Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»
— Ложись!
В шелесте ночного бриза команда Цю прозвучала едва слышно, но все пятеро спустя мгновение распластались черными тенями на песке. Вдали раздалось урчание двигателей катера Королевской полиции Гонконга. Диверсанты ясно видели с берега его топовый огонь, перемещавшийся в темноте, не отклоняясь ни вправо, ни влево. Цю выждал, пока стихнет шум двигателей.
— Вперед!
Тени ожили. Шесть человек двигались абсолютно бесшумно, пока не оказались в тени бетонного цоколя опреснительного завода. Люди скорчились под стеной, прижавшись к бетону. С левой стороны шумело море, с правой простирался пляж, переходивший к дороге, что поднималась к главным въездным воротам.
Цю закрыл глаза, припоминая в который раз расположение интересующих его объектов. Вдоль длинной стороны прямоугольной территории, занимаемой заводом, той, что была обращена к морю, располагались впускные проходы. По стороне, обращенной к берегу, находился генераторный зал, контрольный пост, с которого осуществлялось управление гидравлическими задвижками на впускных проходах. Там же были помещения дневной смены персонала и — на отдельном участке, огражденном колючей проволокой, — танки с кислотой.
Руки Цю коснулись диверсантов, лежащих по обе стороны от него. Оба мгновенно вскочили на ноги и растворились в темноте.
Цю начал отсчет времени.
Один из его людей двинулся ползком вдоль бетонного цоколя, по той его стороне, что смотрела на море. Он нашел первый впускной проход и установил рядом с ним заряд. Пока он подсоединял детонатор, другой диверсант подобрался к телефонному столбу рядом с дорогой, взобрался на него и перерезал провода.
К тому времени Цю досчитал до ста. Он встал.
Четверо китайцев двинулись вдоль основания цоколя, удаляясь от моря. Восемь мощных прожекторов, установленных на пятидесятиметровых мачтах, заливали светом широкую площадку перед заводом. Примерно в тридцати метрах слева от диверсантов параллельно берегу проходил высокий забор из колючей проволоки, несколько верхних рядов которой выдавались наружу. Забор поворачивал, идя между пляжем и площадкой перед зданием завода. Цю махнул рукой в сторону забора. Один из диверсантов достал кусачки и проделал аккуратный проход, достаточно широкий, чтобы пропустить человека. Они проползли через него и бесшумно застыли на земле.
Цю достал цейсовский бинокль ночного видения. Перед зданием был разбит газон, окаймленный цветочными клумбами. Полукруглая дорожка соединяла двое ворот во внешней изгороди. Все было как на аэрофотоснимках. Где же охранники? Если информация соответствует действительности, их должно быть трое. Он пошарил биноклем по фасаду здания, остановившись на секунду, чтобы настроить его под свое зрение. Да, вот оно — одинокое светящееся окно в одном из помещений для персонала. Но снаружи не было ни одного охранника.
Сейчас или никогда.
— Пошли!
Двое взлетели на край цоколя и рванулись к участку, на котором стояли кислотные танки. Первый начал проделывать проход в спирали из колючей проволоки, ограждавшей участок. Металл звякнул о бетон, и Цю вздрогнул. Второй диверсант сделал паузу и бросился к своему товарищу. Они пробрались сквозь спираль, но она звенела примерно десять секунд. Цю стиснул зубы от злости.
— Дерьмо!
— Кто там?
Цю поспешно поднес бинокль к глазам и осмотрел двор. На подъездной дорожке стоял человек, вышедший из здания. Он был стар и худ, в дырявой жилетке и мешковатых шортах. Цю всмотрелся в его лицо: да, он совсем старик, бритоголовый старец.
Охранник заметил двух пришельцев у основания ближайшего кислотного танка.
— Эй, вы! — закричал он, но те не обратили на его крик никакого внимания. Охранник бросился назад в здание и через мгновение появился снова, ведя на поводке овчарку. Собака натянула поводок, принюхалась и начала лаять так, словно была одержима нечистой силой.
Цю хлопнул по руке своего заместителя Е Юмэя.
— Давай!
Тот бросился через двор. Цю достал «стечкин» и трижды выстрелил. Первая пуля прошла мимо. Вторая уложила собаку на месте. Третья попала охраннику в живот — он согнулся пополам и упал на бетон, завывая от боли.
— Прекрати этот шум! — крикнул Цю.
Е Юмэй подбежал к старику, перевернул его на живот и всадил ему пулю в основание шеи. Наступившая затем тишина оглушала. Все члены группы замерли, напряженно вслушиваясь.
Ничего. Шелест ветерка. Плеск волн… Ничего!
Е рванул к главному входу в здание. В его распоряжении было меньше секунды на то, чтобы оценить ситуацию. Он прижался к стене и, изогнувшись, заглянул в освещенный прямоугольник окна, одним взглядом охватив все, происходившее внутри. Маленькая комната, стол, опрокинутые стулья. Чашки с рисом на столе. Человек неопределенного возраста и внешности отчаянно дергает за рычаг висящего на стене телефона. Другой, молодой, подвижный, вероятно — филиппинец, с пневматическим ружьем…
Е влетел в комнату, скользнув под стол и плюхнувшись на живот. Грохнул выстрел, и пуля разнесла косяк двери, у которого диверсант находился за доли секунды до этого. Е перевернулся на спину и подбросил стол руками и ногами, используя его как щит против выстрела, который может раздаться в любое мгновение…
Взлетевший вверх стол ударил по стволу ружья, и пуля ушла в потолок. От звуковой волны выстрела, ударившей по перепонкам, Е скривился, но сумел вскочить на ноги. Он бросился вперед, к стене, на сей раз используя стол как таран. Филиппинец, пытавшийся половчее перехватить ствол ружья, попал под удар. Краем глаза Е заметил, что второй человек бросил телефонную трубку и кинулся к нему.
Грохнул выстрел из «стечкина», пуля вошла филиппинцу в шею. Почти в то же мгновение Е уже развернулся ко второму охраннику. У того был нож. Человек неуклюже двигался. Так, прыжок влево и вперед, чтобы пропустить нападающего, вот так, правильно… выбросить ногу, подножка…
Е выбил ногой нож из опускающейся руки, упал на одно колено, зажал охранника в полунельсон и всадил ему пулю в основание черепа.
В дверном проеме появился Цю Цяньвэй. Он окинул комнату одним взглядом и нахмурился.
— В этом была необходимость?
— Таков приказ, полковник, — «не оставлять свидетелей».
— Стрельба по гражданским лицам…
— Очень неприятно, полковник. Но теперь мы можем двигаться.
Цю Цяньвэй вытер лоб.
— Генератор… Когда залаяла собака, я оставил его там, снаружи.
— Сейчас я схожу за ним.
Когда Е выскочил, Цю, встревоженный, поднял голову. Что это он слышал только что? Со стороны берега… нет, с моря. Он выскочил наружу, помчавшись к диверсантам, возившимся у кислотных танков. Один из них спросил:
— Вы слышали это, полковник?
— Да. Что это?
— Сирена. Полицейский катер.
Цю побежал к забору. Задолго до того, как он достиг пляжа, он понял, что его сотрудник прав. Топовый огонь катера светился, казалось, всего в нескольких метрах от него. Цю потребовалось меньше секунды на принятие решения. Он повернулся к заводу, приложил руки ко рту и крикнул:
— Уходим!
Саймон Юнг отложил в сторону договор о совместной деятельности, который изучал, и взглянул на Ни.
— Как тебе показалось, город все тот же?
— Не совсем. Но я ожидал увидеть больше изменений со времени моего последнего визита сюда.
— Напомни, когда ты приезжал?
— Чуть больше года назад. — Ни отодвинул свой экземпляр контракта и сложил руки на столе перед собой. — Теперь уже англо-китайское соглашение подписано и ратифицировано. Присоединение должно произойти через девять лет. Все определено. Я считал, что так называемые «умные деньги» исчезнут из города, и Гонконг останется полупустым.
— Конечно, и некоторые компании действительно Ушли из города, — согласился Саймон. — Но я по-прежнему здесь. «Д. Ю.» еще несколько лет назад приняла четкое решение остаться в Гонконге. О, я не говорю, что у нас нет некоторых планов на случай непредвиденных обстоятельств, как и у всех. Но сейчас мы решили, что нам надо сконцентрироваться на том, что мы умеем делать лучше всего, что настоящие гонконгцы умеют делать лучше всего. То есть делать деньги. Девять лет. Еще есть время для бизнеса.
— А потом?
— Я спокоен.
— А кое-кто нет. Когда ведущий Международный торговый дом Гонконга решил перевести свою штаб-квартиру на Бермуды, многие проницательные люди взяли это на заметку.
— Да, «Мэтсесон» ушла, и посмотри, что они потеряли.
— Должен заметить, что все выглядит точно так же, как и раньше, — задумчиво заметил Ни. — Все тот же блеск напоказ. Все тот же рэкет на улицах. Все также днем и ночью сносятся дома, а на их месте возводятся новые. Это меня удивило.
— Внешнее впечатление обманчиво, — сказал Саймон. Я бы не сказал, что ничего не изменилось. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год был не особенно удачным для Гонконга, если сравнить, например, с Тайбэем или с Куала-Лумпуром.
