Джеффри Дивер - Спящая кукла
Чистота, сынок, близка к святости. В этом высказывании много правды. Ну а теперь вымой-ка и протри пепельницы. Я хочу, чтобы они сияли.
Поэтому сейчас Пелл опустил стекла, и, пока они ехали с Дженни, в машину врывался освежающий аромат сосен и холодный соленый ветерок с залива.
Дженни, как обычно, терла нос, словно пыталась таким образом исправить его неудачную форму, и молчала. Теперь она, кажется, вернулась к своему обычному состоянию, которое его вполне устраивало. Без сентиментального мурлыканья, которое чаще раздражало. Холодность Пелла как наказание за ее вчерашнее нежелание помочь ему «убить» Сьюзен Пембертон на пляже сработала великолепно. Они вернулись в «Си-Вью», и там Дженни занялась тем единственным, на что была способна, чтобы вернуть его расположение, и провела за этим делом два напряженных часа. Вначале Пелл делал вид, что отвергает ее, дулся, а она лишь удваивала усилия. Она даже начала получать удовольствие от боли. Поведение Дженни напомнило ему, как много лет назад «семья» остановилась в миссии Кармела. Пелл много слышал о монахах, которые во имя Господа до крови бичевали себя.
Однако воспоминание о монахах тут же повлекло за собой мысли о его жирном коренастом отце, тупо взирающем на сына поверх Библии сквозь густое облако дыма от сигарет «Кэмел», и потому Пелл постарался переключить внимание на что-то другое.
Прошлой ночью после занятий любовью с Дженни он сделал вид, что простил ее. Потом вышел на улицу, сказав, что ему нужно позвонить.
Он знал, что ее нужно держать в неизвестности.
Когда Дженни спросила о телефонном звонке, он не произнес ни слова в ответ, а только продолжал листать документы, похищенные из офиса Сьюзен Пембертон, а потом еще раз вышел в Интернет.
Сегодня утром Пелл сообщил ей, что ему нужно кое с кем повидаться. Потом какое-то время наблюдал за тем, как она страдает, представляя десятки его «милашек», трет бесформенный нос, и наконец, выдержав очень-очень долгую паузу, сказал ей:
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала со мной.
— В самом деле?
Словно умирающая от жажды собачонка, добежавшая до воды.
— Да. Но не знаю… Возможно, это будет слишком тяжело для тебя.
— Нет, наоборот, мне очень хочется. Пожалуйста, прошу тебя.
— Ну что ж, посмотрим.
Она снова затянула его в постель, и они продолжили свою игру в баланс сил. Он позволил Дженни временно побыть победителем.
Теперь Пелл утратил к ее телу всякий интерес и твердо контролировал ситуацию.
— Надеюсь, ты поняла все, что было на пляже вчера? Я находился в особом состоянии. Со мной всегда такое бывает, когда что-то очень ценное для меня подвергается реальной опасности.
Это было чем-то вроде извинения — кто может противиться извинению? — а также напоминанием, что нечто подобное не исключено и в будущем.
— Вот что я люблю в тебе больше всего на свете, милый.
Не «дорогой», а «милый». Прекрасно.
Когда Пелл со своей «семьей» жили в уютном маленьком городке Сисайде, он использовал массу самых разнообразных методов, с тем чтобы держать под контролем девушек и Джимми. Он ставил перед ними общие цели, он поровну распределял между ними вознаграждение, он раздавал поручения, но никогда не объяснял причин, он держал их в неведении, пока чувство неуверенности не начинало пожирать их изнутри.
И самый лучший способ объединить людей, сделать их верными последователями и уничтожить при этом всякое инакомыслие — это создать общего врага.
— У нас снова появилась проблема, любимая, — сказал Пелл.
— О! Значит, вот зачем мы едем.
И снова потирание носа. Великолепный барометр ее состояния.
— Да, именно.
— Я ведь тебе говорила, любимый, меня не интересуют деньги. Тебе не нужно ничего мне возвращать.
— К деньгам наша нынешняя поездка не имеет никакого отношения. У нас более важные цели. Гораздо более важные. Я не прошу тебя о том, о чем просил прошлым вечером. Я не прошу тебя причинять кому-то боль. Но мне нужна помощь. И я надеюсь, ты мне в ней не откажешь.
Пелл блестяще умел расставить акценты.
Она мгновенно вспомнит о вчерашнем мнимом телефонном звонке. С кем он разговаривал? С кем-то еще, кто сможет ему помочь лучше, чем я?
— Да, конечно, ты можешь на меня положиться.
Они проехали мимо хорошенькой брюнетки лет восемнадцати, которая быстро шла по тротуару. Пелл мгновенно обратил внимание на ее позу и выражение лица — решительная походка, гримаса злобы на лице, опущенная голова, непричесанные волосы, — все свидетельствует о том, что она только что с кем-то поссорилась. Возможно, с родителями или с дружком. Идеальная жертва для него! Какой-нибудь день работы — и она член его «семьи».
Калифорнийский Крысолов…
Но конечно, не сейчас. Пелл ощутил досаду охотника, не имеющего возможности остановиться и подстрелить зверя, мирно пасущегося в поле неподалеку. Досада быстро прошла. Очень скоро его будет окружать множество молодежи.
Кроме того, чувствуя пистолет и нож за поясом, Пелл понимал, что его охотничий инстинкт будет удовлетворен еще раньше.
Глава 33
Ребекка Шеффилд приветствовала Дэнс на пороге «Пойнт-Лобос инн».
— Мы рады снова вас видеть. Мы тут сплетничали и тратили ваши деньги на обслуживание номера.
И Ребекка кивнула на бутылку каберне, которое только она и пила.
Она бросила взгляд на Саманту и, не узнав ее, сказала:
— Здравствуйте.
Возможно, Ребекка приняла ее еще за одну сотрудницу полиции, привлеченную к поискам Пелла.
Женщины вошли в домик. Кэтрин закрыла и заперла дверь на два замка.
Саманта переводила взгляд с одной женщины на другую. Создавалось впечатление, что она утратила дар речи, и какое-то мгновение казалось, что она повернется и убежит.
Ребекка еще раз взглянула на Саманту и заморгала от удивления.
— Постойте-постойте. О Господи!..
Линда ничего не понимала, она просто нахмурилась.
— Неужели ты ее не узнаешь? — воскликнула Ребекка.
— Что ты?.. Постой… Это ты, Сэм?
— Здравствуйте.
Стройная молодая женщина было жутко смущена. Она не могла выдержать взгляд бывших подруг больше нескольких секунд.
— Твое лицо! — воскликнула Линда. — Оно так изменилось! Боже мой!
Саманта пожала плечами и покраснела.
— Даже красивее, чем раньше. И ты поправилась. Наконец-то. Ты была такой худющей. — Ребекка решительно подошла к Саманте и крепко обняла ее. Затем, не снимая рук с плеч подруги, откинулась назад и посмотрела на нее. — Великолепная работа… И что они с тобой сделали?
— Имплантаты, челюсть и щеки. Губы и глаза в основном. Ну и, конечно, нос. И потом… — Она взглянула на свою округлую грудь. Слабо улыбнулась. — Я много лет мечтала об этом.
— Просто не могу поверить! — воскликнула Линда и бросилась к подруге. — И как тебя теперь зовут?
Отведя взгляд, Саманта произнесла:
— Я предпочла бы пока не говорить. И послушайте, пожалуйста, ничего никому не рассказывайте обо мне. Если Дэниэла поймают и вам придется давать интервью, пожалуйста, не упоминайте обо мне.
— Никаких проблем.
— Твой муж ничего не знает? — спросила Линда, взглянув на обручальное кольцо Саманты.
Та только покачала головой.
— И как тебе удалось? — спросила Ребекка.
Саманта нервно сглотнула.
— Я лгу. Вот и все.
Дэнс прекрасно знала, что мужья и жены довольно часто лгут друг другу, хотя все-таки реже, чем любовники. Однако большая часть подобной лжи весьма примитивна. Очень редко встречается нечто столь фундаментальное, как ложь Саманты.
— Наверное, это тяжко, — заключила Ребекка. — Требуется хорошая память.
— У меня нет выбора, — ответила Саманта.
Дэнс сразу обратила внимание на кинесические проявления защиты: Саманта сжалась, поникла, скрестила руки, отвернулась — настоящий вулкан стресса.
— Но он все равно должен знать, что ты отсидела срок, — возразила Ребекка.
— Да.
— Тогда как?..
— Я сказала ему, что попала в тюрьму за служебное преступление. Я якобы содействовала начальнику в присвоении казенных средств, так как его жена нуждалась в операции.
— И он поверил?
Саманта робко взглянула на Ребекку:
— Он очень хороший человек. Но если узнает правду, он просто уйдет. То, что я была в секте…
— Это была не секта, — возразила Линда.
— Чем бы это ни было, руководителем был Дэниэл Пелл. Мужу будет достаточно упоминания имени Пелла, чтобы бросить меня. И он будет прав.
— А твои родители? — спросила Ребекка. — Им что-нибудь известно?
— Мать умерла, а отца моя жизнь интересует не больше, чем интересовала в прежние времена, то есть не интересует вообще. Но простите, мне бы очень не хотелось говорить о подобных вещах.
