Берег. Территория любви - Юлия Крынская
— Я не хочу доверять тебя чужим рукам.
— Но на мне ничего нет.
— Дорогая, я видел тебя даже изнутри. Поверь, ты меня ничем не удивишь, лишь порадуешь глаз.
Юля подняла руки и, задев трубку, торчащую из отверстия над грудью, вскрикнула:
— А это еще что такое?
— Не трогай, скоро сниму! — предупредил ее движение Эдвард, стянул одеяло и повернул Юлю набок.
— Чувствую себя собакой Павлова. Спасибо, что ноги не отрезал.
— Не ворчи. Стоило бы укоротить вместе с языком, — Эдвард хлопком воткнул иглу в ее бедро и сделал уколы.
— Теперь обработаем спину, — он достал из кармана бальзам, приготовленный по собственному рецепту, опустил пальцы в густой, масляный крем и медленно, касаясь каждого Юлиного позвонка, провел рукой по ее спине. Он залюбовался контурами гибкого тела с заострившимся плечом: «Как же было близко счастье в тот день, но я колебался… Я считал себя должным оттолкнуть тебя, внезапность случая меня смутила. До сих пор мне снится изящный силуэт, просвечивающий из-под тонкого халата в солнечных лучах сентябрьского утра. Как же меня к тебе влечет, странная моя девочка». Пальцы скользили туда и обратно по атласной коже, ощущая исходящий от нее трепет.
— Раны уже неплохо затянулись, спину нам удалось спасти.
— На теле все заживает быстрее, — проговорила она вполголоса.
Эдвард наложил свежую повязку и укрыл Юлю одеялом.
— Останешься на боку?
— Да. Очень спать хочется.
— Сказать Роберту, чтобы пришел позже.
— Ты издеваешься?
Эдвард вздохнул.
— Если только чуть-чуть, — он подошел к двери и толкнул ее плечом. — Входи, Ромео.
Слезы навернулись у нее на глаза, когда Роберт присел около ее постели. Рядом с ним, пышущим здоровьем и похожим на звезду Голливуда, она казалась себе разбитой калекой. От него пахло дорогим парфюмом, бабл гам и немного виски.
— Роберт, ты побудь со мной сегодня, — ее голос задрожал. — А потом не приходи, пока не поправлюсь. Я тебя очень прошу.
Он ошеломленно взглянул на нее:
— Что ты несешь? А как же слова: «в болезни и здравии, богатстве и бедности»? — от звуков любимого голоса у нее защемило сердце.
— Я не хочу, чтобы ты меня видел такой.
— А что с тобой не так? — Роберт провел тыльной стороной ладони по ее щеке. — Я тосковал по тебе. Вспоминал этот непокорный взгляд зеленых, как тропики Амазонки, глаз, улыбку мягких, вкусных губ, атласную кожу на скулах, будто вылепленных самим Создателем.
Он смотрел на нее странным взглядом. Так в фильмах герой-любовник устремляет взор на свою возлюбленную и миллионы женщин замирают у экрана, мечтая оказаться на ее месте.
— Мне нужно зеркало? — потребовала Юля. — У тебя есть?
— Знаешь, не захватил. А так обычно не выхожу без него из дома, — развел Роберт руками.
— Тогда прекрати свои льстивые речи. Я врач и, поверь, догадываюсь, как выглядит выходец с того света.
— Ах, ты все-таки врач? Окей, давай тогда отставим сантименты в сторону и проведем разбор полетов. Зачем пустила этого мудака в номер?
— В глазок двери Сергей сунул букет роз, я подумала, что это ты.
— Допустим. До сих пор не понимаю, как он тебя так быстро вычислил…
— В разговоре с мамой по телефону я обмолвилась, что мы остановились в «Белом олеандре», а Сергей установил прослушку. Так что он и о тебе узнал раньше, чем мы предполагали, только вот не рассчитал, что ты сможешь справиться с Эдиком.
Роберт задумчиво потер подбородок.
— Самурай оказался прав. Эх, если бы ты продержалась чуть дольше в номере, мы бы успели прийти на помощь. Тебе сильно там досталось?
— Ну я ему тоже профиль подправила, — усмехнулась Юля.
— Так это действительно его кровь была повсюду? — У Роберта вытянулось лицо.
— Что значит, действительно?
Он замялся:
— Э-э… Виктор предположил.
— На удивление проницательный мужчина, — процедила Юля сквозь зубы.
— Так почему тогда ты согласилась ехать с Сергеем.
— Он сказал, что на ваших машинах стоит взрывчатка, дальше могу не продолжать?
Роберт выругался по-английски.
— Нам повезло, что он находился в разработке у ФСБ не первый день. Сами бы мы тебя не вытащили после твоих изящных фуэте на столе. Вот что ты устроила в клубе? — он прошелся по палате и ткнул пальцем в ее сторону. — То, что ты оказалась здесь, результат твоей самодеятельности!
Юля тяжело вздохнула, и резкая боль сдавила ей грудь.
— Я привыкла действовать сама по себе. И закроем этот вопрос!
— Нет, моя дорогая! — Роберт облокотился на спинку ее кровати, и его безупречные белые зубы обнажились в хищной улыбке. — Вредные привычки остаются в России, а со мной в Лондон летит скромная и трепетная лань.
— Ты что, уже кому-то другому сделал предложение? — самообладание затрещало по швам. — Не выкручивай мне руки! Я такая какая есть.
— Тсс… Спокойно, — улыбка сползла с лица Роберта. Он сел рядом, взял ее руку и поднес к губам. — Все хорошо.
«Лучше бы он продолжал меня ругать. Жалость — худшее из зол!» — слезы ручьями побежали по щекам. Роберт вскочил, снова сел.
— Ты чего? Успокойся. Да что с тобой? — он схватил полотенце со спинки стула и принялся утирать ей слезы.
Вошла медсестра с металлическим лотком в руках.
— Молодой человек, вам лучше уйти, больной нельзя волноваться, — с порога заявила она.
Юля почувствовала себя виноватой.
— Не гоните его! Я больше не буду плакать, честно. И не нужно пока уколов.
— У меня инструкция… Ладно, только не волнуйтесь.
— Я ей не позволю, — Роберт посмотрел на медсестру взглядом провинившегося школьника, и она, покачав головой, вышла из палаты. Уголки его губ нервно дернулись. — Сейчас отцу доложит. Лишь бы пропуск не отобрали.
— Прости мою слабость, — Юля нахмурила лоб. Боль, как назло, будто вспомнила о ней и вернулась в тело. — Я читала, что мужчины боятся женских слез, но не смогла удержаться.
— Ты извиняешься за слезы? — он вновь присел рядом и прижал ее ладонь к своей щеке. — Мужчины, и те плачут. Ты бы знала, сколько их выплакал я. Почти неделю отец не пускал меня в больницу. А сегодня утром я рыдал как мальчишка, когда увидел тебя после операции без сознания, опутанную датчиками, худенькую, бледную, похожую на заблудившуюся в мирах инопланетянку.
Юля улыбнулась и попыталась повернуться на спину. Мучительная боль тысячами иголок пронзила ее под лопатку, и она вскрикнула.
— Подожди, — Роберт помог ей и вернулся на место.
— Знаешь, у нас в России очень любят число три. А я за последний месяц уже третий раз прихожу в себя
