Дэвид Галеф - Молчание сонного пригорода
— Ты тут? — спросил он у двери. Дверь не ответила, он повернул ручку и влетел в ванную.
Ни следа Алекса.
— Ну ладно, где ты прячешься?
Он поспешил обратно в коридор, где у стула валялись Алексовы ролики. Проверил входную дверь, но она была заперта. Алекса не было и в кухне, если только он не повис под потолком, но Тед проверил и потолок.
— Эй, выходи, — сказал он квартире.
Потом стал смотреть везде: за креслом, за шторами, в шкафу, даже в серванте. Он направлялся в спальню, чтобы заглянуть под кровать, как вдруг услышал откуда-то тихий скрип.
Дверь в середине коридора. Темница. Он направился ко входу, в его голове толпились тысячи мыслей. Наконец-то кто-то подходящий по размеру, живая плоть на смену призракам его фантазий. Господи, надо вывести оттуда мальчишку! Что он вообще там делает? Как ни странно, у Теда появилось чувство, будто кто-то без спросу залез к нему в дом, подсмотрел его тайный нарыв. Но не будем пугать мальчика, правильно? Он толкнул дверь и позвал с наигранной веселостью:
— Ладно, выходи, хватит прятаться!
Нет ответа. И в комнате темно. Он включил верхнее освещение, лампа дневного света зажужжала электрическим шмелем. Замерцало и зажглось подводное сияние. Он оглядел комнату по периметру, и ему померещилось, будто белые фаянсовые поверхности раковины, унитаза и ванны уставились на него в ответ. Он сделал шаг вперед.
Слой зелено-черной слизи покрывал стенки ванной. Это была слизь для игр из пакета с цветным порошком, он купил ее в детском магазине на Манхэттене. К ней прилагалась простая инструкция: «Добавьте воды». Он развлекался с ней несколько дней назад, изображая, что Тварь из Черной Лагуны облепила его и собиралась раздавить в мокром объятии. Но в ванне Алекса не было. Тед внимательно огляделся. Алекса не было и на Хлюпостуле, измазанном слизью, как будто с ребенком случилась неприятная неожиданность, а он не успел добежать до унитаза.
Тед нахмурился.
— Если ты не выйдешь, я…
Он замолчал. Что он сделает?
— Если ты выйдешь, мы поиграем на компьютере. А если не выйдешь, придется тебя здесь запереть.
Он повернулся. Ни звука. Может быть, мальчик вообще не здесь. Остался один последний шанс, так поступал его отец.
— Знаешь что, я закрою глаза и сосчитаю до десяти. А когда я их открою, советую тебе появиться. Ясно? Раз… два… три… — уж лучше бы получилось, — четыре… пять… шесть…
Он почти успел досчитать до девяти, когда услышал звук шагов. Он приоткрыл глаза и увидел, как маленькая нога появляется из-за двери. Когда он досчитал до десяти, мальчик стоял перед ним скорее с довольным, чем испуганным видом.
— Вы меня не нашли.
— И где ты был?
Алекс пожал плечами:
— Да тут. А что это вообще за место?
Тед глубоко вздохнул:
— Тебе правда интересно?
— Еще бы.
— Это темница. Знаешь, где держали…
— Я знаю, что такое темница. — Он подбоченился, похожий на диктатора-карлика. — Но то было давно. А для чего нужна вот эта?
— Иногда… кого-то и сейчас приходится наказывать. — Тед облизал губы. — Особенно маленьких мальчиков.
Алекс осмотрелся, как будто искал другого злоумышленника. Он попятился и продолжал пятиться, пока ногами не коснулся Хлюпостула.
— А меня-то за что?
— Ты прятался. — Тед плотно захлопнул дверь и щелкнул замком. — Я тебя звал, а ты не выходил.
— Но я же вышел. Вы досчитали до десяти, и я вышел.
— Слишком поздно.
Теперь Тед подбоченился. Слишком большая удача, чтобы ее упускать. Что бы ни случилось дальше, сойдет за нагоняй. Где-то в глубине души он понимал, что потом все предстанет в другом свете, но пока еще никакого потом не было. В этой комнате имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас, хотя контуры предметов начали расплываться. Он моргнул и тряхнул головой, чтобы снова сфокусировать зрение.
— Если уже слишком поздно, зачем же вы считали?
Алекс надул губы с таким выражением, которое отец Теда мог бы стереть с лица сына пощечиной. Но Теду хотелось, чтобы надутые губы остались, и представил, как они слегка касаются его тела. Как он толкает маленькую темноволосую голову взад-вперед. Потом наступит его очередь.
— Вы же говорили, что мы пойдем играть на компьютере.
— Да? — Расплывчатая завеса заслоняла половину его памяти. — Ну, больше не будет никаких игр. Теперь все по-настоящему.
Алекс топнул ногой:
— Какой смысл?
— Смысл чего? — Тед снова поплыл.
— Да ничего. — Алекс с опаской тронул Хлюпостул. — Что это за штука такая?
— Я тебе покажу. — Он наклонился вперед, и Алекс отпрыгнул в сторону. — Может быть, это будет часть твоего наказания.
— Так нечестно. — Теперь Хлюпостул стоял между ними и казался жутковатым троном. — Я ничего не сделал. Это вас надо наказывать.
В первый раз за тот вечер Тед улыбнулся — редкой широкой улыбкой, которая вобрала и мальчика, и комнату, и его несчастливое детство, и брата, которого у него никогда не было.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Будем наказывать друг друга по очереди. Но ты первый.
Через минуту Алекс висел над ванной, крепко прикрепленный застежками на липучках за щиколотки и запястья. Он чуть-чуть посопротивлялся, но резко прекратил, когда Тед строго взялся за него.
— Будет больно? — спросил он, отвернувшись.
— Не особенно.
Тед даже не был уверен в том, что будет делать, но от ожидания чего-то у него началась страшная эрекция. Мальчик висел перед ним, все его нежное тело доступно. Забавно будет заставить его ерзать. Но может быть, лучше начать с чего-нибудь мягкого. Тед осторожно выставил вперед палец и задержался на один волнующий миг, пока Алекс корчился в ожидании. Потом он приподнял рубашку мальчика и вложил палец в пупок.
— Смерть от щекотки, — выразительно сказал он.
Алекс попытался увернуться, но оковы крепко его держали. Он стал безумно хохотать.
— Хватит, хватит!
Тед просунул палец между ногами мальчика и пощекотал.
— Ай, ай!
Алекс не мог сжать ноги, потому что оковы их растянули в стороны. Он мог только беспомощно висеть, пока Тед пихал и тыкал.
Тед минуту продолжал, потом заявил:
— Все, теперь твоя очередь.
Он нагнулся, чтобы отстегнуть липучки.
К тому времени Алекс успел покраснеть и рассердиться, но Теду было наплевать. У него по-прежнему плыло в голове, но это был не черный туман, а тысячи пенных пузырьков, носившихся в его мозгу. Он был готов сдаться перед чем угодно.
Алекс не стал морочиться с оковами, а просто велел Теду лечь в склизкую ванну. Тогда он сел на него, его ягодицы крепко прижались к груди Теда. Он держал руки Теда, вцепившись в его запястья, — но при этом он сам мог двигаться, только если его отпускал. Тогда он сунул ноги под мышки Теду и с удовлетворением смотрел, как Тед заерзал под ним, пачкая волосы и спину в слизи.
Наконец Тед сел в ванне, сломав невидимые оковы, и заявил, что время вышло.
— Теперь опять моя очередь.
Алекс лежал у края ванны, запрокинутый.
— Иди и сядь на этот стул.
— Но на нем какая-то гадость!
— Ну и что? — Тед провел рукой по волосам, и его пальцы окрасились в черно-зеленый цвет. — Ты же заставил меня в нее лечь. И вообще это всего-навсего игрушечная слизь. Знаешь что, ты лучше сначала разденься.
— Лад…но…
Алекс стянул джинсы и футболку. Эти совершенные ноги, безволосые подмышки. Соски, похожие на крошечные красные семена. Алекс снял трусы. Хорошенький, как грибок, телесного цвета. Тед яростно заморгал, чтобы туман не овладел им, и, когда он открыл глаза, Алекс стоял на том же месте, прямо перед ним. Алекс подошел к Хлюпостулу, осторожно осмотрел поверхность и медленно сел. Как будто он сидел на унитазе.
Удивительно. Тед тряхнул головой. Совсем как в его фантазиях. Итак, сейчас или никогда. Пойти ва-банк. Взять быка за рога, говорил его отец и брал. Он встал на колени и подполз под сиденье.
— Подождите!
Тед настороженно посмотрел вверх.
— Так нечестно! — Алекс насупился. — Вы тоже раздевайтесь!
Черные брюки, синяя футболка и трусы с эмблемой в виде винограда и яблока полетели в угол. Потом Тед подошел. Как змея, он скользнул между передними ножками стула и извернулся, чтобы лечь на спину. Хлюпостул открывал все. Над ним висел изогнутый потолок мальчишеского тела, бедра бесшовно переходили в ягодицы. А посередине свисал…
Тед поднял голову и лизнул на пробу. Черешок был солоноватым на вкус. Алекс пискнул и сжал ноги.
Тед всунул голову между ног мальчика, но они не раздвигались. «Сезам, откройся», — повторял он про себя и попробовал подойти по-другому, высунув язык. Он был одновременно и плотью, и насильником, он был гигантским пенисом и мальчиком, сидящим на унитазе, уже очень давно. Он высунул язык и лизнул.
