Деон Мейер - Тринадцать часов
В голове Бенни Гриссела как будто зажегся свет — ненадолго, и тут же погас.
— А ну, повтори, что ты сейчас сказал.
— Я сказал: не исключено, что «ДЖЕ» — тоже сокращение.
Нет, ничего. Озарение ушло, не оставив следа.
Мобильник тихо пикнул: другой вызов. Что там еще? Гриссел посмотрел на экран. Дежурная часть «Каледон-сквер».
— Матт, у меня еще один вызов, я тебе перезвоню. — Гриссел нажал кнопку и услышал голос сержанта:
— Капитан, только что в хостел «Кот и лось» приходили двое парней, спрашивали, где вещи Рейчел Андерсон.
У Гриссела екнуло сердце.
— Вы их взяли?
— Нет, капитан, они убежали, но дежурная администратор говорит, что узнала одного из них.
— Господи! — воскликнул Гриссел, хватая пакет и срываясь с места. — Я еду!
— Хорошо, капитан!
— Откуда вы узнали, что я капитан? — спросил Гриссел. Выбегая из дверей, он едва не сбил двух идущих навстречу девочек-школьниц.
— Хорошие новости распространяются быстро, — ответил сержант, но Гриссел его не слышал. Он рассыпался в извинениях перед девочками.
40
Сотрудница муниципальной полиции вытащила из папки заполненный бланк, повертела его в руках, наморщила лоб и произнесла:
— Странно…
Вуси терпеливо ждал. Женщина с рассеянным видом отложила бланк в сторону и принялась рыться в папке.
— Не могу… — сказала она.
— В чем дело, мадам?
— Не могу найти расписку.
— Какую расписку?
Она отложила папку в сторону и принялась доставать из трехъярусного лотка груды документов.
— Здесь указано: человек, забравший машину, заплатил за ее хранение на спецстоянке и транспортный налог…
— А может, мы по подписи установим фамилию?
— Вряд ли. Здесь просто закорючка какая-то. — Служащая порылась в лотке со входящей почтой, вытащила оттуда лист бумаги, нашла нужное место, отчеркнула ногтем: — Вот, видите? Все вроде бы в порядке: квитанция об оплате транспортного налога, плата за хранение машины на спецстоянке. А расписки нет…
— Значит, забрать машину со спецстоянки может только хозяин, если заплатит все, что нужно, и напишет расписку?
— Нет, еще по распоряжению суда и по доверенности. — Служащая ткнула пальцем в две папки с соответствующими шапками. — Но и в этих случаях должны быть документы, которые также…
— А может, все-таки посмотрим подпись?
Служащая посмотрела на закорючку внизу бланка.
— Похоже на… Я не уверена, но, возможно, расписывался Джерри…
— Кто такой Джерри?
— Старший инспектор Джереми Урсон. Вроде похоже на его подпись, хотя я не уверена…
— А это можно выяснить?
— Идите выясняйте. У меня куча работы.
— Можно копию бланка?
— Копия стоит пять рандов.
Вуси потянулся за бумажником.
— Нет, мне ваших денег не надо. Заплатите кассиру на первом этаже, а мне принесите чек.
Инспектор Вуси Ндабени долго смотрел на бюрократку. Долго копившееся раздражение грозило вот-вот прорваться наружу.
— Наверное, проще спросить обо всем у самого Урсона, — заявил он.
— Спросите. Его кабинет на третьем этаже.
Франсман Деккер подошел ко входу в больницу и увидел, как из-за угла выбегает Гриссел. Он окликнул Бенни по имени, но белый детектив уже скрылся из виду. «Ну и ладно, — подумал Деккер, — наверное, так даже лучше». Ведь он хочет начать все сначала, пройти, так сказать, по следам Гриссела. Во-первых, нужно еще раз побеседовать с Алексой. Как ни крути, а убийца Адама Барнарда — человек из его ближнего круга. Он знает то, о чем известно только самым близким людям.
И дело не в том, на что намекала Мишель Малерб. «Инспектор, к сожалению, состояние дорогой Александры известно всем… Особенно в наших кругах». За свою жизнь Деккер немало повидал женщин вроде Мишель. Она и ей подобные не желают ни видеть, ни слышать, ни говорить дурного. С каким достоинством она держалась во время их разговора! Словно говорила: посмотрите на меня, я порядочная женщина из африканерской семьи, столп общества. Посмотрите, как я скорблю по погибшему коллеге! А тем не менее они с Барнардом были любовниками, хотя оба состояли в браке. Вот ханжа! Деккер невольно покачал головой. Одевается как монашка, изображает святую невинность, зато в постели наверняка настоящая тигрица. Одна такая была у него в прошлом году — белая женщина из Велгемуда, соседка потерпевшего, у которого угнали машину. Деккер зашел к ней в ходе обычного опроса свидетелей. Она еще не сразу открыла ему дверь. Долго изучала его удостоверение. Очки, длинная юбка, блузка застегнута на все пуговицы. Лет сорока с небольшим, домохозяйка. Дети в школе, муж на работе. Деккер расспросил ее обо всем, что положено, но почему-то медлил с уходом. Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то такое…
— Хотите чаю? — вдруг спросила хозяйка, не глядя на него. Деккер сразу все понял, ведь такое случалось с ним не впервые. Он ответил: «Спасибо», заранее готовый на все. Ему и самому стало любопытно: что таится за скромным фасадом?
Из вежливости он старался поддерживать ничего не значащий разговор:
— Должно быть, вам скучно сидеть дома одной…
Не успели они выпить по чашке чаю, как она уже рассказала ему все о своей жизни. Оказывается, ее брак давно дал трещину. Деккер охотно сочувствовал хозяйке, ахал и охал, когда положено. Через десять минут она бросилась к нему в объятия… Какая же она оказалась ненасытная! Ему пришлось держать ее за руки — она любила царапаться.
— Я женат, — пояснил он, не давая ей царапать себе спину. Фигура у «монашенки» оказалась классная. А темперамент… Настоящая тигрица! О, как она кричала от страсти, когда он овладел ею прямо на большом белом диване в гостиной!
Подойдя к регистратуре, Деккер достал служебное удостоверение, поднял повыше:
— Я хочу видеть Александру Барнард.
— Сейчас, — ответила сотрудница регистратуры, — одну секундочку!
Она сняла трубку.
Подойдя к машине, Гриссел вдруг подумал: не проще ли пробежать шесть кварталов? Но что, если оттуда придется еще куда-то ехать? Он вскочил в машину и тронулся с места. И тут же зазвонил сотовый. Выругавшись, он с трудом выудил трубку из кармана.
Оказалось, звонит его сын. Фриц. Гриссел вспомнил о предстоящем свидании с Анной. Они встретятся в ресторане в семь часов. Он инстинктивно глянул на часы: без четверти три. Еще четыре часа. Может, перезвонить и сказать, что сегодня ничего не получится?
— Привет, Фриц! — сказал он в трубку. Интересно, а сын в курсе, что у его родителей сегодня свидание?
— Папа, я бросаю школу.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы получили шикарный ангажемент…
— Кто «мы»?
— Наша группа. Называется «Закон и порядок», представляешь? Только посередине не буква «и», а такой английский значок…
— Называется «амперсанд».
— Все равно. В общем, «Закон и порядок», можно сказать, в твою честь! Это я придумал. Ну как, круто?
— Значит, ты собираешься бросить школу?
— Да, папа. Мы уезжаем на гастроли! Будем выступать на разогреве у группы Гиана Груна и «Зинкплат». Нам обещали платить двадцать пять тысяч в месяц, то есть больше чем по шесть тысяч на каждого!
— Ну и что?
— Понимаешь, папа, школа мне больше ни к чему.
Начальнику полиции Западной Капской провинции позвонили в четырнадцать сорок восемь. Предупрежденный секретаршей, маленький коса снял трубку и услышал голос Дэна Бёртона, американского консула.
— Мистер Бёртон?
— Комиссар, можно узнать, что у вас происходит?
Начальник полиции поерзал в кресле.
— Да, конечно. Итак, в данный момент все имеющиеся в наличии сотрудники полиции в Кейптауне ищут пропавшую девушку. Дело ведет лучший сотрудник уголовного розыска всей провинции. Он предпринимает все необходимые усилия, чтобы найти вашу молодую соотечественницу.
— Я все понимаю, сэр, но мне только что звонили ее родители. Они очень, очень встревожены. Очевидно, какое-то время назад их дочь находилась в безопасном месте и звонила оттуда капитану Хризилу. Тот обещал приехать, но, пока добирался, девушка снова пропала.
— У меня таких сведений нет…
— Вы в курсе происходящего? Вам известно, кто ее похитил? И почему за ней охотятся?
— Нет, это нам пока неизвестно. Могу лишь повторить: мы делаем все возможное, чтобы найти ее.
— Видимо, этого недостаточно. Мне очень жаль, но я вынужден буду звонить министру. Необходимо что-то предпринять!
Маленький коса встал.
— Как угодно. Если хотите, звоните министру. Но я не знаю, что еще мы можем сделать. — Повесив трубку, он вышел в коридор и направился к кабинету Джона Африки. По пути он произнес какое-то слово на родном языке, выразительно щелкнув языком.
