Эдуард Тополь - Римский период, или Охота на вампира

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – усмехнулся доктор, но я не понял, куда был направлен его сарказм – в мою сторону или в сторону Хеппса.

Впрочем, это не имело значения, тем более что Хеппс продолжал:

– Сложность заключается в том, что и вы не можете никому сказать о реальной угрозе. Иначе паника среди эмигрантов будет такой, что тут снесут ворота посольства.

– Но как же тогда собирать эти бригады? – спросил я растерянно.

– Вы же сами излагали в ХИАСе, что вашу молодежь нужно чем-то занять, чтобы она не слонялась без дела по улицам, – сказал Питер, и я понял, что моей персоной тут занимались всерьез. – А конфликты ваших эмигрантов с коммунистами Ладисполи, Остии и Рима уже достигли такого накала, что бригады самообороны вам пора создавать и без появления вампира. Давайте мы поступим согласно вашему собственному предложению и сделаем вас… Как вы там говорили в ХИАСе? – Он заглянул в свой желтый линованный блокнот. – Вот! Полномочным представителем ХИАСа в Ладисполи. Это даст вам возможность для любой активности.

– Нет, – сказал я. – Люция Фалк и мадам Ботони приезжали в Ладисполи из ХИАСа уговаривать евреев вести себя ниже травы и тише воды, но это ничего не изменило. А уж тем более я, да и любой другой эмигрант, – мы ничего от имени ХИАСа сделать не сможем. Единственное, что может повлиять на нашего брата эмигранта, – это какие-то мои полномочия от вас, от Американского посольства.

– Нет, нет! – замахал руками консул. – Никаких формальных credential от посольства! No way!

– Я знаю, что нужно сделать, – сказал доктор. – Мы все поедем с Плоткиным в Ладисполи и будем присутствовать при его первых действиях. Просто присутствовать, не вмешиваясь. Но этого будет достаточно. – И он повернулся ко мне: – Правильно я говорю?

«Психиатр, психиатр, а не дурак!» – хотел сказать я, но, конечно, сдержался.

И вышел из посольства руководителем еврейской самообороны.

Москва, Центр, Иванову

Национальная забастовка объявлена. Операция «Дрозд» началась.

Ваш Турист поселился в Ладисполи. Жду Экскурсоводов.

Италия, Рим, 29.03.79

Пятница, 30 марта[57]

Писать некогда, да и нельзя – я дал подписку о неразглашении. Поэтому пишу наспех и только «узелки для памяти».

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Утром 28 марта случилось ЧП.

Нет, нужно начать с другого.

Как происходит отправка эмигрантов из Ладисполи в США? Накануне или за сутки-двое в ХИАСе вывешивают списки отъезжающих, и аналогичный список появляется на щите возле фонтана в Ладисполи. В день отлета, рано утром, отбывающие выносят из квартир на улицу свои толстенные чемоданы и баулы, снабженные бирками с их именами и набитые замечательной итальянской одеждой и обувью, неаполитанскими инкрустированными столиками и ювелирным ломом – то есть всем тем, что эмигранты накупили в Италии на «первые пару лет» борьбы за жизнь в США. Примерно в 7.30—8.00 утра появляется грузовой автобус ХИАСа, он объезжает улицу за улицей, двое грузчиков споро собирают этот багаж, а эмигранты налегке идут к фонтану, где садятся в комфортабельный хиасовский автобус и вслед за своим багажом отбывают в аэропорт имени Леонардо да Винчи, откуда чартерный «боинг» уносит их в вожделенные Соединенные Штаты, в Канаду или в Австралию.

Два месяца на моих глазах эта процедура происходила еженедельно без сучка без задоринки, и я поражался, как все правильно и толково организовано.

28 марта в 7.30 утра грузовой автобус объехал Ладисполи, собрал багаж эмигрантов и отбыл, а в 8.00 появился второй грузовой автобус – хиасовский. Можете себе представить, что началось, когда эмигранты поняли, что их обокрали, что итальянская (или еврейско-русская) мафия прямо на их глазах увезла все их вещи!

Крик, скандал, истерики и обмороки мне описывать некогда. Людей обокрали до нитки, это легко представить и описать. Часть пострадавших людей улетела, часть отправилась в Рим требовать у ХИАСа компенсацию, но стихийный тысячный митинг у фонтана не расходился, и только тогда, когда на площади появилась большая американская машина «бьюик» и из нее вышли американский консул «Жванецкий» и Грегори Черни, которых тут все знали, поскольку проходили собеседование в Американском посольстве, – только тогда толпа смолкла и обратилась лицами к ним как к верховной власти.

Но ни Грегори, ни «Жванецкий» выступать не стали, а подтолкнули к фонтану меня. Я встал на каменную ограду фонтана и сказал:

– Товарищи!..

Толпа хмыкнула, раздались насмешки:

– Мы уже не товарищи!.. Мы господа!..

Но поскольку все видели, что меня выдвинул на трибуну сам консул, это были не враждебные выкрики, а выжидательные.

– Нет! – сказал я, понимая, что ляпнул, конечно, не то и нужно выходить из положения. – Нет, мы все тут товарищи по несчастью! Потому что господ по несчастью не бывает!..

Толпа это приняла, лица смягчились.

– Я не буду объяснять вам ситуацию, в которой мы все тут оказались. Вы ее знаете не хуже меня, – сказал я, ободрившись. – Отношение итальянских коммунистов к нашему брату накалилось уже до того, что по утрам нас не пускают в автобусы, на стенах появились погромные надписи, стихийные драки и грабежи стали будничным явлением, а теперь вот за нас принялась и мафия – сегодня ограбили сразу двести семей. О чем это говорит? Давайте называть вещи своими именами. Своим присутствием в Италии мы стали для местных коммунистов просто бельмом на глазу! И поэтому находимся в двух шагах от погромов – да, погромов! – вот о чем это говорит!

Слово «погром» имеет для еврейского слуха особое значение, толпа смолкла окончательно и даже как-то отшатнулась. Все снова посмотрели на американского консула, Грегори Черни и еще двух американцев, приехавших с ними на большой американской машине «бьюик». Их присутствие придавало моим словам силу официального сообщения, хотя они стояли с непроницаемыми лицами.

Я продолжил:

– Я не буду произносить тут длинные речи, я не Брежнев. Вот представители Американского посольства, я попросил их приехать сюда, чтобы они убедились в создавшейся ситуации и поняли, что у нас нет другого пути, как, стоя перед лицом возможных погромов, создать свои отряды самообороны. Правильно я говорю, товарищи? Скажите им сами!

Нужно ли говорить, что такой психологический трюк сработал на все сто: люди повернулись к консулу и стали говорить, выкрикивать и доказывать, что «да, нам нужны дружинники! А что? Мы не хотим, чтобы нас тут всех стали резать, как в Белоруссии! Если вы не можете нас защитить, мы сами себя защитим!». Ну и так далее…

Из-за спины Питера Хеппса доктор-психиатр показал мне большой палец. Я ободренно крикнул:

– Гинук! Хаверы![58] Слушайте сюда! Американцы вам ничего не ответят. Это же не Америка, они не имеют тут права давать нам какие-то полномочия или советы, как действовать. Они приехали, все увидели и поняли – что вы еще от них хотите? Но пока они здесь, давайте покажем им, что и мы поняли их и тоже чего-то стоим. Чтоб они знали, что за товар они везут в США! – Я вытащил из кармана блокнот и громко спросил: – Итак, молодежь! Кто имеет спортивные разряды или служил в армии? Смелей! Девушки любят смелых!

– Ну, я служил… – послышались голоса.

– У меня разряд по боксу…

– У меня по плаванию, годится?

– У меня «черный пояс»…

– А девушек записываете?..

Я записывал фамилии и поражался тому, что слышал: оказывается, вся эта великорослая «шпана», все эти Гуревичи, Рабиновичи, Абрамсоны и Абрамовичи – то ли в связи с эмиграцией, то ли еще до того, в связи с ростом бытового и уличного антисемитизма в СССР, – все ходили в спортивные секции и занимались боксом, карате, самбо. Даже девочки…

Что ж, теперь это пригодилось.

Больше того: через десять минут в моем списке появились три профессиональных тренера по боксу и легкой атлетике, пять десантников – бывших сержантов и офицеров Советской Армии, и один мастер спорта по гимнастике, кандидат спортивных наук (я даже не знал, что есть и такие!) и бывший аспирант Московского института физкультуры и спорта! Как, вы думаете, его фамилия? Правильно – Абрамович! А знаете, почему он уехал? Потому что ему не дали защитить докторскую диссертацию, сказали: «Абрамович – доктор спортивных наук? Нет, это не звучит…»

Дорогой Вадя! Если бы я могла, я бы послала тебе фотографии Аси, когда она играет у Феликса, когда она катается в парке верхом на живой лошадке, когда она наряжается в одежду, которую ты прислал. Но у меня нет карточек…

Мы здоровы и бодры, учим программу к конкурсу. Записались в балетную студию. Начала кампанию по устройству на работу, завела на это всех, кого могла. Посмотрим… Ида Борисовна привезла сумку с вещами, которыми ты ее нагрузил в Ладисполи. Спасибо, что она их дотащила, но она с такой неприязнью и завистью смотрела на наш быт «высшего класса» новоприбывших и расспрашивала меня про всякие мелочи – сколько мне стоит то и сколько стоит это, – что мне даже было неудобно, ведь я же не «узница Сиона», а попала в этот привилегированный ульпан только за Асины таланты…