Джозеф Кэнон - Хороший немец
Некоторым еще не заснувшим детям дали книжки. Старый ритуал чтения перед сном. Лина и фрау Шаллер стали шепотом им читать. Джейк взял одну. Детская книжка библейских историй, оставшаяся от воскресной школы. С его знанием немецкого он тоже мог их почитать. Он сел рядом с любителем шоколада и открыл книжку.
— Моисей, — сказал мальчик, стараясь произвести впечатление.
— Да.
Он немного почитал, но мальчика, похоже, больше интересовала картинка, и он удовлетворился тем, что просто сел рядом и стал ее рассматривать. Египет, точно такой, как и сейчас. Воображаемый пейзаж, который в первую очередь возникает перед глазами каждого — голубая река, быки в упряжке, мальчик на ишаке крутит водяное колесо, финиковые пальмы на фоне узкой полоски зелени, а далее, до самого верха страницы, — коричневая пустыня. На картинке женщины, спустившись к воде, ловили плывущую по реке плетеную корзину. Взволнованные, сбившиеся в кучку. Точно так же в Потсдаме вытаскивали из воды Талли. Дрейфующего к берегу.
Но Моисея должны были найти — его пустили по течению навстречу лучшему будущему. Талли сбросили в воду, чтобы он исчез. Как? С моста, ведущего в город? Волокли, пока вода не поглотила его? Мертвый груз. Взрослый человек намного тяжелее истощенного ребенка, кому-то пришлось повозиться. А зачем вообще беспокоиться? Почему просто не оставить его там, где упал? Что значит еще один труп дня Берлина, где их и так полно в руинах?
Джейк снова посмотрел на картинку, на взволнованных женщин. Потому что Талли не должны были найти. Джейк попытался представить, что это означало. Отделаться от него недостаточно; он должен был исчезнуть. Сначала просто ушел в самоволку, потом пропал без вести — дезертир — и, наконец, безвозвратно потерян. Дело, которое никто не будет рассматривать. Расследовать нечего, постоянные нестыковки, каждый след, даже личный номер, который должен остаться с ним на дне Юнгфернзее. Но сапоги слетели, даже шнуровка их не удержала, и он поплыл по воле волн и ветра, пока русский солдат, словно фараонова дочь, не выловил его. В том месте, где его не должны были найти.
Он поднял взгляд и увидел, что Лина смотрит на него. Щеки ввалились, так устала, что глаза почти не видят, слезятся. Мальчик заснул, уткнувшись ему в плечо.
— Мы можем ехать. С ними останется Инга.
Джейк осторожно переложил мальчугана на матрас и укрыл одеялом.
Пастор Фляйшман поблагодарил их и проводил до двери.
— Насчет климата? Там жарко. Наверное, нужно отправлять самых крепких. — Он вздохнул. — Как мне выбрать?
Джейк посмотрел на спящих детей, свернувшихся под одеялами калачиком.
— Не знаю, — ответил он.
— Он хороший человек, — сказала Лина, сев в джип. — Знаешь, его арестовали нацисты. Он сидел в Ораниенберге. А прихожане вытащили его оттуда. Это было так необычно.
Вот так оно и шло, изо дня в день. Официантка требовала оплатить счет. Совершались тысячи жестокостей. И странный акт милосердия.
— Ты его раньше знала? Я имею в виду, это был твой приход?
— Нет. А что?
— Интересно, могут тебя через него найти?
— Ох, — сказала она тихо.
Он посмотрел на нее. Она клевала носом, чуть не засыпая, — мирно, будто сама еще ребенок. Не просто приманка, а легко ранимая женщина, которая живет с мужчиной, задающим вопросы. Нужно найти другое место, о котором никто не знает. Но у кого есть квартиры? У генеральских девчонок и проституток.
— Ты проехал улицу, — пробормотала она, когда он помчался по Тауенциенштрассе к Мемориальной церкви.
— Мне нужно заглянуть кое-куда. На минутку.
Он припарковался во втором ряду перед баром «Ронни».
— Сюда? — спросила она озадаченно.
— Я недолго. — Он повернулся к одному из водителей. — Будь другом, присмотри за дамой?
— Мне что, охрана нужна? — сказала тихо Лина.
— Сам присматривай, — ответил рядовой, но, рассмотрев нашивки Джейка, вскочил. — Сэр, — сказал он и отдал честь.
Войдя, он услышал привычный грохот музыки. Труба задорно выводила «Подкинь меня в квартал к богатеньким», перекрывая шум зала. Народу в баре было больше, чем в прошлый раз, но Дэнни по-прежнему сидел за своим угловым столиком, волосы гладко зализаны назад под Ноэла Кауарда, пальцы барабанят по столу в ритм музыке — тут он просто мебель. Сегодня всего одна девушка, но рядом с ним сидел, уставившись в стакан, Гюнтер.
— Вот так сюрприз, — сказал Дэнни. — Пришел поднять дух старого Гюнтера, да? — Он пихнул локтем Гюнтера, который с трудом оторвался от стакана, посмотрел на Джейка, едва узнав его, и снова уткнулся в выпивку. — Он немного не в настроении. Не лучшая реклама для девочек. Ты помнишь Труди? — Блондинка многообещающе ему улыбнулась.
— Есть минутка? — спросил Джейк. — Мне нужна помощь.
Дэнни встал:
— А именно?
— Можешь найти мне комнату? Квартиру, если есть.
— Для тебя?
— Для дамы, — сказал Джейк, наклонившись поближе, чтобы никто не слышал.
— На какое время? — спросил Дэнни, посмотрев на часы.
— Для постоянного проживания.
— Ох, не впутывайся. Соблазнят мужика, а дальше что? Мажь равномерно. В конечном счете, себе дешевле.
— Так сделаешь?
Дэнни пристально посмотрел на него, готовый к сделке.
— Тебе это встанет.
— Я заплачу. Но никто не должен знать. — Он встретился взглядом с Дэнни. — Она замужем. С хозяином договоришься?
— Ну, хозяин — это я, устроит?
— Ты владелец квартиры?
— Я же говорил тебе, нет ничего лучше недвижимости. Видишь, как пригодилось. Имей в виду, мне придется кое-кого выкинуть — им это не понравится. Придется подкинуть на переезд. Так что еще немного сверху.
— Договорились.
Дэнни поднял взгляд, удивившись такой уступчивости.
— Хорошо. Дай мне день.
— И чтобы там никаких девочек не было. Не хочу, чтобы народ шастал.
— Значит, порядочная.
— Да.
— Ладно, твоя вахта. Покурим? — Он открыл золотой портсигар, реквизит из «Частных жизней».[76] — Хочешь совет? Не делай этого. Зачем тебе обустраиваться, потом хуже будет. На мой взгляд, лучше иметь выбор.
— Спасибо за совет, — сказал Джейк, не обращая внимания. Он вынул несколько купюр. — Предоплата нужна?
Дэнни отвел взгляд, снова смущенный предложением наличных.
— Тебе можно доверять, не так ли? Друг Гюнтера. — Он повернулся и вытянул стул. — Садись, выпьем. Эй, Гюнтер, поделись по-братски. Давай, налей.
— Спасибо, — сказал Джейк. — Но меня ждут. — Он кивнул на бутылку. — Похоже, мне пришлось бы постараться, чтобы догнать. Вы здесь весь день сидите? — спросил он Гюнтера.
— Нет, — спокойно ответил Гюнтер, — работал на вас. — И так уверенно посмотрел на Джейка, что тот понял: об утреннем суде можно не вспоминать, все утонуло в бутылке. — Я говорил с Вилли.
— Давайте угадаю, — сказал Джейк, присаживаясь на минутку. — За слежку платил русский.
— Да.
— Узнали что-нибудь о том на рынке? О стрелке?
— Да, спрашивал.
— Один из людей Сикорского?
— Скорее всего. Но Василий сказал, что не знает, а Василий знает всех. Вот так. — Он поднял взгляд. — А вы откуда узнали?
— Поговорил с Шеффером. Это в него стреляли. Он с Сикорским уже пару недель играет в кошки-мышки. Сикорский расставил ловушку, он в нее и угодил.
— Но мышка убежала. Ага. В конечном счете, вам мои услуги оказались ни к чему. Что еще узнали?
— Талли знал, где Брандт. Он не просто отпустил, он послал его туда. Все было подстроено заранее. Затем он получает от русских деньги. Тут все стыкуется. Именно это он и продал — информацию о Брандте.
Гюнтер немного поразмышлял, а потом поднял стакан.
— Да. Все спутали деньги. Такое количество. Люди в Берлине стоят дешевле. Их можно продать за бесценок.
— Только не этого. Он дорого стоит. Ваш друг Сикорский, к примеру, заинтересовался бы.
— Мой друг, — чуть не фыркнул Гюнтер. — Деловое знакомство. — Он слегка улыбнулся, увидев лицо Джейка. — Бизнесом понемногу занимаются все.
— Эмиль должен быть у русских. Вы предположили это утром.
Кивок.
— Логично. И вы считаете, что Василий сказал бы мне об этом? В таких делах, боюсь, он человек принципа. Если знает.
— Тогда, может быть, он расскажет вам, кто отвозил Талли в Потсдам. Я все время думаю об этом. Как он туда попал?
— Генерал не водитель, герр Гейсмар.
— Кто-то встречал Талли в аэропорту. Кто-то отвез его в Потсдам и там убил. Это должен быть русский.
— Один и тот же?
— Что вы имеете в виду?
— Вы станете проводить весь день с человеком, которого намереваетесь убить? Что вы будете с ним весь этот день делать? Нет, вы на это не пойдете. — Он рубанул ладонью.
