Станислав Птаха - Красная готика

Знал — конечно, и сам будущий кавалер — товарищ Баев. Может быть и не все, но одно знал совершенно точно — что «за море», куда посоветовал ему перебраться для спасения жизни многознающий отец Феофан — то есть за хорошо охраняемые рубежи самой свободной Советской страны так просто не выскользнуть — ни из Москвы, ни тем более из провинциального Н… А вот из удаленного горного района, где государственная граница не больше чем синяя пунктирная линия на географической карте, ему, человеку с детства знающему местный диалект, местные обычаи и даже окрестные горные тропки перебраться вполне реально. И искать его на такой огромной территории как планета Земля будет не только обременительно, но совершенно бессмысленно…

После этого бередящего душу исследования Прошкин чувствовал себя совершенно разбитым, потянулся за папиросами, но вспомнил их мерзкий вкус, и предпочел налить водки, улыбнулся дрожащем в граненом стакане разноцветным бликам. Он ведь теперь тоже кое-чего знает! Знает, где спрятан очень познавательный архив профессора фон Штерна, где находятся записки доблестного товарища Деева про «Магию в быту», и как отыскать сабли «Хранителя казны». А еще теперь он знает что, человеку никак не прожить без денег. И то, что даже самые большие деньги никогда не заменят собой искушения могуществом власти… А значит, все остальное, о чем знает Прошкин, кому-то понадобится и очень скоро!

Он уже поднял стакан, что бы залпом выпить — и уперся взглядом в висевший на стене плакат. «НЕ БОЛТАЙ» — крупная красная надпись расползалась под изображением лица строгой девушки в алой косынке предупредительно прижавшей указательный палец к пухленьким блестящим губам. С боку меленькие черненькие буковки складывались в бодренький стишок-лесенку:

Храни молчание!            В эти дни подслушивают стены,Недалеко от болтовни                        И сплетен                                    — до измены.

Прошкин кивнул девушке — действительно, стенограммы раздумий о месте и роли мифического Ордена в работе группы МГБ НКВД по превентивной контрпропаганде с него никто пока не требует. А вот за отчет Владимир Митрофанович спросит через час — другой. Поэтому, как убежденный атеист, материалист и эмпирик Николай Павлович решил не мучить себя больше негативными образами, и, не мудрствуя лукаво, полистать новые газетки, что бы переписать с десяток громких фраз из передовиц и таким образом придать отчету суровую идеологическую выдержанность. Что ему в полной мере удалось. Благодаря такой технологии отчет был готов к переписке за какие-нибудь сорок минут!

Прошкин отодвинул исписанные ровным почерком листки и снова зашуршал газетами. Газетки вообще-то были не очень. Нет, ценных с идеологической точки зрения высказываний в них как раз хватило бы и на три отчета. А вот что бы захватывающей какой-нибудь статейки — например, про фотомодель беременную от отсиживающегося в Англии олигарха, или про то, как пьяный депутат государственной думы за пару минут десятку ментов головы разбил — так нету… Да и снимки изображали большей частью грубоватых доярок преклонного возраста, ударниц Метростроя с отбойными молотками на плече, или бесцветных делегаток в застегнутых до самого подбородка серых пиджаках.

Прошкин ностальгически зевнул, естественно — только в сладком сне может приснится, что в такой газете как «Комсомольская правда» на каждой странице публикуют снимки голозадых малолетних певичек или пышногрудых стриптизерок, собственным телом убеждающих читателя, что «… всего одна инъекция силикона способна полностью изменить вашу жизнь…». Не журнал «Плейбой» конечно — в ом полиграфия получше будет, но тоже ничего. От какого года были те газетки — Прошкин напряг ум и удивился тому, что в его болезненном бреду тоже существовала четко выстроенная хронологическая последовательность. Н-да, если поверить в то, что в том невообразимо удаленном почти на целый век будущем будут выходить такие увлекательные газеты, то, что бы узнать от кого же все-таки беременна известная фотомодель Прошкину придется прожить еще как минимум лет шестьдесят пять, а то и все семьдесят. Ой, и не легкая ж это задача!

Прошкин позвал сержанта, отдал перепечатывать заготовку отчета, и с теплотой пододвинул к себе напоминающий о счастливом сне артефакт, сосредоточено разогнул плоскогубцами звенья массивной золотой цепи, отделил несколько, на которых была укреплена «счастливая пуля», перевесил этот своеобразный аксессуар на связку ключей, остальную часть цепочки с силой швырнул в ободранный ящик рабочего стола. А почему собственно он должен ждать столько лет? Он ведь за это время и помереть может! Нет уж! Надо что-то предпринимать прямо сейчас! Прошкин захлопнул ящик, решительно придвинул к себе подробную военную карту приграничного района Туркменской ССР, и склонился над нею, пытаясь восстановить свой недавний маршрут в городок с труднопроизносимым названием…

Примечания

1

«Давай клятвы, делайся клятвопреступником, лишь бы только не выдал секрета».

2

Надеждою и твердостью — лат.