Джек Кертис - Заколдуй меня
Паскью старался говорить спокойно.
— Я никак не мог с тобой связаться — ты все время подключала автоответчик. Поэтому я привлек к делу Роба Томаса. Он установил, что с тобой все в порядке и видел твоего гостя.
Софи ничего не ответила. Просто отвернулась, и Паскью подумал — быть может, она хочет вздремнуть.
— Этот человек провел у тебя ночь. Во всяком случае, так сказал Роб, Думаю, Роб видел только, что он зашел к тебе и покинул твой дом на следующее утро. — Паскью попытался выдавить из себя смешок: — Он такой дотошный, этот Роб!
Он приподнялся на локте, желая удостовериться, что она спит, и, заглянув ей в лицо, увидел, что по ее щекам текут слезы.
* * *Хотя Лори действительно взбиралась на дерево, но из-за ЛСД в голове все смешалось, и Софи померещилось, будто какая-то другая женщина медленно плывет к ней по воздуху. Чувствуя, что голова Лори, похожая на бледный воздушный шар, вот-вот окажется совсем близко от ее лица, Софи отвернулась, чтобы они не встретились взглядами. А когда снова повернулась, то увидела, что Лори стоит недалеко от нее, на толстом суку, к которому привязан конец веревки, а на шее у нее, словно ожерелье, темнеет петля. Лори издавала негромкие монотонные звуки, похожие на мурлыканье, словно в ответ на ласки возлюбленного.
Потом она спрыгнула, и листья на ветке с шелестом затрепетали. Софи посмотрела вниз и увидела раскачивающуюся в воздухе Лори, она то исчезала из виду, то снова появлялась. Лори сучила ногами, судорожно вцепившись в горло.
* * *Паскью сказал:
— Это не важно. Не рассказывай мне. Я не хочу этого знать. — Он обнял Софи в надежде, что она обернется.
— Это не то, что ты думаешь, — возразила она, но голос прозвучал приглушенно, и он различил лишь интонацию — в ней слышались горечь и раскаяние.
Занавеска всколыхнулась, и запах города ворвался в комнату сквозь приоткрытое окно — едкий запах высокооктанового бензина с примесью гнили.
* * *Они еще долго стояли, обступив ее, неподвижную, когда она перестала сучить ногами, а пальцы не пытались больше ослабить петлю. Теперь она висела застыв, словно некий тотем, расположенный в центре круга, мертвая, обретя таинственную власть над ними.
Наркотический дурман постепенно выходил из тела Софи, рассеиваясь, словно остатки сна. Она вначале попятилась, потом повернулась и бросилась в лес. Кто-то выкрикнул ее имя. Не Паскью ли? А потом она услышала, как все остальные тоже продираются через кустарники, ломая ветки, бросившись вслед за ней к дороге.
* * *Повернувшись, она обвила рукой шею Паскью, словно утешая его.
— Это не то что ты думаешь, — повторила она. — Я сейчас вспоминала Лори.
— Хватит тебе, — сказал Паскью. — Мы ведь не хотели этого.
Она кивнула, понимая, что он прав, но сомневаясь, возможно ли в этом случае прощение. Потом села на кровати и набросилась на него с шутливым возмущением:
— Значит, ты следил за мной! Подослал ко мне шпика!
— Он просто наблюдал за домом. Я волновался за тебя. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Этот приходил мой муж. Мы немного поговорили, было уже поздно, и он остался ночевать. Но не со мной. На следующее утро он ушел.
— А зачем он приходил?
— За своим пистолетом.
— А я-то думаю, откуда у тебя оружие, — заметил Паскью.
— Вот откуда. — Она улыбнулась, оставив его в недоумении на несколько секунд, потом добавила: — Он политик, из министерства по делам Северной Ирландии.
— Значит, в доме регулярно производится уборка, каждое утро он проверяет машину, засовывая под нее зеркало, при нем есть не доверяющий никому телохранитель и, — добавил Паскью, — пистолет в придачу.
— Он значится в их списке, хотя и не в числе первых.
— Но как тебе удалось взять у него пистолет?
— Однажды вечером я зашла к нему и одолжила эту штуку.
— И он отдал тебе?
— Да.
— Почему?
— Мы сейчас разводимся, и я веду себя тихо. Помимо всего прочего, я не огласила в суде тот факт, что он частенько избивал меня. А однажды даже поранил ножом.
Паскью заметил, как она дотронулась до шрама с нижней стороны груди. — Я объяснила — пистолет мне нужен для безопасности, так же как ему.
Паскью смотрел ей вслед, пока она шла в ванную, и, не сводя с нее глаз, снял трубку, когда зазвонил телефон.
— Сэм? — Это был Роксборо, пьяный, в приподнятом настроении.
Он видел, как Софи встала под душ, окутанная клубами пара, и тело ее стало размытым пятном, двигавшимся по матовому стеклу перегородки.
— Сэм, послушай, Сэм, мы выиграли, — у Роксборо заплетался язык. — Старушка сделала все как надо, отбарабанила все слово в слово, абсолютно точно. Присяжным достаточно было взглянуть на невысокую пожилую даму, и Энтони Стюарт уже не висел на крючке. Она нигде не ошиблась. О Господи, Сэм, она стала для всех настоящей теткой Джемимой! Да предстань она перед ними с волосами, стянутыми в пучок, и в фартуке, посыпанном мукой, и то они не полюбили бы ее так. Господи, Сэм, мы не виновны. Не виновны.
— Это замечательно, Джордж. — Паскью опустил трубку, в которой не стихали восторги Роксборо, и мягко положил ее на рычаг. Потом еще раз произнес очень спокойно: — Замечательно. — Он прошел к душевой и стал рассматривать расплывчатый силуэт Софи, пока она мылила голову шампунем, а потом подставила лицо под струю.
— Я должен вернуться, — произнес он. Смутно видная через стекло фигурка стала неподвижной. — В Лонгрок. — Паскью повысил голос. — Я отправляюсь завтра утром.
Софи приоткрыла дверь душевой, высунув голову.
— Я знала, что ты уедешь. — Потом показалась ее рука, сжимавшая что-то, словно трофей. — Смотри, что я нашла, — сказала она. — Захороненный клад. Пожалуй, я догадываюсь, как он туда попал.
Паскью протянул руку, и она что-то положила ему в ладонь. Это была виноградинка.
Глава 34
На следующий день они проехали через две зоны и поставили машину недалеко от реки. Софи сказала:
— Я думала, ты уедешь утром. И когда проснулась, мне показалось, что тебя здесь уже нет.
— Завтра, — сказал он. — Я уеду завтра или послезавтра.
— А чего ты дожидаешься?
— Сам не знаю. — Они перешли мост и спустились по ступенькам к самой воде. — Хотя нет, знаю — мне хочется подольше побыть с тобой.
Она поцеловала его в уголок губ, пока он спал. И прошептала:
— Мы с тобой действительно попали в беду...
Пыль густо покрыла листья кустарников вдоль реки. Фонтанчики пыли взлетали кверху у них из-под ног.
«Все равно ничего другого здесь не придумаешь», — решила Софи. Она переждала, пока пройдет мимо прогулочный теплоход, заглушающий своим шумом ее слова, и сказала:
— Мы в беде. Я беременна.
* * *Они проехали вдоль берега, потом стали взбираться по узкой дороге, ведущей в лес, — клоун и Мужчина с Большим Галстуком-Бабочкой снова выбрались на прогулку. Люк Маллен резко остановил машину на поворотном круге, потом силой вытащил Пайпера из машины. Они направились вверх по щебенчатой дороге, при этом Пайпер упирался и волочил ноги, как упрямый ребенок.
Стоило им войти в дом, как Эллвуд схватил старика за грудки и раскрутил так, что тот дважды описал круг, будто они исполняли танец «Венок из роз» в какой-то безумной интерпретации. Пайпер, сопротивляясь, откинулся назад, комната завертелась у него перед глазами, в голове зазвенело. Эллвуд крутанул его еще с дюжину раз, потом отпустил, швырнув на диван. Теперь Пайпер лежал неподвижно, а комната продолжала вертеться, будто в вихре. И тут Эллвуд воткнул ему в руку иглу.
Эллвуд заговорил:
— Я знаю про Януса, знаю, как все это происходило. Но мне нужно выяснить, кому именно ты рассказал. На кого работал? С кем контактировал?
— С Янусом, — ответил Пайпер. — Янус стоял стражем у врат. Янус был двулик.
Том Кэри отвернулся. И еле слышно произнес:
— Хватит с меня. Больше я не в силах этого выносить. — И ушел на кухню за бренди.
Паскью то ли плакал, то ли смеялся. Он заметно опередил Софи, и та ускорила шаг, стараясь нагнать его. Паскью повернулся к ней и покачал головой — она так и не поняла, что означало выражение его лица. Он приложил руку ко рту:
— Даже не знаю, что и сказать.
— Попытайся уйти от ответственности. Спроси: "Ты уверена? А это мой ребенок? Как ты могла быть столь неосмотрительной? Вот что мужчины обычно говорят в таких случаях.
— Значит, с тобой случалось это и раньше?
— Но детей у меня никогда не было. — Грузовое судно проплывало мимо них, легкая волна набежала на берег, поднятая его лопастями. — Я так и не поняла, ты плакал или смеялся?
— И то и другое, — ответил он. — А ты разве не испытываешь сейчас подобное чувство?
— Что ты собираешься делать?
— Бог его знает, — сказал Паскью. — А ты как решила?
