Джой Филдинг - Не делись со мной секретами
Она увидела его сразу, как только повернула на улицу Орчад.
Он спускался с лестницы парадного подъезда ее дома, подняв от холода воротник своей кожаной куртки. Она остановилась, не зная, продолжать ли идти вперед или же развернуться и поскорее удалиться в другую сторону. В списке приоритетов на первом месте при обнаружении опасности стояла необходимость убегать, так ее учили. Для большинства женщин это выражалось именно в том, что они так и поступали.
Но она не побежала. Она просто стояла на тротуаре и ждала, пока он повернется и увидит ее, стояла, когда он подходил к ней, стояла, когда он дотронулся до нее и заключил в свои объятия.
– Нам надо поговорить, – сказал Адам.
* * *– Я вырос в Спрингфилде, – говорил он, наклонившись над небольшим столиком в итальянском ресторанчике, где они провели вместе свой первый вечер. Было рано, и в ресторанчике почти никого не было. Карла топталась поблизости, но не подходила к ним, как будто понимала, что им надо кое-что обсудить, прежде чем они смогут помыслить о еде. – Кажется, что я уже сказал вам, что я единственный ребенок в семье, – продолжал Адам. – Моя семья довольно обеспеченная. Отец мой – психиатр, – подчеркнул он и тихо засмеялся. – Поэтому вы были недалеки от истины, когда спросили, не поменял ли я психиатрию на торговлю обувью. Думаю, что кое-что переходит по наследству с генами.
Моя мать – художественный консультант. У нее процветающее небольшое дело, которым она занимается, оставаясь дома. Им принадлежит очень большой дом, обставленный дорогостоящей антикварной мебелью и, следует добавить, украшенный современными произведениями живописи. Я вырос в роскоши, в уверенности, что буду пользоваться всем лучшим, что предлагает нам жизнь. Я считал, что имею право на это.
Он замолчал. Джесс наблюдала, как он потирал руки, лежавшие на столике.
– Все мне давалось очень легко: школа, отметки, девочки. Я так или иначе получал все, чего хотел. И в течение длительного времени я хотел заполучить девушку по имени Сьюзен Каннингэм. Красивая и пользовавшаяся успехом у мальчиков, такая же избалованная, как и я. Фамилия ее отца, Х.Р. Каннингэм, вам должна о чем-то говорить, если вы хоть что-нибудь знаете о строительном бизнесе.
Джесс покачала головой, сосредоточив свое внимание на губах говорившего Адама.
– Как бы там ни было, я хотел заполучить ее, и мне это удалось: я женился. Само собой понятно, поскольку мы уже развелись, что наш брак оказался не из счастливых. У нас ничего не было общего, если не считать обоюдного желания любоваться на себя в зеркало. Ну что можно еще сказать? Мы с ней были поглощены своими собственными личными делами, и оба думали, что любой наш шаг заслуживал аплодисментов. Когда мы не получали этого, то начинали дуться, скандалить и вообще омрачать друг другу жизнь. Наш единственный правильный поступок – это Бет.
Джесс перевела взгляд с губ Адама на его глаза, но он тут же отвел свой взгляд в сторону.
– Бет?
– Так зовут нашу дочь.
– У вас есть дочка? Вы сказали...
– Помню, что я сказал. Сказал неправду.
– Продолжайте, – мягко сказала Джесс, сдерживая дыхание.
– Бет родилась через несколько лет после нашей свадьбы, на редкость очаровательное создание. Она была похожа на китайскую куколку, на одну из тех фарфоровых статуэток, которые так прекрасны и хрупки, что просто страшно притрагиваться к ним. Вот. – Дрожащими пальцами он порылся в Кошельке и извлек из него небольшую цветную фотографию белокурой улыбающейся девочки в белой рубашечке и ярко-красном комбинезончике.
– Славненькая, – согласилась Джесс, пытаясь своей рукой унять дрожь его руки.
– Она умерла, – печально произнес Адам, кладя фотографию обратно в бумажник и засовывая его в задний карман джинсов.
– Что? О Господи! Как? Когда?
Адам посмотрел на Джесс невидящим взглядом. Когда он опять заговорил, его голос звучал напряженно, казался долетавшим откуда-то издалека.
– Ей исполнилось шесть лет. Моя супружеская жизнь фактически прекратилась. Сьюзен уверяла, что я женился не на ней, а на своей работе. А я утверждал, что женат на ней. Мы оба твердили, что недостаточно уделяли времени и внимания дочери. И оба были правы.
Так вот, мой отец заметил, что у нас что-то не так, и посоветовал обратиться за помощью к специалистам по семье. Мы на какое-то время воспользовались этим советом, но поняли, что сердце у нас к этому не лежит. Ее родители отнеслись к нашим неладам иначе. Вместо лечения они предпочли купить нам билеты для увесели-, тельной поездки на пароходе на Багамские острова. Они думали, что если мы проведем несколько недель одни, может быть, нам удастся преодолеть разногласия, притереться друг к другу. Они предложили позаботиться о Бет, оставить ее у себя. Мы согласились, какого дьявола, почему бы и нет?
Бет не хотела отпускать нас. Дети чувствуют, когда что-то не так, и, полагаю, она боялась, что если мы уедем, то один из нас может не вернуться, не знаю. – Несколько минут он смотрел на дверь, ничего не говоря. – В общем, она начала капризничать и раздражаться, жаловаться на боли в животе. А в то утро, когда мы уезжали, она сказала, что у нее заболела шея. Мы не обратили на это особого внимания. В те дни она постоянно жаловалась то на одно, то на другое. Мы просто решили, что таким образом она старается удержать нас дома. Мы измерили ей температуру, она у нее была нормальная, и родители Сьюзен заверили нас, что они хорошо будут за ней смотреть, будут возить ее к доктору при первых же признаках недомогания. Поэтому мы отправились в морское путешествие.
В первую же ночь без нас ее немного лихорадило. Родители Сьюзен вызвали врача, который рекомендовал дать Бет пару детских таблеток тилентола, а утром, если ей не станет лучше, привезти к нему в клинику. Но уже в середине ночи ее температура подскочила до ста пяти градусов по Фаренгейту и она начала бредить. Мой тесть завернул ее в одеяла и повез в больницу. Но было уже поздно. Она умерла до наступления утра.
– Менингит, – сказал Адам, отвечая на вопрос во взгляде Джесс.
– Господи, как ужасно!
– Они позвонили нам на корабль, и мы тут же вернулись домой. Но, конечно, для нас дома уже не было. Исчезла единственная связь, которая удерживала нас друг с другом. Мы пробовали лечиться у психотерапевтов, но из этого ничего не вышло: мы были слишком разгневаны друг на друга. Честно говоря, мы и не хотели, чтобы у нас что-то наладилось. Мы хотели лишь обвинять друг друга. Хотели свалить на кого-то свою вину.
Я подумывал о том, чтобы подать на доктора в суд. Даже хотел подать в суд на родственников. Но вместо этого подал на развод. А потом все бросил и уехал оттуда. Оставил работу, ушел из родного дома, бросил все. Когда теряешь ребенка, то ничего не жалко. Поэтому, я снялся с насиженного места. Приехал в большой город, нанялся продавцом мужских галстуков в компании «Карсон, Пири, Скотт». Потом перешел в магазин дамской обуви, вот и вся история.
Он перевел взгляд с Джесс на дверь, потом на стол и опять на Джесс.
– Мне встречалось много женщин, но я ни с кем не связывал себя. Просто флиртовал, забавлялся. Продал массу обуви. Но меня нельзя было затянуть в новые серьезные отношения. Нет. Кому нужна такая головная боль?
И вот вы вошли в магазин и колотили каблуком туфли по своей ладони с таким остервенением, что были недалеки от того, чтобы сломать каблук или поранить себе руку. Я посмотрел на вас, заглянул вам в глаза и сказал себе: вот человек, который перенес такую же трагедию, как и ты сам.
Джесс почувствовала, как на ее глаза навертываются слезы, и тут же отвернулась.
– Я не собирался звонить вам, – продолжал он, и звук его голоса опять заставил ее посмотреть на него. – Я совершенно не хотел вникать в проблемы еще кого-то, хотя, кто знает, может быть, интуитивно я стремился как раз к этому. Отец мой, вероятно, выскажется именно в этом духе. Может быть, просто пришло время, не знаю. Но когда привезли эти дурацкие сапоги, я понял, что должен вновь повидать вас. Поэтому я позвонил и попросил вас выйти, хотя убеждал сам себя в том, что это будет одноразовое свидание. Конечно, у меня не было намерения звонить вам снова.
Но меня тянуло к дверям вашего дома.
Я думал о вас всю минувшую неделю, и, хотя вы мне запретили приходить к вам снова, я не смог не увидеть вас и не продал ни одной пары этой проклятой обуви...
Джесс почувствовала, что она смеется сквозь слезы.
– А ваши родители? – спросила она.
– Я их не видел с тех пор, как уехал из Спрингфилда.
– Вероятно, вы это глубоко переживаете.
Он удивленно взглянул на Джесс.
– Большинство других людей сказали бы, что это явилось тяжелым испытанием для родителей. Но вы правы, я тоже это глубоко переживаю, – признался он.
– Тогда почему вы так поступили?
– Думаю, я просто не знал, как держать себя с ними, – ответил он. – Они стараются отнестись ко мне с пониманием, дать мне нужные время и свободу действия. Но вы правы, думаю, что дальше так вести себя не стоит. Просто к чему-то привыкаешь. Иногда появляются опасные привычки.
