Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

На кухне сидел Викен и беседовал с типом, открывшим Роару дверь во вторник. Это был Одд Лёккему, сожитель Бергера и владелец квартиры. Роар кивнул в знак того, что узнал, но Лёккему его не заметил.

— Дайте я проверю, правильно ли я запомнил, — сказал Викен. — Вы были в Хамаре, навещали сестру и приехали незадолго до половины восьмого. — Он повернул голову и прервался: — Хорват, возьми патруль и найди машину Бергера. «БМВ Х3». Черный металлик. Она должна быть припаркована где-то в квартале. — Он протянул Роару записку с номером. — Попроси отгородить машину. Криминалисты заберут ее с собой, как только один из них освободится.

Роар вышел в коридор, ступая по оставленному проходу. Он не разговаривал с Викеном с их утренней встречи в гараже. Тогда он наврал, от кого получил сведения. Теперь же по тону инспектора ему показалось, что ложь раскрылась. «Концентрация, Роар, — пробормотал он, — седьмая степень».

Он передал поручение насчет машины констеблю, стоявшему у входной двери. В этот момент через ограждение перешагнула Дженнифер. На ней был белый комбинезон на пару размеров больше, чем нужно. Роар придержал для нее дверь.

— Что у вас для меня сегодня? — спросила она формально и прошла мимо, не дожидаясь ответа.

Когда дверь за ними закрылась, Роар ответил:

— Телезвезда, умер в собственной квартире.

— Об этом знают все, кто смотрел сегодня телевизор.

Роар добавил:

— Был обнаружен полтора часа назад с использованным шприцем. Похоже, героин.

Он поднялся за ней по лестнице. Пахло ее обычными духами, но сегодня она явно прыснула на себя лишнего. Ему они никогда не нравились, отметил вдруг он.

На кухне Викен уже отпустил Лёккему. Дженнифер заглянула туда, деловито поздоровалась с инспектором, потом повернулась к Роару — тот смотрел в другую сторону.

— Я проверил информацию по Хамару, — сказал Викен довольно нахально. — Похоже, он действительно провел день там. Продолжим с ним завтра. Я попросил его переночевать сегодня в гостинице. Здесь ему спокойствие не светит.

— В гостинице тоже, — прокомментировал Роар, кивнув в сторону входной двери. — Акулы ждут корма.

Викен скорчил гримасу:

— Добро пожаловать.

Тщедушная фигурка Лёккему проскользнула в коридор, они услышали, как защелкнулась дверь.

— Несчастный случай или самоубийство, — подытожил Роар.

— Или кто-то здесь был и помог ему, — прервал его Викен. — По сведениям сожителя, Лёккему, у Бергера кто-то был в гостях весь вечер. Он показал мне сообщение, подтверждающее это. Получено за пару часов до его возвращения.

Из машины Роар успел позвонить в студию в Нюдалене.

— Бергер послал письмо своему продюсеру за полчаса до того, как его обнаружили, — сообщил он. — В этом письме он просил зачитать обращение по телевизору. — Он достал блокнот и прочитал: — «Я уехал и больше не вернусь. Сожаления бесполезны, прощение бессмысленно. Точка есть точка. После нее — ничего».

— Это все? — Викен проявил меньше интереса, чем рассчитывал Роар.

— Письмо отправлено также в центральные газеты и на Центральный канал. Его можно расценить как форму признания. Он же планировал разоблачение перед включенной камерой.

— И ты думаешь, целью было это письмо? — проворчал Викен. — Этот человек жил за счет внимания и вдруг решил закончить свои шоу какой-то писулькой, да еще зачитанной другими? — Он покачал головой. — Редакторы студии должны знать предполагаемое содержание сегодняшней передачи.

— Там нам не очень-то помогут, — ответил Роар. — На передачу пригласили пару гостей, но всем остальным распоряжался Бергер. Он обожал импровизировать и не позволял другим заранее что-то за него решать. Правда, продюсер признается, что Бергер собирался говорить о собственной смерти.

Викен встал.

— Тому, кто пытается убедить меня, что мы наблюдаем самоубийство раскаявшегося убийцы, придется серьезно потрудиться, — сказал он твердо. — Займись соседями — и здесь, и в соседних подъездах. Были ли у Бергера гости, видел ли кто-нибудь входящих и выходящих.

Он уже собирался уйти, но передумал, прикрыл дверь.

— И еще, — сказал он, глядя прямо в лицо Роару. — Я не лезу в твои дела в неслужебное время.

Роар покосился на него, опустил глаза.

— С кем ты проводишь время — дело личное. Но пока мы работаем в команде, мы зависим от взаимного доверия, это ты отлично знаешь.

Роар мог сделать вид, что не понимает, куда метит Викен. Но вдруг он почувствовал злость, какой давно не испытывал. Открой он сейчас рот, он выплеснул бы ее прямо в лицо инспектору. Он предпочел промолчать.

— Когда ты сообщаешь мне, с кем говорил и от кого получил информацию, это должно соответствовать действительности. Если я не могу принять ее как данность, это бесполезно.

Викен вышел, закрыв за собой дверь и предоставив Роару гадать, что же именно бесполезно.

Соседи не особенно помогли. Пожилая дама этажом выше выпускала кошку, и ей показалось, что хлопнула дверь. Времени было около половины восьмого, что соответствовало показаниям Одда Лёккему о времени его возвращения. Вполне ожидаемо, что у соседей Бергера многое накопилось на сердце. Эти мнения порадовали бы редактора отдела читательской почты в газете, но для следствия не имели никакой ценности.

Около половины одиннадцатого Роар закончил. Он не стал возвращаться в квартиру Бергера, не хотел встречаться с Дженнифер, которая наверняка там еще работала. По дороге к машине он застал двух криминалистов, все еще обследующих черный «БМВ», очевидно принадлежавший Бергеру.

Он перешел улицу:

— Уже приступили?

— Предварительный осмотр. Заберем ее для тщательной проверки.

— Есть что-нибудь вкусненькое для голодных оперов?

Расслабленная усмешка со стороны криминалиста:

— Чего вы ждете? Заряженного револьвера? Окровавленного ножа?

Роар усмехнулся в ответ. Он стоял под дождем и все никак не мог отделаться от бесцеремонного выпада Викена.

Криминалист открыл багажник:

— Мы кое-что нашли. Не знаю, насколько интересно.

Он приподнял войлок, покрывавший дно багажника. Там что-то лежало, у спинки сиденья. Роар схватил фонарик и посветил. Обнаружил кольцо.

Криминалист протянул ему пластиковые перчатки. Надев их, Роар залез в багажник, достал кольцо и поднял к свету. Это было обручальное кольцо с гравировкой.

— «Тридцать-пять-пятьдесят один, — прочел он. — Твой Оге».

33

Пятница, 9 января

Дженнифер Плотерюд за годы работы вскрыла бесчисленное количество трупов. Но по нескольким причинам она была уверена, что ожидающая ее работа запомнится. Поздним вечером накануне она закончила наружный осмотр и взяла необходимые анализы крови, волос на голове и половых органах, остатков спермы, слюны и грязи под ногтями. Она позвонила Лейфу и договорилась, где провести необходимые надрезы. Санитар был старым кропотливым работягой, всегда точно выполнявшим все, о чем его просили, и, когда Дженнифер включила свет в прозекторской без четырнадцати минут семь, она обнаружила, что отверстия на трупе, лежавшем на стальном столе, уже сделаны, а череп аккуратно трепанирован.

В первые минуты она составила план работы. Затем достала контейнеры для забора гноя, пробирки и дополнительные зонды. Аспирантка должна была прийти в десять минут девятого. Она была матерью-одиночкой и нуждалась в работе без изнурительных ночных дежурств, и, вообще, ее отношение к судебной медицине не отличалось страстью. По счастью, она ловко обращалась с оборудованием для тонкой хирургии, и это перевешивало недостаточную заинтересованность профессией. Однако у нее была тяга все комментировать, и первое, что она сделала, — выразила радостный ужас оттого, что огромное бледно-желтое тело, заполнявшее собой стальной стол, принадлежало человеку, которого она несчетное количество раз видела этой осенью по телевизору.

— Разве это тело теперь кому-нибудь принадлежит? — ответила Дженнифер с некоторым презрением. Она не выносила болтовни во время вскрытия.

Аспирантка поняла намек и заткнулась.

Несколько часов обе женщины работали напряженно и сосредоточенно, разбирая тело Элиаса Бергера. Головной мозг отделили от спинного и достали из черепной коробки. Поверхность его была тщательно исследована, но никаких существенных находок не обнаружилось. Как и ожидалось, после осмотра не было выявлено никаких следов серьезных механических повреждений или мальформаций кровеносных сосудов. Дженнифер решила, что ткани мозга следует закрепить формальдегидом для более тщательного обследования.

Около десяти заглянул Корн. Он вернулся в то же утро из длительного путешествия и, хотя еще был в отпуске до конца выходных, отправился прямо из аэропорта в институт, узнав утренние новости.