Джонатан Келлерман - Доктор Смерть
— Как вы считаете, он представляет опасность для себя и окружающих? В этом случае, я устрою так, чтобы его задержали на семьдесят два часа.
— Возможно, и представляет, но только я вам тут не помощник. Если хотите, ищите кого-нибудь другого.
Адвокат провел ладонью по столу.
— Понимаю, конфликт интересов.
Еще один.
— Кстати, — продолжал Сейфер, — давайте поговорим о детективе Стерджисе. Знаю, мы уже об этом говорили. Пожалуйста, не обижайтесь, но я считаю, что то, чему вы были свидетелем сегодня, не должно повториться.
— Разумеется.
— Хорошо. Мы об этом позаботимся. И снова я приношу вам свои извинения. Теперь насчет Стейси. Вы согласны, что ей лучше временно побыть в другом месте? Хотя бы эту ночь?
— Вы можете что-нибудь предложить?
— Я могу пригласить ее к себе домой. Я живу в Хэнкок-Парк. Места свободного у меня предостаточно, жена отнесется к этому нормально. Ей не привыкать развлекать гостей.
— Клиентов?
— В том числе и клиентов. Она человек очень общительный. Послезавтра у нас суббота, священный день отдохновения. Стейси узнает много интересного о том, как отмечают этот день иудеи. Ну что, я звоню миссис Сейфер?
— Если вы уговорите Стейси.
— Надеюсь, уговорю, — заверил меня Сейфер. — Она мне кажется очень рассудительной девушкой. Вполне возможно, единственный здравомыслящий человек в этом музее психопатологии.
Он пошел наверх, а я остался сидеть на кухне, растирая подбородок. Размышляя о буйной выходке Эрика.
Прощение — это все.
А Ричард не простил, и теперь за это расплачивается. Отец и сын, две бочки с порохом, но мне нет до них дела. Нет до тех пор, пока это не влияет на Стейси. Я должен сосредоточиться на Стейси.
Сейфер прав, ее нужно увезти отсюда. Одну-две ночи она проведет у него дома, ну а дальше...
Вернулся Сейфер.
— Я уговорил Стейси, она собирает вещи. Надо пойти предупредить Ричарда.
Я пошел вместе с ним. Уборка в гостиной в основном была завершена: мусор и осколки сметены в кучки, щетки прислонены к стене.
Ричард и Эрик сидели на полу, прислонившись к дивану. Ричард обнимал сына за плечо. Эрик уронил голову отцу на грудь. Его глаза были закрыты, лицо опухло от слез.
Скульптура «Плач богоматери» в Палисейдз.
Ричард выглядел совсем другим. Его лицо не было ни бледным, ни раскрасневшимся. Он казался отрешенным, сломленным, доведенным до предела и сорвавшимся в пропасть.
Меня с Сейфером Ричард заметил только тогда, когда мы подошли совсем близко. Медленно повернувшись к нам, он крепче прижал к себе сына. Тело Эрика обмякло. Глаза оставались закрытыми.
— Он устал, — прошептал Ричард. — Я отнесу его в кровать. Я так делал, пока он был маленьким. Укладывал его спать и рассказывал сказки.
Сейфер вздрогнул. Вспомнил собственного сына?
— Хорошо, — сказал он. — Займитесь им. Я увожу Стейси к себе домой.
Ричард поднял бровь.
— К вам? Зачем?
— Так будет лучше, Ричард. Обещаю заботиться о ней. Завтра утром я отвезу ее в школу, и выходные она проведет с нами. Или со своими друзьями — как захочет.
Только не с Маниту, подумал я.
— Она сама захотела уехать? — спросил Ричард.
— Я ей предложил, она согласилась, — ответил Сейфер.
Облизав губы, Ричард повернулся ко мне.
Я кивнул.
— Ладно, — согласился он. — Попросите ее перед отъездом заглянуть ко мне. Я ее поцелую на прощание.
Глава 29
Прижимая к подбородку компресс, я поднялся по лестнице. Стейси сидела на кровати у себя в комнате. Ее голос прозвучал едва слышно.
— Я устала. Пожалуйста, не заставляйте меня говорить.
Посидев с ней немного, я вернулся на кухню. Там Джо Сейфер разговаривал по телефону, облокотившись на стол рядом со сверкающей черной кофеваркой из Германии. Отыскав в одном из холодильников банку растворимого кофе, я насыпал себе дозу, которой хватило бы на шесть чашек. Усевшись в углу, я под звуки монотонного голоса адвоката стал размышлять о том, что значит вина и покаяние для Эрика. Сейфер, не переставая говорить, вышел в коридор. Я допил кофе в одиночестве. Через некоторое время раздался звонок в дверь, и Сейфер вернулся на кухню в сопровождении рослого широкоплечего молодого парня со светлыми вьющимися волосами, держащего в руке чемоданчик.
— Это Байрон. Он останется здесь на ночь.
Подмигнув, Байрон занялся изучением кухонной техники. На нем были синяя клетчатая рубашка, брюки цвета хаки и штиблеты. Вместо глаз у него были узкие щелочки, а мышцы лица казались парализованными. Когда мы обменялись рукопожатием, мне показалось, что рука Байрона вырезана из куска кости. Сейфер ушел наверх. Воцарилось молчание.
Из гостиной не доносилось ни звука. Во всем доме царила зловещая тишина. Наконец на втором этаже послышались шаги, и через минуту Стейси вошла на кухню в сопровождении адвоката. В руках Сейфер держал небольшую пеструю сумку.
Я проводил их на улицу. Сейфер помог девушке сесть в свой «Кадиллак». Байрон остался стоять в дверях.
— Кто он такой? — спросил я.
— Скажем так: мой помощник. Кажется, Ричард и Эрик угомонились, но лишняя осторожность не помешает.
— Джо, вы были старшим в семье?
— Да, старшим из семи детей. А что?
— Вам нравится обо всех заботиться.
Он устало улыбнулся.
— Не надейтесь, что я заплачу за этот небольшой психологический анализ.
Я провожал взглядом красные огоньки «Кадиллака» до тех пор, пока они не растаяли в темноте. Полицейская машина, караулившая у соседнего дома, не тронулась с места. Сырой воздух был насыщен запахом гниющих водорослей. У меня болела скула, одежда промокла насквозь от пота. Я медленно побрел к «Севилю». Вместо того чтобы развернуться и поехать на юг, двинулся на север и остановился только тогда, когда нашел то, что искал.
Седьмой дом выше в гору. Большой особняк в стиле Тюдоров, обнесенный кирпичной стеной, увитой виноградом, с чугунными воротами. Опознавательный знак: белый «Лексус» Джуди, виднеющийся за решеткой. Еще одно свидетельство тщеславия: наклейка «ЭЕС».
«Это едет судья». Впервые я увидел эту наклейку, провожая Джуди из здания суда на автостоянку. Нам с ней довольно часто приходилось работать вместе.
Наверное, теперь этому придет конец.
Я остановился перед ее домом, ища взглядом... что именно?
В двух окнах через шторы пробивался свет. На втором этаже в среднем окне что-то мелькнуло. Смазанный силуэт, застывший на мгновение и тотчас же скрывшийся из виду. Я успел различить, что это был человек, — но и только.
Разворачиваясь в три приема, я направил свет фар сквозь решетку ворот и задержался на мгновение, теша себя глупой надеждой, что кто-нибудь обратит на это внимание и выглянет на улицу. Разумеется, этого не произошло, и я направился назад к бульвару Сансет. Проезжая мимо полицейской машины, я заметил в салоне какое-то движение, но серый седан остался стоять у обочины.
Я поехал на восток, пытаясь ни о чем не думать. Заглянув по дороге в круглосуточную аптеку на Брентвуд, я купил самое сильное обезболивающее, какое только смог найти.
В пятницу я проснулся раньше Робин, как только первые лучи солнца пробились сквозь занавески. Подбородок тупо ныл, но опухоль оказалась не такой уж страшной. Забравшись с головой под одеяло, я притворился, что сплю, и дождался, пока Робин встала, приняла душ и ушла. Мне не хотелось ничего объяснять, хотя, конечно, рано или поздно сделать это придется.
Я позвонил Сейферу на работу.
— Доброе утро, доктор Делавэр. Как боевая рана?
— Заживает. А как Стейси?
— Спала как убитая. Мне пришлось ее будить, чтобы она успела в школу вовремя. Замечательная девочка. Она даже попыталась приготовить завтрак для нас с женой. Надеюсь, семья не убьет ее морально.
Вспомнив слова Стейси о том, что ей нужно найти себя, я подумал, хватит ли у нее на это сил.
— В первую очередь ее нужно разлучить с семьей, — сказал я вслух. — Дать ей возможность самоопределиться в жизни. Ричард хочет, чтобы она поступила в Стэндфорд, потому что он сам и Джоанна учились там. Стейси следует идти куда угодно, только не в Стэндфорд.
— Эрик тоже учится в Стэндфорде, — заметил Сейфер.
— Именно.
— А его не разлучили с семьей?
— Не знаю, — сказал я. — Мне слишком мало известно о нем, так что я не хочу строить предположения. — Ия не хочу знать, сидел ли он у изголовья кровати в дешевом мотеле, втыкая иглу в вену матери. — Если вы можете повлиять на Ричарда, попробуйте уговорить его разрешить Стейси сделать выбор самостоятельно.
— Разумно, — сказал Сейфер, но мысли его были заняты чем-то другим. — Понимаю, что в первую очередь вы занимаетесь не Эриком, но мальчишка меня очень беспокоит. Такая безудержная ярость... У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, что могло стать причиной подобного взрыва?
— Никаких. Как он провел ночь?
