Владимир Ераносян - 90 миль до рая
Суд шел без перерывов уже больше часа. Перекрестные допросы свидетелей адвокатами истца и ответчика не проливали свет на истину, зарождая сомнение даже в сердцах судебных приставов. В показаниях свидетели с кубинской и майамской сторон опровергали друг друга. В спину и тем, и другим дышали влиятельные политики, что лишний раз наводило на размышления о прибытии к берегам Потомака галеона отборной лжи.
Бил ли Хуан Мигель свою жену? Деспот он или жертва? Хороший ли он отец или обычный самец со стабильной функцией воспроизводства себе подобных? Обе бабушки Элиансито расхваливали его отца, недавние перебежчики с Кубы лили на него грязь в угоду диаспоре.
Все это уже было, спираль закручивалась новым витком. И поэтому все хотели выслушать главного свидетеля – отца ребенка. Однако адвокат Крэйг медлил, нервно ерзая на стуле и не решаясь делать никаких заявлений. При этом адвокат Педроза потирал руки в предвкушении собственного триумфа. Фурор гарантирован. Инициатива целиком перешла в его руки. Он чувствовал это вполне материально, поглаживая крышку своего ноутбука. Еще немного, и он продемонстрирует его чести и достопочтенной публике сногсшибательный видеофайл.
На площади перед зданием суда собрались толпы пикетчиков из активистов противоборствующих лагерей и просто зевак. У статуи сидящего слева гиганта «Созерцание правосудия» митинговали сторонники немедленного возвращения маленького Гонсалеса на родину. Справа, у мраморного «Стража закона», выкрикивали антикастровские речевки и махали транспарантами иммигранты, прибывшие в большом количестве из Майами. Полицейские и люди в штатском не сводили глаз с крикливых заводил, управляющих двумя потенциально опасными толпами. Периодически из обоих скопищ откалывались отдельные индивиды. Они направлялись к фонтанчикам и любовались прозрачной водой, заодно остужая свой пыл и на мгновение забывая о целях своего появления здесь. Эти были наименее опасны, поэтому на них блюстители закона не обращали особого внимания.
Неподалеку от Верховного суда, на Ферст-стрит, Хуана Мигеля вывели из «Доджа» и повели к людскому морю. Пробраться сквозь такое скопление народа оказалось не так просто, но крепкие парни в гавайках приложили для этого максимум усилий, включая не слишком корректные действия локтями. Хуану Мигелю в какой-то момент показалось, что он течет по течению, которое неизвестно куда его занесет. Но вдруг он понял, что это не совсем так. Ведь сейчас он абсолютно точно знал конечную точку своего затянувшегося маршрута. Именно сюда он стремился попасть, чтобы вернуть своего сына. Для этого он приехал в эту враждебную страну. Но есть ли у него шансы?…
Его узнали. Все происходило как в тумане. Парни в гавайках исчезли. Кто-то из толпы начал орать: «Вот он, это Хуан Мигель! Отец ребенка!» Кто-то из когорты неадекватных начал умолять об автографе. Справа полетели яйца, провоцируя ответные действия полицейских. Те едва не пустили дубинки в ход, но все обошлось без применения силы. Хуана Мигеля подхватили под руки двое агентов в штатском. Еще секунда, и перед кубинцем распахнулись огромные бронзовые двери американского правосудия.
Телефон Грэга Крэйга разрывался. Агент Хорхе хотел сообщить радостную весть первым. Директор Бюро уже успел прополоскать ему все мозги, пригрозив увольнением из рядов за халатность. Но все так дивно обернулось. Шансы, что дело с похищением закончится для заслуженного Хорхе де Сильва не столь плачевно, теперь были. Какая разница, каким образом вызволен кубинец. Главное – он доставлен к месту назначения. Кем? Что за доброжелатели возложили на себя функции федеральных агентов? Это второй вопрос. Похитители нейтрализованы. Факт неопровержимый.
Агент Хорхе, конечно же, подозревал, что никому, кроме кубинской стороны, не был так выгоден этот все же состоявшийся визит на суд отца ребенка. Выходит, в данной партии они играли с коммунистами в одной команде… А может, он все-таки ошибался насчет Хуана Мигеля, и этот парень не так прост, как кажется? Может, он ведет собственную игру, проплаченную сеньором Канозой? Может, он не случайно был так настойчив в своем предпочтении метро наземным видам транспорта? Тогда уважаемый суд действительно ожидает сюрприз. А кубинский народ получит очередную порцию глубокого разочарования. Посмотрим.
– Он в помещении для свидетелей, – дозвонился до адвоката Хорхе.
– Слава богу, – взмолился мистер Крэйг, подняв глаза к небу. Он поверил в свое адвокатское счастье до конца, когда получил анонимную записку следующего содержания: «Мы не показываем заявление – вы не рассказываете о похищении». Сделка устраивала обе стороны, и Крэйг кивнул в знак согласия Педрозе. Тот шелковым платочком вытер со лба капельки пота и принялся удалять файл, добытый путем угроз и шантажа. Меньше всего преуспевающий адвокат, нанятый доном Орландо отстаивать интересы майамских родственников мальчика, хотел стать соучастником преступления. Информаторы доложили, что Хуан Мигель в здании, что трое похитителей убиты, а один арестован. Даже сеньор Каноза не мог дать стопроцентную гарантию, что его человек не заговорит.
– Где же ваш податель иска и главный свидетель? – спросил судья подошедшего к трибуне адвоката Крэйга, тут же обратившись к его оппоненту, подбежавшему следом: – И когда мы услышим сенсационное заявление мистера Гонсалеса?
– Ваша честь, мы стали жертвами компьютерных хулиганов, которые прислали на наш адрес фальшивку, которая только что самоликвидировалась, – сохраняя хорошую мину при плохой игре, поведал мистер Педроза.
– Что у вас? – нахмурившись, посмотрел он на Крэйга. – Ваш подопечный нашелся?
– Хуан Мигель Гонсалес готов занять место у кафедры и дать показания, – включив надменность, произнес мистер Крэйг.
– В качестве свидетеля со стороны истца в зал суда приглашается гражданин Республики Куба Хуан Мигель Гонсалес, – объявил судья, вызвав шушуканье на зрительских скамьях и взбодрив слегка уставших операторов с видеокамерами.
Хуан Мигель робко вошел в зал судебных заседаний, внял предупреждениям об ответственности перед Богом и перед законом за дачу ложных показаний и сел у кафедры.
Ему задавали вопросы. Они казались ему пустыми. Но он отвечал на них прямо, не скрывая ничего. Да, один раз он все-таки отшлепал Элиансито за то, что тот укатил с друзьями по двору на большое расстояние от дома на своем кустарном самокате. Да, он любил Элисабет всем сердцем, но изменил ей физически. Он не в силах был соврать. Его ложь стала бы очевидной для всех. В последнее время их отношения были далеки от идиллии. У него появилась новая семья. Но он ни на секунду не забывал о своем первенце. Да, он идейный коммунист и не получал никаких угроз от лидеров Кубы. Да, он считает, что лучше, чем на Кубе с родным отцом и обеими бабушками, ребенку нигде не будет. Да, он слышал по телевизору, что Элиансито призывает его остаться с ним в США и что родственники в Майами будут рады приютить отца мальчика.
– Есть ли у вас что добавить к вышесказанному? – поинтересовался у кубинца судья. Хуан Мигель испугался, ужаснувшись мыслью – может, он что-то упустил или показался недостаточно убедительным. Он ведь не видел, что бабушки Ракель и Мариэла и школьная учительница Элиансито одобрительно кивали и плакали. Он боялся все испортить недостатком красноречия. Что еще сказать, чтобы они отпустили его сына, чтобы они не сделали с ним ничего плохого? Чтобы они оставили в покое его маленького мальчика. Не пугали его родной страной и родным отцом, не трогали его, не обижали. Чтобы они освободили Элиана!
– Если вдруг выйдет так, что Элиансито не сможет вернуться домой, – дрожащим голосом заговорил отец, – пусть мой мальчик знает, что у него есть дом, куда он всегда сможет вернуться. Есть папа, который его любит больше всего на свете и который ослаб от этой любви настолько, что готов предать весь белый свет ради своего сыночка. А ведь раньше я думал, что любовь может сделать сильным даже немощного. Любовь к родине сделала из малочисленного кубинского народа героическую нацию. Ты ее частичка, Элиансито!
Не забывай, у тебя есть бабушки, которые души в тебе не чают. Есть учителя, которые помогут наверстать школьную программу, если ты по какой-то причине отстанешь. К примеру, по истории своей маленькой, но великой страны. Твоей Кубы, которая будет ждать своего гражданина и не откажется от тебя никогда. Там нет столько игрушек и других развлечений, но это дело наживное.
Элиансито, когда ты повзрослеешь, то сможешь самостоятельно решить, где тебе лучше – дома или в гостях. Я не могу остаться здесь с тобой не потому, что в Америке плохо. Просто это может отсрочить твое возвращение домой. А я не враг своему сыну. Я не собираюсь лишать тебя отчизны и народа, который как один встал за тебя горой. Который из простых людей, таких, как твой отец, научился превращаться в одного огромного исполина, героя, способного защитить свою родину. Кубинцы могли бы отдать свои жизни за тебя прямо сейчас, но они умеют и ждать. Мы обязательно тебя дождемся, сынок.
