилась непривычно молчаливая и какая-то взъерошенная синьора Лонги, а глубине комнаты мелькнул приметный даже в темноте череп Давида. «Тылы и обозы» ущерба не понесли. Разом успокоившись, я быстро переместился к лестнице, на ходу одним движением перезарядив дробовик. Смена позиций оказалась весьма своевременной, встречали меня как очень дорогого гостя — длинной автоматной очередью, из-за глушителя выглядевшей как серия плевков и шлепков по стенам и потолку. Плохие парни уже вовсю штурмовали лестницу. Мельком погоревав о скудности своего арсенала, я разрядил вниз ружье, передернул, выстрелил снова. Грохот эта штука производила оглушительный, но и эффект от ее применения не заставил себя ждать — снизу, из магазина, до меня донеслась отчаянная ругань. «Вот вам, синьоры, и вся конспирация…» — злорадно подумал я и, чуть помедлив, выстрелил туда еще раз.
Наступала самая ответственная часть феерии — пора было сматывать удочки. Рим — вовсе не глухая деревня, и полиция там работала достаточно четко. У нас в запасе оставалось всего несколько минут. У нападавших, впрочем, тоже. Привлекая внимание своего «обоза», я махнул им рукой и первым бросился на кухню, а оттуда дальше, через короткий коридор к лестнице во двор. Едва войдя в этот дом, я по привычке сразу же изучил все возможные пути отхода, и сейчас мои знания пригождались на сто процентов. Из чистой предосторожности выпустив короткую очередь в закрытую дверь, я сильным ударом ноги вышиб замок и осторожно выглянул наружу. Темнота, пустота — с этой стороны нас явно не ждали. Мое мнение о ночных визитерах, и без того достаточно дурное, скатилось до откровенного презрения. Быстро сбежав по лестнице, я на мгновение остановился, изучая особенности ландшафта сквозь застекленную дверь. Сразу за ней располагался маленький внутренний дворик, поросший аккуратно подстриженной травой. В дальнем, левом от меня углу виднелось что-то вроде примитивной «альпийской горки», между двумя чахлыми деревьями был натянут гамак. Спрятать в этом «живом уголке» засадный полк было решительно негде. С другой стороны — если бы я собирался штурмовать дом синьоры Лонги, то первое, что пришло бы мне в голову, так это посадить способного автоматчика на крышу. Вполне достаточно, чтобы держать под контролем весь двор. А если вдобавок послать пару бойцов на соседнюю улицу, присматривать за выходом… Оставалось надеяться, что сейчас я самый умный в этом районе.
— Рысью — марш! — шепотом скомандовал я по-русски и на всякий случай добавил уже по-французски: — Если я спокойно добегу до той стороны — следуйте за мной. Сначала — синьора, потом Давид. Паола?
Она выглянула из-за плеча Давида, возбужденно поблескивая глазами.
— Ты пойдешь последней. Если что — стреляй не раздумывая. Все. С богом.
Давид перевел ошалевшей от свалившегося на нее приключения пожилой синьоре мои последние слова, и та, поспешно кивнув, несколько раз истово перекрестилась. Не дожидаясь, пока крестное знамение коснется и моего чела, я бережно открыл дверь. Окинув беглым взглядом крыши домов, хорошо освещенные яркой луной, и не обнаружив на них ничего подозрительного, я мысленно взмолился Инари и, петляя, бросился через двор. И — совершенно спокойно добежал до аналогичной двери напротив. Определенно, никто из нападавших не мог тягаться со мной в стратегии и тактике. Взмахом руки я подал знак замершим в ожидании спутникам.
Давид был уже на полпути, когда Паола открыла беглый и совершенно беспорядочный огонь. Похоже, «плохиши» перегруппировались и решили добиваться результата любым способом. Задев меня плечом, тяжело дышавший Давид влетел в небольшой вестибюль, второй выход из которого вел на соседнюю улицу. Я буквально разрывался на две части, и каждая из этих частей нуждалась в десятке глаз и парочке автоматов. Нас вполне могли поджидать на улице — деревянная дверь отнюдь не гарантировала безопасного тыла, а с другой стороны — по двору сломя голову неслась Паола, и ее обязательно нужно было прикрывать от огня преследователей, которые вот-вот могли возникнуть на пороге. Они и возникли, но девушка уже была совсем рядом, предоставив мне тем самым идеальную позицию для стрельбы. Расстояние не превышало двадцати метров, и первого выскочившего наружу человека я скосил мгновенно, одной короткой очередью. Добавив шума и звона выстрелом из «Super-90», заряженного патронами «супер-магнум» со стальной дробью, я захлопнул за Паолой дверь и, резко развернувшись, ринулся по широкому коридору в противоположную сторону, к выходу, на бегу увлекая за собой всю компанию. Синьора Лонги, похоже, наконец пришла в себя, и за моей спиной слышалась ее быстрая и громкая речь. Но вдаваться в детали мне было некогда, и, высадив последним остававшимся в дробовике патроном замок, я резко рванул дверь на себя. Тут же прижавшись на всякий случай к стене.
