Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
— У тебя кончились патроны, — сказал Карлос ошеломленному Джейсону внизу. — Тринадцать лет, Дельта, тринадцать проклятых лет. Но теперь они узнают, кто победил.
Шакал поднял свой пистолет и выстрелил.
Глава 17
Что-то обжигающее и одновременно леденящее прошло сквозь шею Борна, и тот рухнул на церковную скамью, а потом в проход между вторым и третьим рядом, ударившись головой и бедрами о блестящее коричневое дерево и вцепившись в пол. Перед глазами поплыли круги, и он начал проваливаться в темноту. Откуда-то очень-очень издалека послышались истеричные крики. Потом темнота стала абсолютной.
– Дэвид.
Криков больше не было; голос звучал низко и настойчиво, и звал его по имени, которое он не узнавал.
— Дэвид, ты меня слышишь?
Борн открыл глаза, и тут же осознал две вещи. На его шее была широкая повязка, и он в одежде лежал на кровати. Справа постепенно обрело четкие очертания обеспокоенное лицо Джона Сен-Жака; слева находился незнакомый человек, мужчина средних лет со спокойным и пристальным взглядом.
— Карлос, — сумел выдавить Джейсон, вновь овладев голосом. — Это был Шакал!
— Тогда он все еще на этом острове.
Сен-Жак был возбужден.
— Все произошло менее часа назад, и Генри полностью окружил Транквилити. В море постоянно находятся патрульные катера, со всеми поддерживается связь по радио и визуально. Он представил это как «операцию по поимке наркоторговцев», очень секретную и официальную. Приплыло несколько лодок, но ни одна не была и не будет выпущена.
— А он кто такой? — спросил Борн, глядя на человека справа.
— Врач, — пояснил брат Мари. — Постоялец гостиницы и мой приятель. Он лечил меня в…
— Я думаю, нам следует быть осторожными, — решительным тоном и твердо перебил канадский доктор. — Вы попросили меня помочь и соблюсти конфиденциальность, что я с радостью выполнил, но, учитывая природу событий и то обстоятельство, что ваш зять не будет находиться под моей профессиональной опекой, давайте опустим мое имя.
— Абсолютно с вами согласен, доктор, — согласился Джейсон, вздрогнул, вскинул голову, широко раскрыв глаза от вновь нахлынувшего чувства вины и паники. — Измаил! Он мертв — я убил его!
— Он жив, и ты никого не убивал, — спокойно ответил Сен-Жак. — Он в ужасном состоянии, но не погиб. Он крепкий парень, как и его отец, и он выкарабкается. Мы отправили его самолетом на Мартинику.
— Я хочу, чтобы его поместили в лучший госпиталь.
— Я так и приказал.
— Отлично. — Борн перевел взгляд на доктора. — Что со мной?
— Без рентгена и, не зная, как вы двигаетесь, — симптоматически, — я могу сделать только приблизительное заключение.
— Валяйте.
— Не считая ранения, я бы сказал, что у вас в первую очередь травматический шок.
— Забудьте про него. У меня не может быть никакого шока.
— Кто бы говорил, — доктор добродушно рассмеялся.
— Я говорю, и не пытаюсь шутить. Меня интересует, что с телом, а не с головой. С головой я сам разберусь.
— Он случайно не из туземцев? — спросил доктор, глядя на владельца «Транквилити Инн». — Этакий Измаил, постарше и побелей. По-моему, он однозначно не врач.
— Ответьте ему, пожалуйста.
— Ну, хорошо. Пуля прошла сквозь левую сторону вашей шеи, в миллиметрах от нескольких жизненно важных точек, попади в которые, она бы наверняка оставила вас немым или убила. Я промыл рану и наложил швы. Какое-то время вам будет трудно двигать шеей, но это только поверхностная оценка повреждений.
— Короче говоря, у меня одеревеневшая шея, но если я смогу ходить… отлично, ходить я могу.
— Да, в двух словах все так и обстоит.
— Все-таки сигнальный патрон меня выручил, — тихо произнес Джейсон, аккуратно укладываясь обратно на подушку. — Он ослепил его.
— Что? — Сен-Жак перегнулся через кровать.
— Ничего… Давайте проверим, хорошо ли я передвигаюсь — как вы это сказали — симптоматично.
Борн соскользнул с кровати, аккуратно спустил ноги на пол, замотал головой; его шурин попытался помочь.
— Не надо, брат. Я должен сам попробовать.
Он встал; стягивающая повязка на шее становилась все более неудобной. Он сделал шаг вперед, заныли синяки на бедрах, но это были синяки — не страшно. Горячая ванна снимет боль, а лекарства — ударная доза аспирина и мазь — вернут подвижность. Если бы не эта проклятая повязка на шее; она не только душила его, но и заставляла поворачивать весь корпус, чтобы посмотреть по сторонам… Однако, решил он, для человека своего возраста он не так уж беспомощен, как мог бы быть.
— Доктор, нельзя ли ослабить повязку? Она меня удавит.
— Только если чуть-чуть. Вы же не хотите порвать швы.
— Как насчет эластичного пластыря? Он подойдет.
— При таком ранении в шею это несерьезно. Вы забудете про него.
— Обещаю, что не забуду.
— А вы забавный.
— А вот чувствую я себя ничуть не забавно.
— Ну смотрите, это ваша шея.
— Конечно, моя. Джонни, ты можешь принести пластырь?
— Доктор, что скажете? — Сен-Жак посмотрел на врача.
— Не думаю, что мы сможем его остановить.
— Я пошлю кого-нибудь в аптеку.
— Прошу прощения, доктор, — сказал Борн, когда брат Мари направился к телефону. — Я хотел бы задать Джонни несколько вопросов, и не думаю, что вам захочется их услышать.
— Я уже и так услышал больше, чем хотел. Я подожду в соседней комнате.
Доктор пересек комнату и вышел.
Пока Сен-Жак говорил по телефону, Джейсон ходил по комнате, поднимая и опуская руки и двигая ладонями, чтобы проверить работоспособность моторных центров. Он присел и выпрямился четыре раза подряд, с каждым разом все быстрее. Он должен быть готов — он должен!
— Все принесут через несколько минут, — сказал его шурин, вешая трубку. — Причард пойдет вниз и откроет аптеку. Он принесет ленты разных размеров.
— Спасибо, — Борн прекратил ходить и остановился. — Джонни, а кого я подстрелил через занавески? Он упал в том проходе, но его лица я не разглядел.
— Я его не знаю, хотя думал, что знаком с каждым белым человеком на этих островах, который может позволить себе дорогой костюм. Должно быть, он был туристом — туристом со спецзаданием… от Шакала. У него не нашли документов. Генри отправил его на Монтсеррат.
— Сколько человек в курсе происходящего?
— Кроме персонала, здесь только четырнадцать постояльцев, и никто ни о чем не догадывается. Я закрыл церковь — объяснил, что пострадала от шторма. А те, кто кое-что и знает — как доктор или парни из Торонто — всего не знают, только отрывочки, и они друзья. Я им доверяю. Остальные налегают на местный ром.
— А как же стрельба в часовне?
— А как же самый громкий и шумный оркестр этих островов? К тому же, ты был в тысяче футов, в лесу… Слушай, Дэвид, уехали почти все, кроме некоторых твердолобов, которые не остались бы здесь, не будь они старыми канадскими приятелями, демонстрирующими мне свое расположение, да еще пара случайных гостей, которые скорее всего проведут отпуск в Тегеране. Что я могу тебе сказать, бар работает вовсю.
— Это как запутанная шарада, — тихо произнес Борн, вновь аккуратно опуская голову на подушку и глядя в потолок. — Двигаются силуэты непонятных фигур, за белыми шторами происходят ужасные вещи, никакого смысла, можно подумать все, что угодно.
— Это для меня слишком сложно, профессор. К чему ты клонишь?
— Террористами не рождаются, Джонни, их готовят, обучают по программе, которую ты не встретишь ни в одном академическом учебнике. Если особо не задумываться о том, почему они то, что они есть — а причины могут варьироваться от вполне логичных до психопатической мании величия, как у Шакала, — нужно продолжать играть в шарады, потому что они играют в свои.
— И что? — Сен-Жак хмурился, стараясь понять.
— А то, что мы управляем своими игроками, говоря, что нужно делать, но не объясняя, зачем.
— Это то, чем мы занимаемся здесь, и чем занимается Генри в море вокруг Транквилити.
— Ты так во всем уверен?
— Да, черт возьми.
— Я тоже так думал, но ошибался. Я переоценил большого умного ребенка, которому поручил простую, безобидную работу, и недооценил робкого, испуганного священника, продавшегося за тридцать сребреников.
– О чем ты?
— О Измаиле и брате Самюэле. Самюэль, должно быть, смотрел на мучения мальчишки глазами Торквемады.
— Турки кого?
— Загвоздка в том, что мы не можем быть абсолютно уверены в игроках. К примеру, в охранниках, которых ты послал к церкви…
— Дэвид, я что, похож на идиота? — запротестовал Сен-Жак. — Когда ты попросил окружить церковь, я на свой вкус выбрал двоих, самых лучших, я подумал, что пара «узи» компенсирует отсутствие третьего человека и компаса. Они мои лучшие бойцы и бывшие королевские коммандос; они отвечают за безопасность, и, как и Генри, я им доверяю.
