Джон Харви - Ты плоть, ты кровь моя
Если это действительно был Кич, а не какой-нибудь шутник.
И если он не соврал.
Элдер доехал до конца дороги и остановился на тропинке, ведущей дальше через вспаханные поля. Последние клочья тумана уже рассеялись, но вместо них на западе начала набухать черная туча. Он медленно сдал назад, потом развернулся. На той стороне дороги, что ближе к морю, лежал здоровенный кусок дерна, видимо, сползший или смытый откуда-то сверху; толстый, поросший папоротником и с комьями грязи, с отпечатками проехавших по нему в разные стороны колес. За ним, внизу, уже было море, отлив обнажил серо-черные валуны, а над ними и над полоской песка и мелководьем возвышались остатки короткого причала, готового вот-вот обвалиться в воду. Рядом с ними, прилепившись к самой скале, стояло несколько ветхих домиков.
Элдер осторожно начал спускаться.
Над головой хрипло кричали чайки.
Метрах в десяти от них у него под ногами посыпались камешки, и он пошатнулся, потерял равновесие и упал, почувствовав острую боль в подвернувшейся лодыжке.
Несколько секунд он лежал, потирая лодыжку и прислушиваясь. Если не считать криков чаек, то слышен был только плеск набегающих и откатывающихся волн да его собственное хриплое дыхание.
Упираясь в скалу, домики опасно кренились друг к другу, напоминая небрежно сложенную колоду карт. Неструганые доски, листы чем-то пропитанной фанеры, все в пятнах, перекрытые там и сям кусками толстого пластика и брезента, прикрепленными гвоздями и веревками. Стены некоторых домиков еще сохранили на себе следы старой краски, красной и синей, но большинство были некрашеные. Из крыши одного торчала кое-как составленная жестяная печная труба; ржавый засов пока еще держал дверь другого – петли уже отвалились, но замок в засове еще висел.
Невдалеке, на берегу, недавно разводили костер: пепел был еще теплый.
Элдер медленно приоткрыл дверь, подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и вошел внутрь.
Здесь было еще больше пепла, легкие серые хлопья, собравшиеся по углам. На стенах – выцветшие рисунки, грубые, примитивные. Лодыжка вела себя теперь гораздо лучше, почти не болела, когда он ступал на эту ногу.
Стоя у входа, в полумраке, совершенно неподвижно, он услышал – или ему показалось, что услышал, – какой-то слабый звук из-за стены, где две широких доски вроде бы были немного раздвинуты в стороны. Он налег на одну из них всей своей массой, и она подалась на пару сантиметров, но дальше не сдвинулась. И опять до него донесся слабый скребущий звук да еще жуткий запах зловонной тухлятины, запах смерти. Он снова нажал, но безрезультатно.
Отступив назад, он поднял правую ногу и сильно ударил по доске подошвой ботинка.
Доска отлетела, из дыры выскочила и, злобно шипя, промчалась мимо целая стая кошек, сплошная масса мохнатых тел; он отступил в сторону, и одна из них прыгнула прямо на него, глубоко расцарапав ему щеку когтями.
Когда он коснулся рукой лица, пальцы тут же оказались вымазаны кровью.
«Да-да, я все помню, – подумал Элдер, – я знаю, куда попал». Мысли путались, мозг отказывался воспринимать действительность, как отказывается работать забарахливший мотор.
Нагнув голову, он пролез в проделанную дыру.
Рядом стоял старый комод, на его крышке свалена куча старых газет. Через дыры в крыше просачивался слабый свет. Кровать была там, где и должна была стоять, возле дальней стены. Почти все уже знакомое по его ночным кошмарам, знакомое, но все-таки не такое.
Элдер медленно двинулся вперед.
Одеяло оказалось не серым, а цвета муки, пораженной долгоносиком. В воздухе стоял тяжелый сладковато-солоноватый запах гниющей рыбы и засохшей крови.
Элдер остановился возле кровати, глядя на смутные очертания тела, свернувшегося калачиком под одеялом, и боясь того, что он сейчас обнаружит. Взяв себя в руки, он ухватился за край одеяла и медленно стащил его в сторону.
Кэтрин лежала на боку, в позе эмбриона, голая, руки и ноги в волдырях и кровоподтеках, спина и плечи в ушибах и царапинах.
У Элдера замерло сердце.
Наклонившись над ней, он услышал ее прерывистое дыхание.
– Кэтрин, – позвал он тихонько. – Кэт, это я.
Когда он чуть прикоснулся к ней, она что-то пробормотала и еще плотнее прижала колени к груди. Глаза на секунду блеснули и снова зажмурились.
– Кэт!
Он наклонился и поцеловал ее в волосы.
– Кэт, все будет хорошо. Все будет в порядке, я сейчас вызову подмогу.
Выпрямляясь, Элдер не успел повернуться, когда почувствовал, что в комнате есть кто-то еще.
Железный прут уже падал прямо ему на голову, но в последний момент он успел поднять руку и парировать удар. Всю руку пронзило болью, от запястья до локтя, такой острой, что он решил, что кость сломана.
Адам Кич был в черной майке, рабочих башмаках и черных джинсах; мощные мышцы рук отчетливо видны. Волосы темные и густые, глаза, даже в этом слабо освещенном помещении, ярко-синие. Губы растянуты в улыбке, больше похожей на жуткий шрам.
– Красивая девочка, не так ли? – сказал он. – Была по крайней мере. – Он засмеялся. – Прямо спящая красавица. Вы что это собирались проделать? Пробудить ее поцелуем?
Элдер бросился на него, пытаясь перехватить прут, но недостаточно быстро.
Кич отклонился назад, высоко поднял обе руки, затем резко опустил их. На этот раз он попал Элдеру по левому плечу, и тот упал на колени.
– Совсем неплохо для такого старика.
Кич пнул его в грудь, и Элдер упал навзничь; еще один удар ногой, носок ботинка попал прямо по грудине, и голова Элдера дернулась вперед так, что перехватило дыхание.
Кич сильно ударил его в бок, опустился над ним на колени, прижал прут к горлу, надавив на его концы коленями и высвободив руки. Элдера чуть не стошнило.
У ножа, который Кич извлек из ножен у себя за спиной, было узкое, чуть изогнутое лезвие. Нож для снятия шкур, догадался Элдер.
– Вот так добыча, – сказал Кич. – Попался ты мне. И ты, и она. – Он снова засмеялся.
Элдер попытался приподняться с пола, но Кич усилил нажим коленями и упер острие ножа ему в лоб над переносицей.
– Алану бы это понравилось. Тот самый тип, который его арестовал и засунул за решетку. Он, конечно же, прочтет обо всем этом в газетах, все прочтут. Как я до полусмерти затрахал дочку, а потом прикончил вас обоих, одного за другим. Здорово, а? Офигительно здорово!
Кончик его ножа вонзился в кожу и уперся в кость.
Элдер взревел и обеими руками ухватился за железный прут. Кровь заливала ему глаза.
Оттолкнув от себя прут, он откатился вбок и изо всех сил врезал Кичу локтем в лицо, не обращая внимания на то, что тот пнул его коленом в бок.
Прилив адреналина поднял Элдера на ноги.
Нож лежал на полу между ними.
Кич сыпал проклятиями, почувствовав на губах кровь.
Звук приближающегося вертолета снаружи, никаких сомнений, и полицейские сирены.
Кич нагнулся за ножом, и тут Элдер пнул его, целясь в пах, но тот успел увернуться и, забыв про нож, бросился к открытой двери.
Вертолет висел совсем низко, поднятый его лопастями ветер трепал волосы и одежду Кича. А в распахнутой его двери был виден полицейский в черном камуфляже – его автоматическая винтовка была нацелена Кичу прямо в грудь.
– Господи! – воскликнул Кич. – Господи, мать твою, Иисусе! – Голос его был едва слышен. И тут он начал смеяться.
Полицейские, и Лоук в их числе, уже карабкались вверх по прибрежному склону.
Прижав ко лбу рукав, чтобы остановить кровотечение, Элдер стоял у входа в домик и смотрел, как Кич, все еще продолжая смеяться, поднимает руки вверх.
– Сумасшедший, вот что все скажут! – орал он, стараясь перекричать шум вертолета. – Псих ненормальный! И суду не подлежит!
Роб Лоук врезал ему кулаком в лицо, и когда он упал, вывернул ему руки за спину и застегнул на нем наручники. А Кич все продолжал смеяться.
Элдер отвернулся и увидел спешившую к нему Морин.
– Кэтрин?..
– Она жива.
– Слава Богу!
Он скривился, когда она коснулась его руки. На дороге остановилась машина «скорой помощи», и из нее выпрыгнули санитары с носилками.
– Фрэнк, ты потерял много крови.
– Ничего, все в порядке.
Но когда они остановились над носилками с лежащей на них Кэтрин, Элдер пошатнулся, и Морин пришлось его поддержать.
– Кэт, – позвал он. – Все будет в порядке. Обещаю.
Потом он поцеловал ее, но она так и не очнулась, пока ее не занесли внутрь машины и он не сел рядом, взяв ее за руку. – Папочка, – произнесла она, открыв глаза. – Папа…
И снова их зажмурила. Элдер заплакал.
51
Элдера и Кэтрин отвезли в больницу в Лидсе. Кича под сильной охраной отправили в Йорк. Морин первым делом, как только освободилась, сообщила Джоан, и Мартин привез ее к дочери.
