Питер Джеймс - Искушение
– Да.
– Пару месяцев назад она… э… решила переключиться на полную криосуспензию, всего тела.
– Есть какие-то проблемы с документацией? – спросил Джо.
– О нет, нет, абсолютно никаких. Но, понимаете, все выглядит не лучшим образом. Это более дорогостоящий процесс – семьдесят тысяч фунтов по сравнению с тридцатью, и, конечно, это делает правдоподобной теорию мистера Спринга о тайном заговоре, которой он прикрывается. – Зейлерман откашлялся. – Боюсь, коронер прикажет передать тело Джулиет местному моргу для вскрытия.
Джо ощутил тяжесть в желудке.
– Мы должны что-то сделать, мистер… – Неожиданно имя адвоката выпало из памяти. – Неужели мы не можем с этим бороться? Джулиет была бы в отчаянии, если бы это случилось.
Зейлерман вдруг заговорил решительно:
– О да, в самом деле, профессор. Инструкции Джулиет были очень четкими. Мы обратимся с просьбой наложить запрет на решение коронера.
– Как быстро мы сможем это сделать?
– Очень быстро. Завтра в десять утра мы будем в Верховном суде в Лондоне. Коронер согласился не добиваться выдачи тела до решения суда. Я надеюсь, вы сможете поехать завтра утром?
– Да, – пылко ответил Джо. Адвокат обнаружил гораздо большую стойкость, чем Джо первоначально предположил в нем.
– Дело в том, что прежде у нас здесь не бывало подобных прецедентов. У вас есть коллеги по крионике в Соединенных Штатах, профессор?
– Да… Я знаю нескольких человек.
– Хорошо. Мне нужно найти какие-то имевшие место официальные случаи. Как можно подробнее. Для ознакомления годятся любые факты.
Джо положил трубку и тут же взялся за работу.
38
При виде Марвина Зейлермана Джо удивился. Он ожидал встретить старую развалину, но через вестибюль здания суда к нему решительным шагом направился энергичный мужчина не старше тридцати пяти лет. Хотя его осанка и манеры подошли бы человеку постарше. Среднего телосложения, крепкий, с серьезным, не слишком приветливым лицом, с короткими черными волосами с проседью. Весь его облик свидетельствовал об энергии и решимости. На нем был безукоризненный серый в тонкую полоску костюм, начищенные до армейского блеска черные оксфордские туфли. Узел на галстуке был совершенен, точно вылепленный. Картину портил лишь потертый пухлый портфель, который невозможно было закрыть – так сильно он был набит документами.
– Профессор Мессенджер? – Его маленькая кисть как тисками сжала руку Джо. – Рад познакомиться. – После рукопожатия недружелюбное выражение на его лице растаяло. – Я узнал вас по фотографиям в ваших книгах. Я… э-э… Я, должен признаться, в некотором роде ваш поклонник.
– Вы смеетесь надо мной? – искренне растерялся Джо.
– Я… э-э… действительно читал две ваши книги – «Сверхвысокомерие» и «Конструирование будущего».
– О… правильно… эти. Полагаю, они немного устарели. – Джо никогда не был удовлетворен своими работами. Его мысли развивались, бежали вперед, и он не всегда поспевал за ними.
– Я полностью согласен с вашей точкой зрения, высказанной в этих книгах, – заявил адвокат и, подняв брови, добавил: – К сожалению, в последнее время мне не хватает времени для чтения. – Он погрустнел. – Я глубоко сожалею о мисс Спринг; она была совершенно… э-э… особенной девушкой.
– Да, – согласился Джо. – Редкого ума.
– И очарования. Совершенно восхитительная девушка. – Казалось, он потерял больше чем просто клиентку, будто вынашивал в отношении ее какие-то особые, теперь рухнувшие планы. Зейлерман за цепочку вытащил из нагрудного кармана жилета часы. – У нас есть около получаса, и я хотел бы кое-что обсудить.
– Какие-то материалы, отправленные мною по факсу, пригодились вам?
– Да, – кивнул он, осторожно опуская часы обратно. – Да, пригодились. – Он посмотрел вокруг и, заметив в нише несколько свободных стульев, предложил: – Давайте присядем вон там. А ваш коллега профессор Хьюлетт придет? А доктор Макалистер?..
– Да. Только наш кардиохирург, Дуглас Гудман, не сможет.
– Жаль, – огорчился Зейлерман.
– Его присутствие имело бы значение?
– Ну… все это помогает воздействовать на судей, – ответил Марвин с кривой улыбкой.
– Как по-вашему, все пройдет нормально? – спросил Джо.
Адвокат взглянул по сторонам, проверяя, не подслушивают ли их, затем обратился к Джо:
– Честно говоря, нам немножко не повезло с судьей.
Приподнятость, которую чувствовал все утро Джо, улетучилась.
– Я очень надеялся, что нам удастся встретить кого-то, кто, скажем так, умеет смотреть на вещи немного шире.
Судья Гермион Долримпл сидела за своим столом в центре комнаты. Слева от нее бесстрастный клерк, одетый в темный костюм пятидесятилетний мужчина, непрерывно записывал все услышанное, изредка отрывая взгляд от бумаги.
Судья Долримпл была массивной краснолицей бабищей неопределенного возраста. Джо решил, что ей где-то от шестидесяти до двухсот. Ее серые острые глазки-буравчики утонули в обильных складках плоти, крошечные розовые губки были плотно сжаты, прямые седые волосы свисали по щекам, как истрепавшиеся занавески. В тяжелой черной складчатой мантии, с ниткой жемчуга на шее, помахивая карандашом, которым она делала свои записи, эта дама вызвала в памяти Джо хлыстики наездниц во время английских деревенских праздников.
В первые полчаса она время от времени подозрительно зыркала на Блейка, сидящего рядом с Джо, и он подумал, что коллеге нужно было бы одеться чуть более консервативно. В бесформенном черном костюме, черной рубашке с белым вязаным галстуком и конским хвостиком волос, Блейк не выглядел мужчиной, способным воодушевить женщину.
Марвин Зейлерман поднялся на стоическую борьбу. Должно быть, он тоже не спал всю ночь, подумал Джо. Адвокат дословно помнил все самые яркие места из четырнадцати судебных случаев, которые профессор переслал ему по факсу. Он спорил и доказывал убедительно, не обращая внимания на досаждающие рыки судьи Долримпл, потрясающие воздух всякий раз, когда у нее кончалось терпение.
Родители Джулиет ждали в зале вместе с нарядной молодой женщиной – по словам Зейлермана, она была следователем отдела, ведущего дела о насильственной или скоропостижной смерти. Адвокатом, представлявшим коронера, был сэр Квентин Кармайкл, выдающийся королевский адвокат более крупного калибра, чем Зейлерман. Джо решил, что это напыщенный хвастун, но с ним считалась судья Долримпл.
Отец Джулиет, Перегрин Спринг, оказался льстивым самодовольным ханжой, в изящных, точеных чертах лица которого просматривалось сходство с Джулиет, но в нем не было ни капли присущего ей энтузиазма.
Перегрин Спринг велеречиво доказывал, что только Господь, а не человек может решать, чему быть после смерти, задевая чувствительные струны в душе судьи Долримпл, которая явно соглашалась с ним. Он отзывался о крионических организациях как о группе ковбоев, ставящих себя наравне с религией, предполагая, что Джо и Блейк – типичные темные дельцы из Америки, обдирающие легковерных бриттов. Рассудок его дочери был поврежден аневризмой, заявил он, ссылаясь при этом на письменные показания ведущего нейрохирурга, данные под присягой. Джулиет стала жертвой жуликов, поскольку равновесие ее разума было нарушено. Суд должен разрешить похоронить ее по божеским законам, чтобы она не лежала как засунутый в морозилку кусок мяса. От смерти нельзя откупиться.
Тоненькая, во всем черном, мать Джулиет молча сидела рядом с мужем. Ее искаженное страданием лицо почти полностью скрывала свисающая с круглой шляпки вуаль. Джо сочувствовал ей и, несмотря на неприязнь к ее мужу, понимал ее состояние. Он тоже потерял своего ребенка, знал, как тяжело это пережить, знал, что каждый должен найти свой способ справиться с горем.
В час дня судья Долримпл объявила перерыв на ленч. Джо с Зейлерманом, Блейком и Мюрреем Макалистером пошли в паб на Флит-стрит. Настроение у них было мрачное. Блейк позвонил в «Крионит» Энди Уайту и сообщил, что пока нет никаких новостей. Джулиет содержали в охлаждающей комнате в жидком азоте; до окончания судебного разбирательства ее перевод на длительное хранение отложили.
Джо заказал плаумен-сандвич и кока-колу, но, когда принесли заказ, съел только немного сыра с хлебом. Осушив стакан колы, затем еще один, он почувствовал, как сахар, содержащийся в напитке, прибавил ему сил. Все старались предложить свои варианты, как Зейлерману следует отражать огонь из лагеря Перегрина Спринга. Зейлерман все тщательно записывал. Он прагматично смотрел на происходящее, но не мог отмахнуться от нависшей над ними угрозы поражения.
В четыре часа двадцать минут судья Гермион Долримпл в полной тишине принялась просматривать свои пометки. Уже были представлены все свидетельские показания, все доводы. Джо надеялся, что она объявит перерыв до завтра, подарив Джулиет еще один день. Он затаил дыхание. Но – увы. Она принялась резюмировать все сказанное сегодня.
