Пропавшие девушки - Лиза Реган

— Но откуда вы их брали? Неужели никто не заметил?

Элтон покачал головой.

— Каждый раз из новых мест. Уезжал подальше, находил такую, о которой никто и не вспомнит, выжидал, чтоб рядом никого не было, ну, и увозил. Сотовых у нас тогда не было, камеры на каждом столбе не торчали. Жизнь была проще. Да и парень мой обнаглел, я таким наглым не был.

— Сколько же всего вы увезли? — спросил Ной.

— Не знаю. Не считал.

— А вы помните самую первую, которую, гм, успокоили? — спросил Ной.

Элтон уставился перед собой. Если бы не затрудненное дыхание, Джози решила бы, что он умер.

— Мистер Госнелл? — позвал Ной.

Должно быть, он вспоминал. Взгляд его стал блестящим, на багровом лице проступило отчетливо эйфорическое выражение. Джози затошнило. Да он же убийца, осознала она, настоящий серийный убийца. Его десятилетиями никто не мог заподозрить или остановить, у него было предостаточно земли, чтобы хоронить своих жертв. Он не сожалел об убийствах — более того, он ими наслаждался. Из городских сплетен о Госнеллах Джози знала, что жена Элтона якобы сбежала, когда сыну было девять, а значит, Ника растил в основном отец. Это из-за него Ник стал тем, кем стал. Два поколения серийных убийц. Каков отец, таков и сын.

Дрожащий от ярости голос сказал от двери:

— Скажи им правду, Элтон.

Ной и Джози, вздрогнув, обернулись к Лизетте. Она стояла, опираясь на ходунки, и хрупкая ее фигура, казалось, заполняла собою весь дверной проем. Глаза у нее полыхали, взглядом она прожигала Элтона Госнелла. Джози никогда не видела бабушку — добрую, любящую бабушку — в таком гневе.

— Ба… — сказала Джози.

Лизетта выбросила перед собой ходунки, словно оружие, и ударила ими о кровать Госнелла. Сладострастное выражение на лице Госнелла сменилось раздражением. Он зло зыркнул на Лизетту, прижал к горлу искусственную гортань и сказал:

— Заткнись!

Лизетта наставила на него палец. Ее трясло от злости.

— Думаешь, я не знаю, что ты сделал? Я все поняла. Я знаю, что это был ты. Я знаю, что ты сделал с моей… моей… Рамоной. А теперь говори правду, ублюдок, слышишь?

Услышав это имя — Рамона, — Джози почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

— Ба, — снова сказала она ослабевшим голосом и посмотрела на женщину, которую теперь едва узнавала. Перед ней стояла не ее бабушка. Это была совсем другая женщина. В глазах у нее пылала ярость, тело сотрясала жажда мести. Единственным, что не давало ей стиснуть пальцы на горле Госнелла, были ходунки.

Госнелл вновь беззвучно рассмеялся. Посмотрел на Лизетту и прижал к горлу аппарат.

— Она была такая сладенькая. Хорошая девочка у тебя получилась, Лизетта. Уж как мне не хотелось ее успокаивать! Так бы и держал у себя вечно.

По щекам Лизетты текли слезы и падали на халат, но она упрямо не замечала этого. И молчала.

— Думаешь, я не знал? — добавил он.

Она продолжала молчать.

— Солдатик твой тот, а? Жил у твоих родителей тем летом, помнится. Я вас как-то с ним в лесу застукал. Ух он тебя и жарил!

Лизетта ахнула. Ной стоял молча, не шевелясь, боясь прервать происходящее. Джози почти шепотом спросила:

— Ба, о чем это он?

Лизетта не сводила глаз с Госнелла.

— Я была еще девчонкой, — сказала она. — Мне было тринадцать лет. Денег не хватало, и родители сдавали комнату у нас в доме. Однажды летом комнату снял солдат, которому надо было где-то остановиться, чтобы дождаться следующего назначения. Он прожил у нас несколько месяцев. Молодой, немногим старше меня. Я думала, что люблю его. Когда он уехал, я поняла, что беременна.

— Но как? У тебя не было детей, кроме папы!

— Да, так все думали. Мама стала всем говорить, что ждет ребенка. Когда у меня вырос живот, мне велели сидеть дома. Сказали всем, что я заболела. Я рожала дома. Родилась чудесная девочка. Мама выдала ее за свою дочь. Сказала, что это моя сестра. Малютка Рамона.

«Малютка Рамона», — беззвучно повторил Госнелл.

Голос Джози дрогнул.

— Сколько… сколько она прожила?

— Ей было восемь лет. Я развешивала у дома стирку, а она играла во дворе. Бегала, ловила бабочек. И вдруг пропала. Вот и все. — Она бросила на Госнелла пылающий гневом взгляд. — Это он ее забрал.

— Ее дикие звери съели, — сказал Госнелл.

— Ты здесь единственный зверь, — отрезала Лизетта.

Его тело вновь содрогнулось от беззвучного смеха.

— Я искала ее по всему лесу. И мой отец вместе со мной. Мы долго искали. В полицию тоже обращались. Примерно неделю спустя мы нашли в лесу ее одежду. Разорванную в клочья. Полицейские сказали, что это был медведь, а может, койот. Что это звери украли ребенка. Они еще несколько недель искали ее тело, но не нашли. Мы похоронили пустой гроб.

Голос у нее пресекся, и она договорила шепотом:

— Маленький пустой гроб.

На мгновение она умолкла и стерла рукавом слезы с лица.

— Мама с радостью замела все под ковер. Я никогда не верила, что Рамону утащил медведь, но что я могла? В те годы не было никаких списков психопатов, ничего не было. О сексуальных маньяках и о педофилах вслух никто не говорил. В глубине души я знала, что с ней случилось что-то плохое и что никакие звери тут ни при чем. Я всю жизнь провела в этих лесах, и ни разу не встречала там даже койота. Когда ты рассказала мне о Нике и о тех женщинах, я сразу все поняла. Я знаю таких людей, как Элтон, — ты не слышала, что он тут говорит женщинам. И яблоко от яблони далеко не укатилось. Каков отец, таков и сын.

По рукам у Джози побежали мурашки.

Лизетта вновь ударила по кровати ходунками.

— Что ты с ней сделал, сукин сын?

Госнелл отвернулся. Ухмылка исчезла с его лица, сменившись гримасой едва ли не боли.

— Она у меня первая была, — сказал он. — Я б ее оставил, но ее искали, так что я понял — не выйдет. Успокоил ее. Убрал подальше, чтобы не нашли, а одежду бросил в лесу, чтоб подумали на медведя. Я знал, что ко мне придут. Ждал.

— Что ты с ней сделал? Ты ее хоть пальцем тронул?

Глаза у него снова заблестели.

— Не так, как ты думаешь, — сказал он. — Времени не было. Жена еще жива была. Парень мой с вопросами приставал. Я рисковать не мог. Только я к ней пойду, как обязательно кто-нибудь пристанет, то он, то