Роберт Маккаммон - Всадник авангарда
— Не забываться! — Голос Матушки Диар звучал очень по-матерински — если чья бы то ни было мать способна загнать тебе кол в голову двумя словами. — У нас цивилизованное собрание, джентльмены! И леди, — добавила она ради соблюдения этикета. — Все мы — братство, и вести себя должны соответственно. Ясно? — Она глянула на Таккеров взглядом, способным резать сталь. И повторила в ответ на их молчание: — Ясно?
Джек был постарше — если учитывать минуты рождения и седину, но младший, Мэк, оказался умнее и дипломатичнее. Это он кивнул и сказал:
— Совершенно ясно, Матушка Диар.
— Неужто у меня такая толстая попа? — спросил Понс у Пупса, сделав обиженное лицо.
Юноша нахмурился, поднес ложку ко рту партнера и возразил:
— Да ничего подобного! Она просто совершенство!
Понс довольно улыбнулся и принял подношение.
Сидящие за столом затихли, и в зале на самом деле воцарилось некое грубое подобие цивилизованности. В основном все молчали, и только Понс и Пупс перешептывались между собой да иногда раздавался смех или восклицание, выпущенное в воздух Сезаром Саброзо.
— Но сейчас вы уже хорошо себя чувствуете? — ожила вдруг Ария Чилени.
Она положила руку на локоть Мэтью, внимательно глядя на молодого человека, и в сапфировых расширенных глазах светился один лишь вопрос, только что ею заданный, а пальцы сдавливали кожу его руки.
— Да, вполне.
— Я смотрю, вы упали очень неслабо!
Прозвучало как восхищение геройским подвигом.
— К счастью, — ответил Мэтью с быстрой и напряженной улыбкой, — мне повезло уберечь себя от более серьезных повреждений.
— Очень повезло. — Минкс рассматривала его поверх бокала. — Натан, похоже, ваша жизнь защищена какой-то магией?
Адам Уилсон слегка демонстративно кашлянул, услышав имя вместо фамилии, но Мэтью бровью не повел.
— Магией? Не думаю. Но что мне везет — не сомневаюсь.
— Дьявольское везение, — буркнул Мэк себе в тарелку.
— Ад не принимает, — согласился Джек.
— Выплевывает, — сказал Мэк.
— Выблевывает, — уточнил Джек.
— Как всегда мололи херню, так и продолжаете, — сказала мадам Чилени.
Она не снимала руки с рукава Мэтью и даже начала поглаживать пальцами. Мэтью успел увидеть, что Минкс и Штучка заметили это и тут же сделали вид, что не смотрят.
Трапеза продолжилась тарелками вареных ракушек и жареной на гриле меч-рыбой, а закончилась рисовым пудингом, леденцами в виде различных морских животных и предложением сладкого шерри и золотистого портвейна. В процессе перемен блюд и напитков Ария Чилени придвигалась к Мэтью все ближе и ближе и в какой-то момент стала тереться ногой о его ногу, вылакав к тому времени вина не меньше, чем весит сама. При этом она начала хлюпать носом, говоря что-то про этого паразита Джонатана Джентри. Похоже, что по крайней мере один человек сожалел о Джонатане Джентри (при всех его недостатках). Сапфировые глаза подернулись внезапной грустью, и на них даже жалко было смотреть. Но это продлилось недолго, потому что Ария была определенно женщиной, живущей одним моментом, и момент Джонатана Джентри — краткий и неяркий — пронесся долгим вздохом между двумя бутылками. И тут же пальцы женщины снова стали обрабатывать руку Мэтью, а нога под столом заерзала по его лодыжке, и Ария засмеялась в ответ на галантные шуточки Понса, засмеялась деланно и резко, и в этом смехе слышался ужас при мысли о том, что придется спать одной, чтобы не разбудить соседа по постели внезапным ночным воплем. Мэтью нелегко было смотреть ей в лицо. Да и всем собравшимся тоже, но все время ужина он чувствовал на себе взгляды Минкс Капер и Штучки. Одна пара глаз резала его на кусочки, чтобы легче было переварить, а другая, похоже, задумалась о том, каков мог бы быть вкус свободы в том славном новом мире, что он берется ей предоставить.
Наконец Мэтью покончил с последним морским коньком — шумно разгрыз его, к вниманию тех, кто был в курсе, — извинился и встал из-за стола, пожелав доброй ночи Матушке Диар, которая, кажется, правила на этом насесте. Нелегко было вырваться из копей Арии под ее печальным взглядом поверх —…надцатого бокала вина. Мэтью повернулся к ней спиной и направился вверх по лестнице…
…только для того, чтобы тут оказаться настигнутым Минкс. Она схватила его за руку, тесно прижалась и спросила:
— Так что с тобой стряслось на самом деле?
— Лестница, — ответил он. — Упал. Случайно.
— Врешь.
— Если ты еще чуть сильнее повиснешь на мне, я и с этой лестницы могу сверзиться.
Он шел вверх, но она не отставала.
— Ты мне нужен.
Мэтью сделал большие глаза:
— Пардон?
— Поедешь утром со мной? Хочу тебе кое-что показать там, где киты играют. Это важно. Приходи в конюшню ну, скажем… в восемь утра?
— Не может, блин, такого быть! — заревел Джек Таккер, и винный бокал разлетелся на полу брызчатой смертью.
Мэтью шел дальше, не оглядываясь, и Минкс рядом. Они прошли коридор со скелетами морских тварей, направляясь к главной лестнице.
— Не думаю, что мне дадут лошадь, — сказал Мэтью.
— Что так?
— Плохо себя вел.
— Не понимаю? — нахмурилась она.
— Очевидно, я кого-то здесь оскорбил, конюху запретили меня обслуживать.
— Снова чушь. Если тебе нужна лошадь, я возьму ее для тебя.
— Тогда хорошо. — Он остановился у подножья центральной лестницы и посмотрел на Минкс с нейтральным выражением на лице. — Ладно, встретимся у конюшни в восемь. А в чем дело?
— Дело в том… — она глянула налево и направо, проверяя, что никого поблизости нет. Потом вдруг наклонилась вперед и поцеловала Мэтью в губы. Долгим, уверенным поцелуем, и хотя Мэтью был изумлен этим внезапным действием, он не отстранился.
— Хорошо, — сказал Мэтью, когда поцелуй закончился и Минкс глянула на него слегка увлажненными золотистыми глазами. — Это как-то касается… нас?
— В восемь утра, — напомнила она и направилась вверх по лестнице, не ожидая Мэтью. Через несколько секунд она остановилась и обернулась еще раз. — Если, — добавила она.
— Если что?
— Если до этого не увидимся.
Минкс еще на несколько секунд задержала на нем взгляд, потом пошла наверх и скрылась в коридоре второго этажа.
Губы у Мэтью горели.
Черт побери! — думал он. — Кому бы такое в голову могло прийти?
Принцесса клинков — и увлечена им? Он ведь в этой компании самый тупой нож!
И все же… у него есть молодость и есть манеры.
И все равно юноша был ошарашен, и потому совершенно врасплох застал его тихий женский голос:
— Натан?
Он обернулся к Штучке — она стояла совсем рядом.
— У меня только минута, — сказала она со спокойствием скрываемого присутствия духа. — Они меня будут искать. Я хочу, чтобы ты знал: когда я увидела тебя сегодня в воде, то… поняла, что должна тебе помочь. Почему — не знаю. Должна — и все. Не знаю, кто ты и почему ты здесь, но… хочу тебе сказать спасибо за то, что думаешь, будто можешь меня выручить.
— Я могу. Если ты мне позволишь.
Темные глаза смотрели на него, красивое лицо — лицо создания иного мира — принадлежало сейчас ему.
Он это чувствовал. Она отдавала ему до капли все свое внимание, она принадлежала ему вся. Через несколько секунд это переменится, когда послышится стук сапог в коридоре, переменится, но сейчас…
— Может быть, и можешь, — сказала она, и тут раздался топот сапог.
Мэтью не хватило бы духу схватиться сегодня с этими мерзавцами. Он отвернулся от Штучки, она опустила голову и пошла навстречу хозяевам, а Мэтью взбежал по лестнице через ступеньку. Сердце ныло, нос пылал. Достав из кармана ключ, Мэтью вставил его в замочную скважину и хотел повернуть, но дверь приоткрылась, и Мэтью понял, что у него гость.
Он медленно открыл дверь. Закатное солнце играло на тройном подсвечнике, стоящем на комоде.
— Закройте дверь, Мэтью, и заприте ее, — велел профессор Фелл из белого кресла с высокой спинкой.
Мэтью стоял неподвижно — от неожиданности.
— Сделайте, как я сказал. Это будет разумно.
Невозможно было не согласиться.
Мэтью закрыл дверь и запер ее. Потом встал спиной к ней, плотно прижавшись, а фигура в маске телесного цвета и таких же перчатках сидела, удобно вытянув ноги и положив их друг на друга. Сегодня профессор был одет в темно-синий строгий костюм, белую рубашку с каскадом оборок спереди и темно-синюю треуголку с черной лентой.
Молчание затянулось. Профессор Фелл рассматривал потолок. Трещинки изучает, подумал Мэтью.
Лишенное черт лицо профессора обратилось к нью-йоркскому решателю проблем.
— Сегодня вы попали в беду.
Это была констатация факта. Сухая, как рыбьи кости в собрании скелетов этажом ниже.
