Джейк Арнотт - Подснежник
Какой-то мужчина вскарабкался на сцену и схватил микрофон.
– Если не можешь приехать вовремя, – прорычал он, – зачем вообще приезжать?!
Джуди разрыдалась и бросилась со сцены. Я была рада, что Гарри нет сейчас с нами и он не может этого видеть. Боюсь, он мог бы затеять драку с обидчиками Джуди.
Томми был потрясен.
– Идем отсюда, – сказала я ему.
На обратном пути в Челси мы оба молчали. Томми довез меня до дома, и я пригласила его зайти – пропустить стаканчик на сон грядущий. После сегодняшнего «шоу» ему это было просто необходимо.
– Неприятное зрелище, – сказала я, пока Томми наливал нам бренди.
– Кошмарное! – с горячностью отозвался Томми. – Эти люди вели себя по отношению к Джуди просто как свиньи.
– Таков шоу-бизнес, – сказала я ровным голосом. То, что Томми лишился части своих иллюзий, доставило мне что-то вроде жестокого удовлетворения.
– Но, Руби…
– Что – Руби? Так всегда бывает. Если тебе нечего предложить публике, она рвет тебя на части. Не забывай об этом.
У Томми сделалось такое лицо, словно он был оскорблен в лучших чувствах. Глотнув бренди, он прищурился и посмотрел на меня.
– Ты считаешь, что из меня никогда не выйдет хорошего актера?
Я вздохнула:
– Не знаю, Томми. Мне просто кажется, что тебе не следует слишком на это западать. Мир шоу-бизнеса – жестокая штука. Уж можешь мне поверить.
– Но я хочу что-то собой представлять…
Я улыбнулась:
– Ты уже что-то собой представляешь, Томми.
Он отошел к окну.
– Нет, – сказал он. – Я никто. Я даже не знаю, кто были мои родители. Мне хочется сделать что-то со своей жизнью, чтобы она не была никчемной и пустой. Я начал заниматься боксом, потому что мне казалось – так я смогу чего-то достичь…
Я повернулась и посмотрела на него. Он стоял опустив голову, в прищуренных глазах блестели слезы. Я приблизилась к нему. Прикоснулась к лицу.
– Я рада, что Гарри заставил тебя бросить бокс. Ты очень, очень красивый…
Томми слегка отпрянул.
– Гарри… – с горечью произнес он. – Он готов заставить меня бросить все. Отказаться даже от самого себя. Ради него.
– Он любит тебя, – сказала я.
– Любит? – Голос Томми внезапно прозвучал холодно и спокойно. – Он меня даже не знает как следует. Я и сам себя не знаю. Я бы никогда…
Не договорив, он резко отвернулся и стал смотреть в окно. В темном стекле возникло вытянутое отражение его лица.
Я положила ему руку на плечо. Томми обернулся и посмотрел на меня. Его легкое косоглазие буквально гипнотизировало меня. Он был слишком красив, этот голубоглазый молодчик, и я, не сдержавшись, поцеловала его в губы. Томми ответил на мой поцелуй, и не успела я опомниться, как это случилось. Наши губы сомкнулись, руки двигались проворно, как змеи. Кое-как сорвав друг с друга одежду, мы, шатаясь, бросились в спальню.
«Это безрассудство!» – подумала я, когда мы вместе забрались в постель. То, что мы собирались совершить, было опрометчиво и опасно, но я думаю, что мы оба были захвачены безумием момента. «Гарри убьет нас обоих». Томми неловко мял мое тело, с какой-то слепой жадностью кусал груди. Я ласкала его тугое, крепкое тело, гладила небольшие бугорки мускулов и, наконец, выгнувшись дугой, направила его в себя.
Потом мы некоторое время лежали молча.
– Томми, – спросила я наконец, – с тобой все в порядке?
В ответ он как-то странно усмехнулся. В спальне было темно, но я все равно повернулась на бок и попыталась рассмотреть его лицо.
– Это была очень плохая идея, – сказала я.
– Ничего страшного, – прошептал Томми и провел рукой по моим волосам.
– Но что же все-таки случилось? Почему? – спросила я.
– О чем ты?
– Ну, я думала – ты…
– Гомик?
– Да.
– Я же сказал – я сам не знаю, кто я.
Тяжело вздохнув, я снова перевернулась на спину.
– Не беспокойся, все будет в порядке, – сказал Томми. – Обещаю.
Я понятия не имела, что он имеет в виду, но я слишком устала, чтобы спрашивать. Единственное я знала твердо – то, что произошло между нами, может чертовски осложнить ситуацию. Я знала это и могла думать только об одном: Гарри ничего не должен знать.
Гарри позвонил мне на следующий день. Его голос звучал взволнованно, и на мгновение я испугалась, что он обо всем узнал. Гарри сказал, что ему нужно серьезно со мной поговорить.
– Что стряслось? – спросила я.
– У нас возникла проблема.
Я с облегчением вздохнула. Он говорил о делах, о бизнесе.
– Встретимся в клубе, – сказал Гарри, и я сразу отправилась в «Звездную пыль».
В клубе я сразу прошла в кабинет Гарри. Он был уже на месте. Сидя за столом, Гарри курил сигарету и просматривал «Дейли миррор». «БРАТЬЯ КРЕЙ В ОЛД-БЕЙЛИ», – гласил заголовок на первой полосе. Гарри пребывал в беспокойстве – я видела, как играют желваки на его скулах.
– С ума сойти! – сказал Гарри и постучал ногтем по газете. – Все эти люди, которых вызывает прокурор… Все они дают показания! Это плохой признак.
Он медленно покачал головой и посмотрел на меня.
– Я рад, что ты приехала, Руби, – сказал он, нервным движением раздавив в пепельнице окурок.
– Что случилось, Гарри?
– Нас крупно нагрели, вот что!
– А именно?
– Мы потеряли большую партию товара. Она задержана таможней в Феликстове. Кто-то настучал – в этом не может быть сомнений. Таможня явно действовала по наводке. Три полных грузовика! В розницу эта партия могла бы принести тысяч пятьдесят. Хотел бы я знать, что происходит!
– Что я должна сделать?
– Я хочу, чтобы ты срочно встретилась с Муни. Мне нужно знать, кто проболтался. И еще мне нужно знать, через какую таможню я могу провозить грузы, не боясь, что их задержат.
– Хорошо. – Я кивнула.
– И еще мне нужно знать, что он задумал, – добавил Гарри.
– Что ты имеешь в виду?
– Что-то происходит. Что-то непонятное, Руби. Я передаю Муни деньги для всего взвода, но до меня дошли слухи, что старший суперинтендант, начальник отдела, не получает причитающейся ему доли. Иными словами, деньги, которые мы даем Муни, до руководства «грязного взвода» не доходят. Если так будет продолжаться, то очень скоро его боссы возьмутся за меня, а это может привести к серьезным осложнениям.
Я видела, что Гарри до крайности взволнован. Это было совсем на него не похоже.
– Ты из-за этого не смог поехать с Томми вчера вечером? – спросила я.
Гарри вздохнул:
– Нет. У меня было другое дело.
Он закурил новую сигарету.
– Какое, Гарри?
Он выпустил к потолку струйку дыма.
– Тебе об этом знать не обязательно, – проговорил он. – Твоя задача – встретиться с Муни и все как следует разузнать.
Но в тот день у меня не было времени, чтобы исполнить поручение Гарри. Мне нужно было ехать в Уондсворт. Я уже давно договорилась встретиться с Эдди на «Фабрике ненависти». Надо сказать, что физически он выглядел довольно неплохо. В его лице я увидела наглядный пример того, как тюрьма поддерживает молодых мужчин в хорошей физической форме, не давая им располнеть и облениться, день за днем питая их злобу и готовность к новым антиобщественным поступкам. Наверное, одному Богу известно, сколько мелких афер и крупных преступлений было задумано и спланировано во время неторопливых прогулок во внутренних двориках многочисленных британских тюрем.
Наш разговор начал увядать, как только мы с Эдди обменялись приветствиями и дежурными вопросами о делах и здоровье. Довольно скоро мы замолчали вовсе. Лишь минуты через полторы я набралась храбрости и выпалила то, за чем пришла.
– Я хочу развестись с тобой, Эдди.
Он вздохнул. Последовала еще одна длинная пауза.
– Руби…
– Мне очень жаль…
Эдди снова вздохнул.
– Только не сейчас, Руби, – сказал он. – Не сейчас, ладно?
– Эдди…
– Сама подумай, что скажут на это в комиссии по условно-досрочному освобождению… Они могут подумать, что, если они выпустят меня сейчас, я начну преследовать тебя. Потерпи немного, ладно?
Эдди с мольбой посмотрел на меня.
– Есть только два способа отсидеть свой срок до конца, Руби. Любовь и ненависть… И то и другое не дает тебе сломаться. Не заставляй меня возненавидеть тебя. Дай мне шанс.
На том мы и порешили.
С Муни я встретилась в пабе на Брюэр-стрит. Убедившись, что я приехала с пустыми руками, он счел необходимым разыграть удивление.
– Что, ты сегодня без конвертика?
– Да, Джордж. Больше того, Гарри хочет знать, что стало с деньгами, которые он передал тебе раньше. Ты оставил их себе, не так ли?
Муни жеманно улыбнулся.
– Ах, какой я нехороший!
– Перестань, Джордж. Часть денег предназначалась для высокого начальства. Таков был уговор.
