Книга потерянных вещей - Джон Коннолли
Был еще зал, целиком заполненный водоемами. Каждый водоем показывал какую-то часть королевства, так что любая малость, случившаяся за пределами замка, становилась известна Скрюченному Человеку. Нырнув в водоем, тот мог материализоваться в отражавшемся там месте. Воздух начинал дрожать и мерцать, вдруг появлялась рука, затем нога, а под конец лицо и сгорбленная спина Скрюченного Человека, мгновенно переместившегося из своего подземелья в комнату или поле, находившиеся за сотни миль от замка. У Скрюченного Человека была любимая пытка: он хватал мужчину или женщину, предпочтительно обладавших большими семьями, и подвешивал на цепях в комнате с водоемами. Затем на глазах похищенного он выслеживал и умерщвлял, одного за другим, всех членов семьи. А после каждого убийства возвращался в зал и слушал мольбы пленника – но ни крики, ни плач, ни взывания к милосердию не помогали. Он не щадил ни единой жизни. Когда все были мертвы, он заточал этих мужчин или женщин в самые глубокие и мрачные темницы и оставлял их там сходить с ума от горя и одиночества.
Мелкие несчастья, большие несчастья – все становилось маслом на хлеб Скрюченного Человека. Благодаря своей сети тоннелей и залу с водоемами он знал об этом мире больше любого, и это знание давало ему силу, необходимую, чтобы тайно править королевством. Он вечно рыскал в тенях другого мира, нашего мира, делал королей и королев из мальчиков и девочек. Он привязывал их к себе, убивая их души и заставляя предавать детей, которых они должны были защищать. Если кто-то пытался восстать против него, Скрюченный Человек обещал ему свободу вместе с ребенком, принесенным в жертву в результате сделки. Он говорил, что может вернуть к жизни хрупкие фигурки в склянках (чаще всего дети, подобно Джонатану Талви, очень быстро осознавали, какую ошибку совершили, заключив сделку со Скрюченным Человеком).
Но кое-что выходило из-под его контроля. Попадая в эту страну, посторонние изменяли ее. Они приносили с собой свои страхи, свои сны и кошмары, а здешняя земля делала их явью. Именно так появились на свет ликантропы. Они были наихудшими из страхов Джонатана: с раннего детства он ненавидел сказки про волков и оборотней. Когда Скрюченный Человек перенес его в королевство, эти страхи последовали за ним, и волки начали изменяться. Они одни не боялись Скрюченного Человека, словно в них обрела форму скрытая ненависть к нему, и число их росло. Теперь они стали величайшей угрозой для королевства, хотя и ее Скрюченный Человек надеялся использовать в свою пользу.
Мальчик по имени Дэвид отличался от всех тех, кого соблазнил Скрюченный Человек. Он помог уничтожить Бестию и женщину, обитавшую в Терновой крепости. Дэвид этого не сознавал, но они были в некотором смысле его страхами, именно он наделил их таким обличьем. Скрюченного Человека удивило, как мальчишка расправился с ними. Горе и гнев позволили ему совершить то, чего не смогли бы добиться люди постарше. Парень был силен, достаточно силен, чтобы преодолеть собственные страхи. А еще он начал справляться с ненавистью и ревностью. Такой мальчишка, если держать его под контролем, может стать великим королем.
Но время Скрюченного Человека стремительно таяло. Ему необходимо было высосать жизнь очередного ребенка. Если он съест сердце Джорджи, срок жизни младенца перейдет к Скрюченному Человеку. Если Джорджи отпущено прожить сто лет, Скрюченный Человек обеспечит себе это время, пока душа Джорджи будет заключена в одной из склянок. Нужно только, чтобы Дэвид, потворствуя своей ненависти, вслух произнес имя ребенка, тем самым погубив и себя, и его.
В часах Скрюченного Человека песка осталось меньше чем на день жизни. Было просто необходимо, чтобы Дэвид до полуночи предал своего единокровного брата. Сейчас, сидя в своем зале водоемов, Скрюченный Человек наблюдал за силуэтами, возникавшими на холмах вокруг замка, и впервые за многие десятилетия испытывал настоящий страх.
Он внес последние штрихи в свой последний, отчаянный план. Ибо волки собирались, и скоро они лавиной обрушатся на замок.
* * *
Пока Скрюченный Человек томился, глядя на приближавшуюся армию, Дэвид вместе с сосудом, куда была заключена Анна, сквозь лабиринт тоннелей пробирался в тронный зал. Когда они подошли к двери, скрытой гобеленом, Дэвид услышал крики, топот, звон оружия и доспехов. Он гадал, не его ли исчезновение явилось причиной этой суматохи, и стал придумывать, как получше объяснить свое отсутствие. Выглянув из-за гобелена, мальчик увидел стоящего неподалеку Дункана. Тот посылал одних стражников на стены, а другим приказывал проверить, надежно ли укреплены входы в замок. Дождавшись, когда капитан повернулся спиной, Дэвид выскользнул в зал и что было сил помчался к лестнице, ведущей на галерею. Если кто его и заметил, то не обратил никакого внимания, и мальчик понял, что не в нем причина всех этих волнений. Добравшись до спальни, он закрыл дверь и вытащил из мешка склянку с духом Анны. За то недолгое время, пока Дэвид поднимался из логова Скрюченного Человека в замок, исходящий от девочки свет померк, а сама она стала еще бледнее и опустилась на дно банки.
– Что-то не так? – спросил Дэвид.
Анна подняла правую руку, и Дэвид увидел, что ее ладонь почти прозрачна.
– Я совсем ослабла, – сказала Анна. – И я меняюсь. Мне кажется, я тускнею.
Дэвид не знал, что сказать, чтобы ее утешить. Он стал искать, куда спрятать Анну, и в конце концов выбрал темный угол огромного гардероба, населенный лишь высохшими насекомыми, застрявшими в древней паутине. Он уже хотел поставить туда сосуд, но Анна закричала:
– Нет! Пожалуйста, не туда. Я столько лет сидела одна в темноте и вряд ли надолго задержусь в этом мире. Поставь меня на подоконник, чтобы я могла увидеть деревья и людей. Я не буду шуметь, и никому не придет в голову искать меня там.
Тогда Дэвид открыл окно и увидел снаружи кованый железный балкон. Местами он заржавел и дребезжал, стоило до него дотронуться, но для склянки казался вполне надежной опорой. Дэвид осторожно поставил ее в угол балкона, и Анна подалась вперед и прижалась к стеклу. В первый раз с момента их встречи она улыбнулась.
– О, как это прекрасно… Посмотри на эту реку, на деревья, на всех этих людей! Я так тебе благодарна, Дэвид… Здесь все, что я хотела увидеть.
Но Дэвид слышал не ее, а вой, долетавший с холмов. Он видел черных, белых и серых зверей, тысячами бегущих по склонам. Волки были дисциплинированны и целеустремленны, почти как настоящая армия, готовая к битве. На самом высоком холме над
