Максим Шаттам - Черная вдова. Шаттам
В ноябре тысяча девятьсот девяносто пятого года Аббоканы попали в автомобильную катастрофу. За рулем был Уильям, он ехал на большой скорости и не справился с управлением на одной из горных трасс на востоке Портленда.
Его жена ждала ребенка.
Из-за случившегося она потеряла ребенка и много крови.
Ей вырезали селезенку, убрали одну почку и внутренние половые органы, которые сильно пострадали в результате аварии.
Психологи утверждали, что женщиной овладела «мания потери».
Шли месяцы. Здоровье Констанции крепло, чего нельзя было сказать о ее психологическом состоянии.
Душа Констанции была наполнена безграничной болью. Она была одержима мыслью о невероятной несправедливости, и эта мысль заставила ее сторониться реальности.
Мания преследования, ненависть к мужу, который был за рулем и не смог предотвратить аварию… Он же сделал ее беременной. Все складывалось так, будто именно он стал причиной ее страданий. Ненависть постепенно распространилась на всех мужчин в целом, потому что именно мужчина отнял у нее женственность, «опустошил» ее, как она сама говорила. И ни один мужчина не попытался ей помочь.
Ее состояние становилось все более нестабильным, она часто набрасывалась на мужа, так что ему не оставалось ничего другого кроме как в тысяча девятьсот девяносто шестом году силой поместить ее в больницу. Его поступок лишь укрепил ненависть миссис Аббокан к человеку, за которого она когда-то вышла замуж.
Потеряв женские органы, она перестала ощущать себя женщиной. В медицинских отчетах говорилось, что она полностью сбривала волосы на лобке и на голове, включая брови.
Постепенно, находясь в больнице, она прекратила всякий контакт с другими женщинами, которые в отличие от нее могли иметь детей и так легко отдавались мужчинам во имя любви. Это понятие стало для Констанции Аббокан ненавистным. Во время разговоров с психиатрами она всегда охотно распространялась на эту тему. Любовь была в ее понимании «оскверненным чувством», обыкновенной эмоцией, которой люди привыкли называть чувство эйфории. Она часто повторяла, что со временем люди все больше утрачивали понятие любви, поэтому мир становился все ужаснее. Вместо того чтобы, подобно удару молнии, обрушиться на человека и заставить его познать себя, любовь только делала людей хуже. Человечество больше никогда не вернется к чистым чувствам. Остались только ненависть и обман, этому научили ее муж и все остальные мужчины. Они ее разрушили.
Весть о смерти мужа она приняла совершенно хладнокровно.
За все время своего пребывания в лечебнице она ни разу не проявила агрессию, просто держалась на расстоянии от других больных, как мужчин, так и женщин.
Так продолжалось до тех пор, пока она не познакомилась с одним из пациентов. Мужчиной, намного моложе ее, почти подростком. Он был одержим страхом физического разрушения, боялся, что его тело может разделиться на части, утратив свою целостность. Этот психоз заставлял его избегать всех женщин, кроме матери, недавно скончавшейся. Этим мужчиной был Тревор Гамильтон.
Врачи не могли внятно объяснить, что именно сблизило двух пациентов. Они предполагали, что Констанция Аббокан чем-то напоминала Тревору его мать, и он искал в ней поддержку. Вначале они проводили много времени, сидя рядом, не касаясь друг друга и не разговаривая. Они друг за другом наблюдали.
В определенном смысле они тоже умели молчать об одном и том же.
Постепенно они начали общаться друг с другом.
Через несколько месяцев Констанция отпустила волосы. Она даже пошла на физический контакт с Тревором, могла положить руку ему на плечо, что позволяла и ему.
Врачи считали эти изменения очень положительными, хотя боялись, как бы Тревор ни привык считать ее своей матерью, а она его — своим сыном. Но их разговоры успокоили докторов.
Констанция и Тревор лечили друг друга.
Тревор получил разрешение покинуть больницу в январе две тысячи первого года, но должен был в течение года находиться под наблюдением. Через два месяца отпустили и Констанцию, на тех же условиях. В конце периода наблюдения врачи засвидетельствовали невероятное улучшение их состояния, которое стало настолько стабильным, что они больше не нуждались в помощи. Оба пациента имели право продолжать консультироваться у врачей, но этого не делали.
Ларри перечитал:
«Констанция и Тревор лечили друг друга».
Точнее, создавали видимость этого.
Они обманули наблюдавшего их доктора. Вернее, она его обманула.
За четыре года она научилась справляться со своим психозом, скрывать его. Она мечтала дать ему волю, оказавшись на свободе.
Получить свободу действия. Свободу обратиться ко всему миру через свои преступления.
За четыре года она научилась скрывать свою боль, потому что обществу до нее не было дела.
За четыре года она до мельчайших деталей продумала свой план.
Теперь Ларри понял, что Бролен был абсолютно прав. Убийца рождался постепенно, создав себя из того, кем он являлся, и из того, что он знал.
Должно быть, страсть Констанции Аббокан к паукам объединилась с ее страданиями. Она отождествляла себя с самкой паука, которая пользуется самцом лишь один раз, чтобы совокупиться, а потом прогоняет его или даже съедает. Паучиха живет одна и не терпит на своей территории других самок.
За время, проведенное в больнице, ненависть Констанции к мужчинам преобразовалась в ненависть к женщинам, не желавшим освободиться от мужчин. Мужчины — смехотворные, ничтожные существа. Именно женщины и никто другой могут рождать детей, мужчина им не нужен, нужно только его семя, а в остальном женщина абсолютно самодостаточна. Но сегодняшние женщины пусты, они позволяют мужчине душить себя.
Ларри предположил, что в мании этой женщины-убийцы большое место занимала ревность.
Теперь, когда о ее болезни стало известно почти все, сомнений не осталось. Убийцей была она.
Она больше не считала себя женщиной. Выйдя из больницы, она снова начала бриться наголо, а в повседневной жизни, чтобы не привлекать внимание, носила парик. Может быть, она одевалась как мужчина? Тогда следует искать женщину, переодетую мужчиной.
В любом случае, они ее поймают. Ведь ей не к кому обратиться за помощью, она совершенно одна. Чтобы выйти из больницы, а позже замести следы, она воспользовалась Тревором Гамильтоном. Должно быть, она попросила его отдать ей семя, которое хранила в холодильнике, чтобы затем поместить в тело жертвы. Тревор был в ее руках марионеткой, и Ларри не сомневался, что он ничего не знал об убийствах.
Он распечатал несколько документов, которые пришли по электронной почте.
В этот момент позвонил инспектор Алстинг:
— У меня две новости, одна хорошая и одна плохая. Начну с плохой: Тревор Гамильтон только что умер в больнице.
— Проклятье…
— Не все еще потеряно, старина. Хорошая новость: убийца только что оставил для нас новый труп.
— Ты называешь это хорошей новостью?
— Тело Дианы Розамунд. Знаю, это звучит цинично, но мы ведь не надеялись найти ее живой, правда? Оно возле пруда неподалеку от города. Митс уже на месте.
Ларри раскрыл рот, но Алстинг не дал ему произнести ни слова:
— Судя по всему, убийца торопился. Он не стал дожидаться ночи и избавился от трупа около часа назад, у нас есть свидетель. Он видел блондинку на красной машине.
Клубок начал распутываться.
67
Аннабель, сидевшая в пещере из земли, камней и корней, подняла голову. Ее рука инстинктивно потянулась к оружию.
— Это я, Джошуа!
— Черт, как же ты меня напугал! — вздохнула она.
— Прости. Я искал тебя в саду, потом заметил эту тропинку. Из дома вынесли все, что могло представлять для нас интерес: фотографии, личные записи. С этого Констанция Аббокан начала, выйдя из лечебницы.
— Она или кто-то другой…
Аннабель отошла в сторону и указала на скелет.
— Вот что я нашла в кармане, — добавила она, протягивая ему фрагмент кредитной карты.
Бролен был в замешательстве. Констанция Аббокан как нельзя лучше подходила на роль убийцы. Если у их ног лежал ее скелет, все нужно было начинать заново. Он покачал головой.
— Это может быть инсценировка, цель которой — заставить нас поверить в ее смерть, — предположил он.
— Но это может быть и она, а это значит, что мы с самого начала шли по ложному следу. Джош, а что, если ты ошибся, если убийца не женщина?
— Я уверен, что убийца женщина. Все на это указывает.
Взмахнув фрагментом карты, он добавил:
— Нужно вернуться в город и предупредить Митса и Ларри.
Через полчаса они уже сидели в машине, и Бролен позвонил Ларри. Тот не дал ему заговорить:
