Мощи Распутина. Проклятие Старца - Уильям М. Валтос
— Это удивительный артефакт. Я не мог отказать себе в удовольствии.
— Вам нужно немного отдохнуть. Вы плохо выглядите.
— Я не смогу заснуть. Не сейчас. Я видел сотни человеческих останков, но похоже, что эта кисть — настоящие мощи. Невероятно!
— То есть, вы считаете это чудом?
— Вы можете не верить в чудеса, — ответил Альцчиллер. — Но сейчас вы так близки к ним, насколько это вообще возможно. Если мы сможем опознать владельца этой руки, скорее всего, он окажется святым.
Святым?
Интересно, что бы сказал дед Ростка. Старик говорил, что Распутина (если рука действительно его) враги называли по-разному: мошенником, колдуном, развратником, посланником дьявола. Однако дед был убежден, что никто не понимал истинной сути дара Распутина.
— Конечно, католическая церковь не признает нетленность доказательством святости. — Альцчиллеру вновь пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание. — Папа Бенедикт XIV ясно дал это понять в трактате De Cadaerum Incorruptione. Но мощи — самые редкие из церковных реликвий, и почти всегда они ассоциируются со святыми. Теперь, когда я своими глазами увидел одни из них, я считаю, что это действительно чудесный феномен. Мне не терпится провести дальнейшие анализы реликвии.
— Вы и так ответили на все мои вопросы, — прервал его Росток. — Я признателен за все, что вы сделали, профессор. Правда. Но, боюсь, вы не сможете больше проводить тесты: мне нужно забрать руку… реликвию… с собой.
Это внезапное известие сбило Альцчиллера с толку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями:
— Вы не можете этого сделать. Самая важная работа еще впереди. Разве вы не понимаете ее значимости?
— Понимаю. Но я также понимаю, что у нас обоих могут быть проблемы с законом, если коронер узнает о ваших исследованиях. Он уже угрожал отослать жалобу окружному прокурору.
— Церковной реликвии не место в окружном морге, — заявил Альцчиллер.
— Извините, профессор. Не думаю, что я и дальше смогу сдерживать О’Мэлли.
Альцчиллер опустился на стул и уставился на отрезанную кисть.
— Мне бы очень хотелось продолжать работу с ней, — просил он. — Я смогу рассказать вам больше, чем любой коронер, вплоть до личности человека, которому она принадлежала. В конце концов, я специалист по идентификации человеческих останков.
— У меня нет выбора, — проговорил Росток.
Он поднял стеклянный колпак, но Альцчиллер, вскочив со стула, схватил его за руку.
— Нет! — закричал профессор, — Не трогайте ее без защитных перчаток! Уровень цианида в крови все еще смертелен. Если обращаться с рукой неправильно, все может кончиться печально… и мучительно.
Росток вернул стеклянный колпак на место. Альцчиллер, потративший много сил на рывок, сел обратно на стул, тяжело дыша. Он опустил голову и начал тереть глаза.
Когда он убрал руки от лица, на его костяшках осталась кровь. Росток, от шока утративший дар речи, безмолвно глядел на профессора.
— О Боже мой! — охнула Робин.
По щекам Альцчиллера текли густые кровавые слезы. Глазные яблоки были затуманены ужасной темнобордовой пеленой.
— Я ничего не вижу! — жалобно простонал профессор.
Он поднял ладони к глазам, растирая красную липкую жидкость по лицу и пытаясь вернуть себе зрение.
— Не вижу!
— Спокойно, профессор, — сказал Росток. — Вам лучше лечь, — он помог Альцчиллеру опуститься на пол, положил подушку ему под голову. — Просто — идет кровь… Все будет хорошо.
Робин уже набирала 911.
— Идет кровь? — ошеломленно проговорил профессор. — Кровотечение!… Господи, какая ужасная ошибка!
Он схватил Ростка за руку.
— Детрик… вам нужно связаться, — сказал он.
— С кем? — переспросил Росток.
Альцчиллер попытался что-то объяснить, но подавился розовой пеной, пузырившейся у него в горле и во рту.
— Шерман… Детрик… найдите, — это все, что он смог выговорить.
Когда приехали медики, он был уже мертв.
51
Хотя Альцчиллер умер, кровь продолжала течь из его тела. Этот факт привел медиков в замешательство, однако они решили, что все равно предпринимать что-либо бесполезно, и вызвали из окружного морга людей. Звук сирен оповестил, что полиция Скрантона уже в пути. Росток пожелал остаться, отпустив медиков. Едва они ушли, он аккуратно завернул руку в полиэтилен и положил ее в сумочку Робин, оказавшуюся весьма вместительной.
— Помни, что без ордера ее никто обыскать не может, — сказала он.
Журналистка, потерявшая дар речи от вида смерти Альцчиллера, кивнула.
Когда появился О'Мэлли, медики уже уехали. Прибыли местные полицейские, которые явно не знали, что им делать.
— История продолжается: где трупы, там и вы, — поприветствовал их О’Мэлли. Он тяжело дышал: ему пришлось подниматься с металлической скобой на пятый этаж пешком.
— Я хотел сказать то же самое о вас, — ответил Росток.
— Это моя работа, — О’Мэлли не спеша обошел труп, стараясь не наступить в растекавшуюся вокруг Альцчиллера лужу крови. — Мне нужно зафиксировать факт смерти.
— Разве у вас нет помощников для такой-работы?
— Мой офис в нескольких кварталах. Едва я услышал, что приехал сам шеф полиции Миддл-Вэлли…
— Исполняющий обязанности, — поправил его Росток.
— Ах да, никак не запомню, — О’Мэлли присел на здоровую ногу, чтобы ближе рассмотреть лицо Альцчиллера. — Все в порядке, — сказал он двоим полицейским из Скрантонского отделения, которые стояли поодаль и ждали вердикта. — В основном, горловое кровотечение. Никаких следов ранений или других травм. Мое предварительное заключение: обширное кровотечение из открывшейся язвы.
— Столько крови из язвы? — переспросил один из полицейских.
— Внутреннее кровотечение могло идти час или больше и остаться незамеченным, — сказал О’Мэлли. — Кровь могла скапливаться в брюшной полости, а теперь, после его смерти, вытечь.
— Если это язва, то почему кровь пошла у него из глаз? — спросил Росток. — Я понимаю — рот, но глаза?
Коронер пожал плечами:
— Я видел сотни случаев кровоточащей язвы. И все они между собой не похожи. Возможно, у него в носоглотке образовался какой-нибудь затор, из за которого кровь поднялась в слезные протоки.
О'Мэлли встал и начал обход лаборатории, рассматривая оборудование.
— Это место вне твоей юрисдикции, Росток, — сказал он. — Что ты здесь делал?
— Альцчиллер был моим другом.
— Профессор судебной медицины, верно? — О’Мэлли крутил в руках распечатку из фотоспектрометра.
Росток пожалел, что не спрятал ее. Он вдруг вспомнил, что в лаборатории полно других записей и распечаток, которые сделал профессор. Судя по всему, О’Мэлли, прочесывая взглядом помещение, думал о том же.
— Проще говоря, он был специалистом по человеческим останкам, — продолжал О'Мэлли. — Над чем он работал?
Вопрос был вполне обычным и естественным, однако Росток насторожился:
— Какое-то исследование, я полагаю. Он предпочитал не распространяться.
О’Мэлли приближался к пустому стеклянному куполу.
— Что бы он там ни изучал, похоже, оно пропало, — заметил коронер. Он поставил колокол на
