Фернандо Льобера - Девятый круг
– Ну и что нам теперь с этим делать? – осведомился Давид.
Беатрис изогнула бровь.
– Нам – много всякого-разного, тебе – ничего.
– Ни фига себе, да какая муха ее укусила? – не вытерпел парень.
– Хватит, Беа. Давид на славу потрудился и может еще нам помочь.
Беатрис неохотно согласилась. Себаштиану был прав.
– Если руководствоваться текстом «Божественной комедии», то следующее убийство произойдет около реки, – поделился своими соображениями Себаштиану. – В седьмом круге существует Флегетон, река кипящей крови, обвивающая «злосчастный лес» самоубийц. Таким образом, мы ищем в списке тех, кто однажды бесплодно пытался покончить с собой и теперь живет поблизости от Мансанареса.
Беатрис недоверчиво посмотрела на него, и Себаштиану пояснил:
– По сценарию ссылка на «Божественную комедию» не должна вызывать сомнений. Я убежден в этом.
– Что ж, попробуем. Но я предвижу одну проблему: адреса в нашем списке не обновлялись. Многие, вероятно, переехали. С другой стороны, мы можем исключить кого-то, кто теперь живет в зоне риска, но в списке указан иной адрес.
– Верно, – подтвердил Себаштиану. – Но Каин столкнется с той же проблемой, что и мы. Самый легкий вариант и для нас, и для него – найти человека, кто жил подле реки, когда покушался на самоубийство, и кто остался на прежнем месте.
Процесс поиска обещал затянуться надолго, и все трое, вооружившись терпением и картами города, принялись изучать имена в списке, строчка за строчкой. Дело продвигалось еще медленнее, чем они рассчитывали: слабо представляя топографию переулков, прилегающих к Мансанаресу, они были вынуждены искать каждый адрес в атласе.
– Индалесио Гомес, – монотонно читала Беатрис и называла адрес.
Себаштиану вроде бы помнил, что нужная улица расположена в районе Вальекаса, но решил на всякий случай проверить по карте. Он отрицательно покачал головой, и Беатрис, щелкнув мышкой, стерла имя и огласила следующее.
– Выше нос, мы неплохо идем. – Себаштиану листал атлас, разыскивая очередной адрес. – Тоже не годится.
Они провозились несколько часов. В начале девятого в дверь позвонили. Давид объяснил, что его девушка, Роса, так настойчиво рвалась к нему, что ему пришлось ее пригласить. «Надеюсь, вы не против», – виновато добавил он. Девчонка уселась в уголке гостиной, в компании с журналом по информатике и миниатюрным МРЗ-плейером, способным, однако, издавать звук мощностью в десятки децибел. Несмотря на наушники, троица отчетливо слышала тяжелые удары в ритме дэнс.
– При случае скажи ей, что это очень вредно для слуха, – заметил Себаштиану.
– Уф! Она же никого не слушает. Ужасно упрямая…
– Не позволяй сесть себе на шею, – предостерег Португалец.
– Ну и совет, – возмутилась Беатрис. – Ладно, продолжаем. – Посмотрев на Давида, она шепнула заговорщически: – Мы еще поговорим на эту тему. Эванхелина Моррон.
Детективы просидели над списками до ночи, сократив их до трех верных кандидатур, не считая множества запасных. Жизнь трех человек, поддавшихся слабости и получивших второй шанс, словно в насмешку, теперь подвергалась серьезной опасности. Беатрис пообещала, что кто-нибудь из оперативников просмотрит завтра список еще раз.
Беатрис вызвала к Себаштиану Морантеса и Пабло, чтобы Португалец ввел их в курс последних событий. Когда прибыло подкрепление в лице старого спецагента и молодого полицейского, Давид и Роса ушли, хотя и очень неохотно.
Выслушав лекцию об оланзапине и латеральном мышлении, а также рассказ о Монтанье и свидании Беатрис с психиатром (в процессе повествования на лицах офицеров отразилась целая гамма чувств, от изумления до возмущения), Пабло воскликнул:
– Дель Кампо? Друг твоего отца из философского общества?
– Себаштиану, приятель, стоит тебя оставить без присмотра, как ты начинаешь думать, а потом достаешь кролика из шляпы, – прокомментировал Морантес.
– Надеюсь, я не ошибся, старик. Ты разговаривал с Како?
– Да, сеньор. Он опознал доктора без колебаний. Дель Кампо купил запрещенный газовый баллончик в лавке его родственничка.
– Какой-то бред, – пробормотал Пабло.
Себаштиану устало покачал головой.
– Я пока не разобрался, зачем и почему, – сказал он, – но по крайней мере ясно, как организовано преступление. Он использует пациентов, злоупотребляя своим влиянием на них, и назначает им курс оланзапина. Я не знаю в точности механизм действия лекарства, но известно, что оно вызывает гипергликемию, которая, в свою очередь, лечится инсулином. Инсулин принимается орально или вводится внутримышечно. Затем он находит жертву в базе данных госпиталя «Рамон-и-Кахаль». В этом он до сих пор мог рассчитывать на содействие покойного доктора Монтаньи. Он составляет «предсмертные» записки и, выступая в роли Данте, разрабатывает для своих пешек сценарий, руководствуясь «Божественной комедией». И одновременно под эгидой общества «Друзья Кембриджа», членом которого некогда являлся мой отец, он следил за ходом следствия и соответственно имел возможность предвосхитить следующий шаг противника.
– А закодированное в записках послание?
– Последовательность Люка: математическая формула, благодаря которой «Друзья Кембриджа» заработали миллион долларов. Должно быть, он ужасно веселился, зашифровывая одно из любимых изречений моего отца в «предсмертных» записках. В настоящий момент мы выявили его связь с жертвами. Проблема заключается в том, чтобы проследить его связь с кем-то из убийц.
– Именно. И я не представляю, каким образом, – сказала Беатрис.
– Хорошо, – вмешался Морантес, – этот пункт мы обсудим завтра, на свежую голову. Наша непосредственная задача – защитить потенциальные жертвы.
Детективы пришли к согласию, что им действительно, не теряя ни минуты, нужно предупредить трех человек из группы риска. Подопечных они распределили между собой по жребию. Себаштиану развернул вытянутую бумажку: ему поручалась женщина с двумя покушениями на самоубийство.
– А теперь объясните мне, почему мы не обращаемся за подкреплением в комиссариат, – поинтересовался Пабло.
– Дель Кампо – парень ловкий, уважаемый и знаменитый, и у него полно влиятельных друзей. Представляешь, что произойдет, если мы отдадим его в руки такому типу, как Гонсалес? Предположим, комиссар кинется очертя голову арестовывать доктора. Фактически мы опираемся только на показания Како, наркомана с сомнительным прошлым, и собственные домыслы. Без более весомых доказательств доктору будет нелегко предъявить обвинение. Гонсалеса вымажут дегтем, и догадайся, на кого он свалит вину за провал.
– Убедила, – сказал Пабло. – Но ты же знаешь, как ему неймется. Что-то ему все-таки придется сказать.
– Утро вечера мудренее, – отозвалась Беатрис. – Там видно будет. Ладно, идем.
Выходили вместе. Они надеялись, что им удастся предотвратить новую смерть.
Тринидад Пелайо незачем было жить.
Жизнь обошлась жестоко с этой женщиной. Она родилась в нищей семье, у родителей-алкоголиков; от их драк и криков каждую ночь дрожали стены в доме. Поэтому счастливое, безмятежное детство обошло Трини стороной. Кто не испытал, тот не представляет, как страшно для ребенка очутиться в эпицентре семейных войн. Плодом случайной беременности (от ухажера, которого потом и след простыл) стала девочка. Теперь ей уже исполнилось три года. Малышка была совершенно не виновата, что явилась на свет нежеланной, с другой стороны, Трини в самом деле не могла ее содержать. Не желая бросать ребенка на произвол судьбы, она обратилась с мольбой о помощи к дальней родственнице, монахине, согласившейся на первых порах позаботиться о девочке.
Трини могла гордиться единственным и главным своим достижением – ее не затянул грязный мир наркотиков. Однако она не удерживалась долго ни на одной работе. Милая и добрая девушка, правда, простодушная, если не сказать глуповатая, и склонная к депрессии, она с легкостью попадалась на удочку бессовестным мужчинам. В местном супермаркете она позволила соблазнить себя сыну хозяина, соглашаясь на интимные свидания на складе. Как только поползли слухи и посыпались насмешки, глупышку уволили. В ресторане произошло то же самое, только на сей раз ее возлюбленный был женат, и, когда Ромео поставили перед выбором, Трини снова очутилась на улице. Отчаявшись, чтобы как-то продержаться до лучших времен, она целую вечность шлифовала тротуары Мадрида, все глубже погружаясь в омут депрессии. Наконец, набравшись храбрости, она убежала от своего сутенера, оставшись без источника доходов и надежды найти другую работу. Неделя тоскливо проходила за неделей, и однажды пасмурным зимним днем в старой квартире, где отключили свет и отопление, Трини попыталась свести счеты с жизнью, вскрыв вены ножницами. Она выжила благодаря случайности и любопытству соседки, после чего оказалась в больнице, откуда выписалась спустя какое-то время.
