Адам Нэвилл - Судные дни
Но когда он прорвался мимо швейцара и взлетел по лестнице на этаж Макса, то увидел, что дверь в квартиру открыта. Макс предчувствовал его состояние и намерения и приготовился разоружить его. «Не удивил». Правда, некогда идеально ухоженный миллионер теперь выглядел гораздо хуже, чем Кайл вообще мог представить.
Полы пижамы исполнительного продюсера были заляпаны засохшей кровью, а на изумрудном халате виднелись длинные полосы цвета йода, как будто об него вытирали мокрые руки. В воздухе висел тяжелый запах лекарств. Макс, казалось, потерял половину веса и с трудом стоял на ногах.
Кайл вдруг представил, что Айрис неправильно сервировала ужин, после чего пала в отчаянном бою с взбешенным хозяином, и с трудом сдержал идиотский смех, испытывая какую-то омерзительную радость. Когда желание прошло, Кайл подумал, что, кажется, ему не хватает смирительной рубашки и транквилизаторов. Он с трудом мог представить, что можно чувствовать себя настолько странно и неуютно, ощущать собственную хрупкость. Горе поглотило его целиком.
Но больше всего он ужаснулся, когда увидел голову Макса, – жажда выбить из старика правду сразу поутихла – казалось, кто-то недавно уже сделал это. Череп Соломона с одной стороны покрывала густая сетка швов. От щеки ко лбу тянулись тщательно зашитые багровые полосы. Глаз рядом с ними воспалился. Одно ухо было забинтовано.
Губы Кайла онемели, рот наполнился слюной.
– Что…
Макс отошел в сторону:
– Быстро. Времени мало.
Но Кайл молчал и все смотрел на израненную голову. Макс гневно воззрился в ответ:
– Ты войдешь, наконец? Пожалуйста! Где ты был? Я тебя жду уже несколько часов. Самолет сел в шесть тридцать.
– А почему ты не брал трубку?
– Не мог. Телефон… в той комнате. Я его потерял.
– В какой комнате?
Макс повернулся на каблуках домашних туфель и похромал к стене, чтобы опереться на нее. Он опирался на трость с серебряным наконечником, царапавшим мраморный пол.
Кайлу стало еще страшнее. В холле не горел свет. Со вчерашнего утра на нескольких дверях появились новые замки: теперь были закрыты кухня и спальня. Остались только два прохода: в кабинет и ванную.
В дальнем конце коридора пыхтела и вибрировала приземистая черная машина размером с автомобильный двигатель. На боку у нее было напечатано Pro4000E. Из генератора торчали алые щупальца проводов, ведущих в кабинет. Коммутатор, созданный для больших фестивалей на открытом воздухе был совершенно не к месту в дорогом пентхаусе Вест-Энда и питал с десяток светильников на небольших подставках. Фальшивые лучи света били прямо в потолок холла.
– Как?
Макс остановился, он двигался так медленно, что скорее полз к кабинету, чем шел. Покосился на потолок, как испуганный ребенок.
– Они пришли. Сразу после твоего ухода. Я чуть не лишился уха.
– Боже мой.
– Я услышал, как один из них возится над потолком. Тварь добралась до проводов. После первого раза я их заменил, – Макс вдруг вздрогнул от внезапного приступа боли, гнездившейся где-то глубоко в теле, – выбрал те, что используются на железной дороге. Но это все равно был только вопрос времени, они опять отрубили электричество. Если они не могут перегрызть провода, то выдирают их с корнем. Когда я проснулся, во всем крыле не было света, – Соломон посмотрел на Кайла и попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса, в глазах застыла жалость к самому себе. – Я уже прожил больше, чем должен был. Пришел час расплаты. Он ближе, чем ты можешь себе представить. Но я надеюсь, что расплачиваться будут они, а не мы.
– Мы?
Макс закрыл глаза:
– Извини. Впрочем, поздно извиняться. Мы должны действовать прямо сейчас.
– Дэн пропал.
– Боже мой, нет.
– Боже мой, да. Моего друга больше нет. Я только что был у него. Они оставили там полную тарелку зубов.
Макс задумался, уставившись куда-то в пустоту.
– Три нападения за ночь. Дэн. Я. И Гавриил. Я каждое утро проверял… проверял, пережил ли он ночь. Они пришли за тремя из нас ночью, когда ты уехал. А может, и за Гоналом, но про него я ничего не знаю. – Соломон покачал головой и вновь заковылял по коридору, гораздо быстрее, чем раньше.
– Макс!
Тот бубнил себе под нос:
– Это было спланированное нападение. Радуйся, что ты уехал. Полиция допросила сиделку Гавриила. Можешь в это поверить? Они хотят знать, как он истек кровью до смерти. Целый поток из культи, – Макс скривился, как будто вгрызся в гнилой фрукт. – Они его убили прямо в постели.
Кайл остановился и двумя руками взялся за голову. Он не знал, с чего начать и о чем вообще говорить. От ярости, непонимания, горя, замешательства и отвращения он будто онемел.
– Полиция.
Макс неприятно захохотал, настолько смехотворным показалось ему предложение.
– Безнадежна, я знаю.
Кайл двумя прыжками оказался рядом с ним. Прижал к стене. Старик взвизгнул от боли.
– Сволочь! – Изо рта Кайла полетели брызги слюны, Соломон даже заморгал. – Я говорю о Дэне. Дэне!
Макс попытался высвободиться из побелевших пальцев Кайла. Посмотрел на него с брезгливостью и удивлением. Как будто бы не ожидал взрыва ярости от того, кого поставил под удар ради собственных интересов.
– Мне нужен мой друг. Как его вернуть? – Кайл почти кричал, голос эхом отдавался под потолком. – Хватит врать, Макс. Никаких больше картин и намеков.
– Ты видел «Святых скверны». Поэтому я потратил столько времени, послав тебя в Антверпен. Теперь ты знаешь, с чем мы столкнулись. Сможешь понять.
– Я ничего не знаю. Я видел пару картин со средневековыми зверствами. Но то, о чем они говорят… это же невозможно. Пора звонить в полицию. Дэн…
– Невозможно? В полицию? – Макс усмехнулся. – И что ты им скажешь?
– Я могу сломать тебе шею. Отсижу срок. Оно того стоит.
– Кайл, ты умный парень. Может, не надо? Ты не можешь принять происходящее? Даже после всего, что видел? Гавриил. Марта. Сьюзан. Бедный Дэн. Мы с тобой, если не примем меры. Мой милый мальчик, пришла пора сделать невозможное.
– Что?
– Ты поймешь. Ты должен. Это единственная причина, по которой я здесь. Я ждал тебя, чтобы показать тебе все, как и обещал. Дать тебе шанс.
– Какой, к черту, шанс? О чем ты?
– Существует способ спастись.
В порыве инстинкта самосохранения, за который ему тут же стало стыдно, Кайл отпустил Макса. Только этот мерзкий сумасшедший старик знал, возможно ли сейчас хоть что-то сделать.
Макс разгладил лацканы своего грязного халата:
– Это тебе не обычная страшная история, мальчик мой. Не дом с привидениями, который можно показывать по кабельному. Не паранормальная фантазия, которую так весело снимать с друзьями для фестивалей и фанатов. Для фриков, – Макс ухмыльнулся, и Кайл с трудом удержался от того, чтобы не раздавить его голову, как спелый мандарин. – Это гораздо, гораздо больше. Это реальность и всегда было реальностью. Поэтому ты не смог бросить фильм. Почувствовал запах подлинной тайны! Так что вини только себя. И тебе лучше поверить в то, что ты видел, поскольку действовать придется целеустремленно и без сомнений.
– Ах ты сука…
Макс указал тростью на генератор.
– Давай, пока аккумулятор не сел, – он посмотрел на часы, – нам нужно уйти задолго до того, как он выключится.
В огромном кожаном кресле Кайл почувствовал, что у него кончились силы. В голове плавали обрывки мыслей. Он просто сидел, ждал и смотрел в пустой экран телевизора, стоящего на столе в кабинете. В одной руке держал графин с бренди, который он пил с Максом в лучшие времена… если можно было так их назвать. К тому же бодрствование требовало от него нечеловеческого напряжения. Сколько часов он проспал после возвращения из Америки? Около пяти, считая сон урывками в такси и пару часов на диване Макса. От постоянных потрясений Кайл был как на иголках, но, стоило ему сесть, он все равно почувствовал, как тяжелеет голова, как вязкость сменяется вялостью, а потом и вовсе превращается в летаргию. Правда, его разум был настолько пропитан страхом, что сон в любом случае не был вариантом.
Если он просто приляжет, сколько времени пройдет, прежде чем появятся они? Он представил, как его кошка нюхает черную челюсть на полу кухни. И тут же выбросил эту мысль из головы, чтобы не кричать.
Макс склонился над ноутбуком:
– Смотри внимательнее, Кайл. Я уйду, как только закончу.
– Никуда ты не уйдешь, пока я не вытрясу из тебя всю правду.
– Уверяю, тебе все станет ясно, – старик смотрел на экран и оскалился так широко, что его избитому лицу стало больно. – Я подготовил вставку в наш фильм. Чтобы придать твоим открытиям направление.
Кайл выплюнул бренди обратно в стакан:
– Вставку?!
Хотя теперь-то какая разница? Казалось бы, он слишком устал и измучался, чтобы раздражаться из-за вмешательства в его работу, однако все равно разозлился. Интересно, с кем-нибудь в истории кинематографа обошлись хуже, чем обошелся с ним Максимилиан Соломон? «Скорее всего».
