Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль
Войдя вместе со всеми в лифт, чтобы спуститься в лабораторию, Романо снова испытал запоздалое раскаяние. Неужели, сохранив этот манускрипт, он положил начало цепи событий, которых опасался отец Кристофоро, первым заваривший всю эту кашу?
100
Лаборатория произвела на Романо гораздо большее впечатление, чем конференц-зал. После беглого ее осмотра он готов был с радостью признать, что налоговые средства израсходованы здесь на новые технологии, а не на декор интерьера.
Выделив для экспертизы фрагмент рукописи, лаборант перенес его изображение на огромный жидкокристаллический монитор и стал увеличивать разрешение. На клейкой текстуре папируса стали заметны небольшие, беспорядочно разбросанные темные точки.
— Не думаю, чтобы они были растительного происхождения, — прокомментировал Лэндис. — Может быть, это остатки чернил. Мэтт, измените угол падения света при сканировании. Проверьте, нет ли вдавлений от пишущего инструмента в месте скопления этих частиц.
Пять голов сдвинулись у настенного монитора высокого разрешения. Лаборант тремя пальцами легонько поглаживал большой трекболл, медленно выделяя курсором интересующую их область. Затем он набрал команду на клавиатуре, программа выполнила заданную операцию — и вместо неровной текстуры папируса на экране возникло трехмерное изображение гладкой страницы с ясно видимыми темными выемками — прежними непонятными точками на рукописи. Поля страницы тем не менее были свободны от всяких шероховатостей.
Лэндис вынул из нагрудного кармана очки и приблизился к монитору, внимательно изучая изображение. Из-за толстых линз морщинки вокруг его глаз стали еще заметнее.
— Мэтт, отсканируйте таким же образом смежный с этим фрагмент и распечатайте нам результат. Смею высказать предположение, что этот свиток ранее содержал совершенно другую запись. По распечатке соседнего фрагмента мы сможем лучше судить, какого рода был прежний текст. — Обернувшись к Романо, Лэндис добавил: — Если и вправду здесь обнаружится хоть малейшее подобие текста, вам с Мэттом придется покорпеть над ним, разбирая каждую букву. — Он с сомнением покачал головой: — Подобный проект может растянуться неизвестно насколько и закончиться ничем.
— Мы не станем пускаться в такие крайности, — успокоил его Романо.
— Я не понимаю… Как же мы установим, когда сделана изначальная запись? — В голосе Лэндиса сквозила недоверчивость. — Определить, что нынешний текст является подлогом, можно лишь расшифровкой предыдущего, то есть извлечением из него информации на предмет описываемых в нем событий.
— Стиль письма сам по себе — такая же информация, — заметил ему Романо. — Немецкий институт элементарных эпистемологических изысканий в Падерборне разработал чрезвычайно действенные аналитические методики датировки древних манускриптов, опирающиеся на сверхточный анализ стилей письма.
Лэндис уже не скрывал своего скептицизма.
— О каком сверхточном анализе может идти речь, если вы еще не прочитали сам текст?
— Внимание в первую очередь обращают на стиль написания, который для разных периодов разный, — пояснил Романо. — Унциальное письмо, состоящее только из заглавных греческих букв, использовалось в эпоху Христа — вплоть до девятого-десятого веков. Минускул, включающий и прописные, и строчные греческие литеры, вошел в обращение в девятом веке.
Мэтт подошел к принтеру, вынул из него пачку листов и аккуратно разложил их на столе.
— Мне кажется, результаты получились более чем очевидные, — сообщил лаборант.
Лэндис сдвинул очки на кончик носа и внимательно просмотрел череду распечаток.
— Я не очень понимаю, что это за загогулины, — произнес он, — но, по-моему, здесь есть и заглавные, и строчные буквы. Воодушевленный этим заявлением Романо тоже придвинулся к столу и стал рассматривать значки на бумаге. Затем он вынул блокнот, что-то себе пометил и принялся вторично изучать буквы. После третьей попытки он с удовлетворенным видом обернулся к Лэндису и Катлеру:
— Большего увеличения не требуется — я и так смог разобрать некоторые из греческих символов. Без всякого сомнения, это минускульное письмо, которое до девятого века не применялось. Следовательно, все написанное сверху датируется еще более поздним периодом.
— И даже малейшая возможность ошибки исключается? — уточнила Бритт.
— Лично я ее не допускаю, — ответил Романо. — Этот тип шрифта совершенно точно не встречается в документах эпохи Христа. Если даже исследователи, определявшие время появления минускула, ошиблись на столетие или два, это в любом случае произошло гораздо, гораздо позднее сроков жизни предполагаемого брата Иисуса.
— Что ж, нам остается только признать правоту отца Кристофоро, — заключила Бритт. — Теперь, надеюсь, христианству не грозит полная переоценка устоев.
— Простите, я не совсем понимаю, — заинтересовался Катлер.
— Он считал, что философские принципы, на которых на протяжении сотен лет — даже почти тысячи! — зиждился «Rex Deus», изначально являлись ложными. — Хэймар указала на манускрипт: — Этот мошеннический документ показывает, что он ничуть не ошибался.
— Остается еще немало животрепещущих вопросов, на которые, думается, мы никогда не сможем ответить, — добавил Романо. — На чем в действительности зиждились «Rex Deus» и его Ближний Круг, названный Le Serpent Rouge? «Rex Deus» предпринимал чрезвычайные меры для сохранения родословной — но чьей, вот вопрос! Что в их верованиях опирается на факты, а что является вымыслом? Поскольку отец Кристофоро уничтожил не только всех посвященных в это дело, но и крипту со зримыми свидетельствами его существования, нам, вероятно, никогда не добраться до сути.
— Одну вещь вам все же удалось вдолбить мне в голову, — заметила ему Хэймар. — Мы думаем, что все уже поняли и распознали, но при более внимательном подходе оказывается, что не так и много.
— Это вовсе не моя заслуга, а скорее результат испытаний, свалившихся на нас за последние дни. Многое из того, что мы принимаем за действительность, основано на нашем ее восприятии и является лишь неточной интерпретацией истины.
— Наверное, «RexDeus» можно считать первыми в мире пиарщиками, — пошутил Чарли.
Все засмеялись.
— Чарли, боюсь, само это понятие имело хождение уже на заре человечества, — сказал Романо. — Разум у людей устроен так, что всегда стремится представлять все к своей наилучшей выгоде. Однако не забудь, что пиарить что-либо надо все же на основе некоторого подобия истины.
— Но разве вера не константа сама по себе? — вмешалась Карлота. — Вы постоянно нам напоминаете: что бы ни случилось, что бы ни наговорили какие угодно пиарщики, человек в результате все равно обращается к Богу.
— Аминь, — улыбнулся Романо. — Согласен, последние несколько дней стали для меня серьезным испытанием веры.
Он проникся гордостью за своих ассистентов, за их умение подойти ко всему критически и за смелость перед новыми испытаниями. Вдвоем они уже составляли превосходный исследовательский коллектив, и священник с грустью напомнил себе, что по выходе из университета их по отдельности переманят к себе разные фирмы или учебные заведения, и каждый пойдет своей дорогой. Впрочем, не важно, где они в конце концов окажутся: хотелось надеяться, что на Чарли найдется другая Карлота, а на Карлоту — свой Чарли. В этот момент в лабораторию вошел Донахью:
— Простите, что вмешиваюсь в обсуждение, но вам, наверное, будет интересно это узнать. Отец-магистр ордена иезуитов только что сделал официальное заявление по поводу отца Кристофоро, который, как выяснилось, испытывал сильнейший психический стресс. Его состояние прогрессировало, пока не превратилось в фобию по отношению к пяти из европейских бизнесменов и некоторым его духовным собратьям. Все эти люди, по мнению отца Кристофоро, являлись угрозой для церкви, но его умозаключения проистекали из его собственных заблуждений, а вовсе не фактов. О Христовой родословной в заявлении ничего не говорится. А из Интерпола мы сейчас получили подтверждение имен погибших во время взрыва. — Он подал Катлеру распечатку: — Официальных сведений об организации под названием «Rex Deus» Интерпол не обнаружил. Эти пятеро — заметные личности в европейской финансовой структуре; они — главы крупнейших банков во Франции, Шотландии, Германии и Англии. К ним примыкает русский аристократ и богатейший землевладелец.
На мысли Романо вдруг набежало облачко: его отец переехал из Италии в США, чтобы организовать там филиал германского банка, а в Англии у него был близкий приятель и компаньон.
— Могу я взглянуть на список? — попросил он.
— Разрешение на публикацию есть? — справился Катлер у Донахью.
