Джейн Кейси - Поджигатель
— Не волнуйся за меня. И все-таки, Роб, что он сказал?
— Ладно, если ты так настаиваешь… Он пожелал мне удачи. Сказал, что она мне пригодится.
Я стояла в полном замешательстве и не знала, что говорить. Роб не пришел мне на помощь. Выразительно приподняв бровь, он захлопнул дверцу автомобиля и уехал, оставив мне миллион вопросов и гору бумаг, которые следовало прочесть.
Мне понадобилось несколько дней, чтобы разобраться в материалах. По ходу я делала записи и заправлялась бесконечными чашками чаю, время от времени отвлекаясь на перебранку с мамой, чисто по привычке. Папа безвылазно сидел в гостиной перед огромным телевизором, настроенным на спортивный канал. Сначала мне даже показалось, что я опять стала подростком. Впечатление усилилось, когда мама поручила моему брату Деку помочь ей забрать мои вещи из квартиры Яна. Моя жизнь, заключенная в сумки и коробки, оказалась ничтожно мала. Дек перенес все это наверх, в мою старую спальню, и свалил в кучу. Распаковывать вещи я отказалась.
Дек, разумеется, пытался уговорить меня остаться.
— Мама с папой будут рады, если ты поживешь здесь подольше. Они тебя так редко видят!
Брат всего на четыре года старше меня, но кажется сорокалетним. Он женился в двадцать пять и уже обзавелся двумя детьми, девочками. Живет в Кройдоне, недалеко от родителей, однако считает, что я должна уделять им больше внимания, чем он. У него, видите ли, семейные обязательства, а я совершенно свободна.
Вопреки моим ожиданиям, внучки не сумели полностью отвлечь мою маму. Если я редко ей звонила, она обрушивала на меня шквал упреков. Дек обижался, что родители не ценят его сыновнюю заботу. Он еще не понял, что в жизни нет справедливости. Я пропустила слова брата мимо ушей. «Мое пребывание в родительском доме временно, — твердо решила я. — Скоро уеду и опять заживу самостоятельно».
Вопрос в том, куда ехать.
Разумеется, я думала не только об этом. Меня волновало множество самых разных проблем, как личных, так и профессиональных. Разница в том, что от полицейских загадок у меня не болела голова. Однако я мысленно все время прокручивала то, что прочла, увидела и услышала. На третий день я оттолкнула от себя последнюю стопку бумаг и уставилась на листок, испещренный небрежными записями и вопросами. Чувствовала, ответ где-то рядом… У меня был список подозреваемых, которые имели четкий мотив для убийства Ребекки Хауорт: за свои двадцать восемь лет эта девушка успела нажить себе немало врагов. Я знала, что некоторые из них лгут, и могла это доказать. Но я по-прежнему не знала, кто из них ее убил.
Я порылась в еще не распакованных коробках и извлекла на свет толстую папку инспектора Гарленда с записями по делу Адама Роули, пролистала бумаги и нашла биографию короткой жизни Адама и данные о его семье. Заново прочитав их с особым интересом, я сняла телефонную трубку. Белкотт ответил со второго гудка.
— Белкотт слушает.
— Питер, это Мэйв Керриган. Как я поняла, вы занимаетесь убийством Хауорт. У меня есть идея, и я хочу, чтобы вы ее проверили. — Я сочилась медом, зная, что просьба поработать на меня приведет его в бешенство.
— Конечно, — натянуто ответил он. — Что вам нужно?
— В 2002 году в Оксфорде утонул двадцатилетний студент Адам Роули. — Я продиктовала по буквам. — Я хочу разыскать его старшего брата. Не знаю ни его имени, ни других подробностей, но в то время он жил в Ноттингеме. Его родителей зовут Тристан и Хелена Роули. Тристан Роули был врачом, если это вам поможет.
— Что ж, не густо. Не знаете, его родители по-прежнему живут в Ноттингеме?
— Не знаю, — бодро ответила я. — Когда у вас появятся какие-то сведения о нем, позвоните. Мне бы хотелось с ним побеседовать.
Надо выяснить, кто еще, кроме Ребекки, горюет по Адаму. Возможно, у кого-то из них возникло желание отомстить.
Он повесил трубку не попрощавшись. Плевать! Я увлеченно листала свой блокнот, выискивая в нем запись беседы с Каспианом Фаради, когда Белкотт перезвонил — на удивление быстро.
— Брату Адама Роули Себастьяну тридцать один год. Он женат, живет в Эдинбурге. Я только что разговаривал с его женой. Сейчас Себастьян на операции, но он позвонит вам, когда освободится. Он ветеринар, лечит мелких животных.
— Как много вы узнали! — воскликнула я, искренне изумленная.
— Миссис Роули-младшая — большая охотница поболтать. Что-нибудь еще?
— Да. Пожалуйста, выясните все подробности про Делию Фаради, жену Каспиана Фаради. В частности, где она была двадцать шестого ноября и за несколько дней до этой даты. Какая у нее машина. И все остальное, что могло бы меня заинтересовать.
— Хорошо. — Он замялся. — Вы правда думаете, что она причастна к убийству?
— Мне надо кое-что исключить.
Я нарочно темнила, потому что пока не была готова делиться собственными соображениями ни с кем, а тем более с Белкоттом, который свистнет мои идеи, не успею я и глазом моргнуть.
— Будет сделано, — сказал он и повесил трубку.
Через пару часов мне позвонил Себ Роули. В его приятном баритоне звучало веселое любопытство. Похоже, его нисколько не удивил звонок из столичной полиции. Я задала несколько вопросов по поводу смерти его брата и не узнала ничего нового, кроме того, что Адам был трудным ребенком и часто ходил надутым. Братья не ладили между собой.
— В таком возрасте три года — большая разница. Поживи он подольше, мы бы лучше узнали друг друга, повзрослев. — Я представила, как невидимый собеседник пожимает плечами. — Но этого не случилось.
— Был ли Адам особенно близок с кем-то из родственников? — не сдавалась я. — Например, с кузеном?
— Нет. У нас не очень большая семья. И отец, и мать были единственными детьми, так что никаких кузенов у нас нет.
Он говорил озадаченным, но беспечным тоном, и я верила, что он не врет. Человек по имени Гил Маддик ему не знаком. Все, тупик!
Закончив разговор с Себом Роули, я обнаружила голосовое сообщение от Белкотта. У Делии Фаради нет британских водительских прав, но по хайгейтскому адресу, помимо «астон-мартина», зарегистрирован еще и черный «рейнджровер-вог».
Я вернулась к столу и взяла журналы с данными видеосъемки. Мы раскинули широкую сеть и собрали множество записей с камер наружного наблюдения, установленных на близлежащих улицах. Колин Вейл, высокий детектив с изнуренным мертвенно-бледным лицом человека, годами сидевшего в подземелье, несколько недель кряду сверял все номерные знаки автомобилей, которые мелькали на видеоматериалах операции «Мандрагора», с полицейской и транспортной базами данных, а затем разыскивал водителей и исключал их из числа вероятных убийц, потому что у них было алиби.
Потом ему пришлось провести ту же работу в рамках расследования убийства Ребекки, поскольку Годли принял решение выделить это дело из основного. Надо отдать должное констеблю Вейлу: он, как никто другой, умел систематизировать информацию. Составленные им распечатки были настоящим произведением искусства. Я уже просматривала их, когда знакомилась с содержимым папки, но сейчас меня интересовали машины с пометками «не представляет интереса» и «не найдена». Я пыталась найти среди них «рейнджровер», но где-то в середине четвертой страницы увидела нечто совершенно неожиданное, и мое сердце тревожно подпрыгнуло. Нет, не может быть! Знакомые марка и модель, один человек в салоне…
Годли или тот, кто собирал для него эту папку, основательно подошел к делу и включил в документы три диска с видеозаписями камер наружного наблюдения, а симпатяга Вейл снабдил каждую запись в своем журнале перекрестной ссылкой на время и место. Я легко отыскала нужный диск. Немного труднее оказалось уговорить папу, чтобы он отдал мне на пять минут пульт от телевизора: «А что такое? Зачем тебе пульт? Ты хочешь посмотреть фильм? Давай, я сам его поставлю…»
Я за считанные секунды отыскала на диске нужное место. Это была запись с видеокамеры, установленной на бензозаправочной станции рядом с рынком «Нью Ковент-Гарден». Ракурс съемки позволял за пару секунд сносно рассмотреть проходящий транспорт. Я затаила дыхание, когда интересующая меня машина пересекла нижнюю часть экрана. Человек в салоне был виден не слишком резко, но вполне отчетливо, особенно в гигантском папином телевизоре. Я различила черты лица и узнала сидящего за рулем. Вряд ли этого будет достаточно, чтобы убедить суд, однако меня это вполне убедило.
И изменило все.
ЛУИЗАПосле происшествия на лестнице я решила расстаться с Гилом. Не потому что не могла его простить. Как ни странно, я считала такой поступок нормальным — для него. Я знала, что он так же опасен, как открытое пламя, и винила только себя в том, что согласилась на роль глупого мотылька. Пусть с опозданием, но я получила хороший урок. Слава Богу, еще не успела ему довериться… или даже влюбиться.
