Майкл Маршалл - Соломенные люди
Дэвидс покачал головой и слабо улыбнулся.
– Дон, – сказал он. – Он всегда планировал все наперед.
Улыбка его казалась любящей и нежной, но не только.
– Но если все это случилось в Хантерс-Роке, – спросил Бобби, – то как вы все оказались здесь?
– Еще несколько лет мы держались вместе, даже порой неплохо проводили время, но все было уже совсем не так, как раньше. Потом я уехал сюда, в Дайерсбург, – чтобы начать все заново. Год спустя приехала Мэри. У нас с ней так ничего и не получилось, но она осталась в городе. Долгое время мы ничего не знали об остальных. Отчасти, возможно, это было и к лучшему. Кроме того... все-таки мы поступили весьма дурно, хотя и полагали в ту ночь, что делаем все совершенно правильно. Возможно, все дело в разочаровании из-за того, что в итоге ничего не изменилось, несмотря на все, что мы сделали, и что мы все так же отданы на милость подобных нелюдей. Но потом никому из нас уже просто не хотелось об этом вспоминать. Для Мэри и Эда все было не так уж и плохо, их ведь там не было. Но они были нашими друзьями, и часть вины легла и на них. Они обо всем знали и хранили тайну вместе с нами.
– Отец и Эд как-то раз случайно встретились, – сказал я. – Давно. Я при этом присутствовал. Они сделали вид, будто никогда не были знакомы.
– Неудивительно, – ответил Дэвидс. – Не думаю, что ваш отец действительно доверял Эду в том, что тот будет молчать. Хотя так оно и было.
– Вы знали, что он умер?
– Нет, пока вы не сказали, – ответил он. – Насчет Мэри – знал. Я не думал, что они придут за Эдом. Его ведь там даже не было.
За окном проехала машина, и Дэвидс резко повернул голову, дожидаясь, пока звук мотора не стихнет. Мне никогда прежде не доводилось видеть человека, который настолько бы ожидал худшего прямо у себя за дверью.
– Если вы намеревались держаться порознь, то как получилось, что мои родители перебрались сюда?
– После того как прошло двадцать с лишним лет и ничего не случилось, никто не явился по нашу душу, Дону, видимо, стало казаться, что все закончилось Иногда он оказывался рядом во время деловых поездок и несколько раз бывал у меня в гостях – мы играли в бильярд и разговаривали о прежних временах. До той страшной ночи. О том, как нам когда-то было весело. О том времени, когда мы полагали, что способны изменить мир. Сперва это казалось странным, а потом – будто прошедших лет как и не было. Он привез с собой на уик-энд вашу мать, и в конце концов они решили переехать. Снова собрать старую команду. Снова стать молодыми.
– Тогда как так вышло, что они никогда не рассказывали мне о том, что вы были знакомы раньше?
– Потому что... – Дэвидс вздохнул. – Потому что незадолго до их переезда сюда началось строительство Холлса. Дон об этом узнал и заинтересовался. Ему нужна была работа, и он ее получил. Вскоре ему начало казаться, что происходит нечто странное. Именно после этого он решил, что нам следует снова делать вид, будто мы раньше были незнакомы. Он так и не стал по-настоящему взрослым, Дон, – в отличие от остальных нас. Полагаю, и ваша мать тоже. Для большинства из нас приходит время, когда ты готов смириться с текущим положением дел. Но не для Дона. Стоило подсунуть ему какую-нибудь тайну, и он обязательно старался узнать, в чем она заключается. Он всегда хотел все понять и во всем разобраться.
Я кивнул. Это действительно было так.
– И что же случилось?
– Он попытался выяснить, кто стоит за этим строительством, каковы их намерения. И все больше приходил к убеждению, что это те же самые люди, с которыми он имел дело много лет назад, в Орегоне. Не те же самые, конечно, но намного лучше организованная группа им подобных. Часть какого-то общемирового движения. Некая тайная организация, действующая за кулисами.
Он покачал головой.
– Вы так не думали?
– Не знаю, что я думал. Я просто хотел, чтобы он оставил их в покое. Некоторым приходится слишком дорого платить за истину, Уорд. Иногда истина такова, что ее лучше вообще не знать. Иногда ее лучше не трогать.
– И они его вычислили.
– Они поняли, что кто-то проявляет к ним повышенный интерес. Непосредственно с ним они связать это вряд ли могли, но круг подозреваемых был достаточно ограничен. У Дона начались неприятности, сперва мелкие. Думаю, у них есть свой человек здесь, в городе.
– Да, есть, – кивнул я. – Тот самый, который стрелял в Бобби. Полицейский.
– О господи, – сказал Дэвидс. – Надеюсь, он мертв?
– Что случилось с моими родителями, Гарольд? Что произошло в тот вечер?
– Дон решил, что им нужно уехать, исчезнуть. Рассказать он ничего никому не мог. Даже если бы ему поверили, ему пришлось бы сознаться в убийстве. Но, думаю, он также решил разделаться с ними раз и навсегда. Не знаю, черт побери, каким именно образом он собирался это сделать. Нам четверым в сумме было около двухсот пятидесяти лет. Но... мы планировали инсценировать их смерть, сделать вид, будто их больше нет. Чтобы "соломенные люди" подумали, что все закончилось. Все было тщательно организовано.
У меня перехватило дыхание. Я вспомнил записку, оставленную внутри отцовского кресла, и понял, что он мог закрыть "Движимость", чтобы заставить "соломенных людей" подумать, что с ним покончено, прежде чем снова вернуться и застать их врасплох. Он сделал это, чтобы защитить меня, а не потому, что мне не доверял. И это вовсе не означало, что они...
Дэвидс увидел мое лицо и покачал головой.
– Они добрались до ваших родителей раньше, – сказал он. – За два дня до того, как мы собирались осуществить наш план. Они должны были в воскресенье поехать на озеро Эли, покататься на лодке. Несчастный случай, тела не обнаружены. А потом, в пятницу... вы знаете, что случилось. Они умерли, Уорд. Мне очень жаль. Этого не должно было быть. Но они действительно умерли. И очень скоро, может быть даже сегодня вечером, я тоже умру. И тогда все на самом деле закончится.
– К черту, – сказал Бобби. – Пошли они все...
Он размотал полотенце с руки. Оно пропиталось кровью, но рана больше не кровоточила.
– Я готов. Поедем туда и разделаемся с этими сволочами.
Дэвидс нервно усмехнулся.
– Вам лучше будет остаться здесь.
– Сэр, при всем к вам уважении, я считаю иначе, – сказал Бобби. – За последние пару дней убили всех ваших старых друзей. Если они знали про Ленивого Эда, они наверняка знают и о вас.
Я едва осознавал, о чем они говорят, пытаясь постичь все только что услышанное, пересмотреть все то, что, как мне казалось, я знал о своей семье. И о себе. Дэвидс посмотрел на меня.
– Все это правда, – сказал он. – И я могу это доказать. Подождите минуту, и я докажу.
Он встал и вышел из комнаты.
– Честно говоря, похоже на бред, – сказал Бобби, удостоверившись, что Дэвидс нас не слышит. – И ты в это веришь?
– Почему бы и нет? – ответил я, хотя сам не знал, что думать. – Более или менее все сходится. Да и зачем ему лгать? Он определенно тот самый парень на видео, так что уже тогда он был с ними знаком. Мы знаем, что я не родился в Хантерс-Роке. И не похоже, что он придумал все это прямо сейчас.
Снаружи послышался шум еще одного проезжающего автомобиля. Я уставился в стену, пока перед глазами не поплыли круги.
– Мать звонила мне примерно за неделю до аварии.
– Она на что-нибудь намекала?
– Я с ней не разговаривал. Она оставила сообщение. А я так и не собрался перезвонить. Но обычно она мне не звонила. Если уж кто-то и звонил, так отец, и, как правило, они ждали, когда я сам с ними свяжусь.
– Значит, ты думаешь...
– Я не знаю, что думать, Бобби, и выяснять что-либо уже поздно.
– Так что нам теперь делать?
– Не знаю.
Бобби встал.
– Пойду посмотрю, можно ли раздобыть здесь кофе. Рука начинает чертовски болеть.
Я сидел, прислушиваясь к его удаляющимся по коридору шагам. Какая-то часть моего разума, видимо, невольно хранила надежду, что все, что произошло, начиная с телефонного звонка Мэри, когда я сидел на крыльце в Санта-Барбаре, было ошибкой. Неправдой. Именно она, эта часть, стала причиной странного сна возле бассейна, пытаясь убедить меня, что еще есть смысл куда-то спешить, что еще можно кого-то спасти. Теперь я знал, что это не так и все усилия лишены какого-либо смысла. У отца, конечно, был план – он у него всегда был. Но от него не осталось ничего, кроме найденной мной записки.
Зазвонил мой телефон, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Номер на экране был незнакомым.
– Кто говорит?
– Нина Бейнэм. С вами все в порядке? У вас странный голос.
– Более-менее. Что вам нужно?
У меня сейчас не было никакого желания разговаривать ни о серийных убийцах, ни о чем-либо еще.
– Мы в Дайерсбурге. Где вы находитесь?
– Норт-баттен-драйв, тридцать четыре, – сказал я.
Последовала короткая пауза.
– Можете повторить?
Теперь уже ее голос звучал странно.
– Мне показалось, будто вы сказали – Норт-баттен-драйв, тридцать четыре.
